– Повышенной срочности. Кашель как рукой сняло. Перед Шипстедом сидел готовый к битве воин. Хладнокровный, опытный, беспощадный. – Кто там у нас есть? – Некто Майкл Туров, владелец нескольких газет, радиостанций и местного кабельного телевидения. – Майкл? – насторожился Шипстед. – Тоже эмигрант? – Не совсем обычный. Сначала он эмигрировал из России в Штаты, а затем обратно. Даже гражданство поменял. Американское на российское. – Он вполне нормален? – О, это блестяще дезорганизованный ум, сэр! Человек необъятной изобретательности и чрезмерных способностей, возомнивший себя скучающим бесом. – Почему вы так решили? – Судите сами, сэр. В Штатах он организовал грандиозное шоу, нечто вроде «Диснейленда» под названием «Совьетленд». Там все было устроено как в большевистской России, только в несколько концентрированном виде. Очереди в магазинах, чекистские облавы, ежедневная обязательная политинформация, тотальное подслушивание, массовое доносительство, безжалостные вытрезвители… – Это что-то наподобие промывки мозгов? – Вытрезвитель, сэр, это специально оборудованное место, где граждан, заподозренных властями в нетрезвости, подвергают варварским процедурам: обливают ледяной водой, заворачивают в мокрые простыни и оставляют до утра в неотапливаемом помещении. Причем, вы не поверите, сэр, но жертвам этой садистской забавы присылают затем счет за оказанные услуги. – И как скоро он прогорел? – Кто, сэр? Туров? Через три-четыре года он продал свое шоу за сумму с семью нулями. По оценкам прессы, разумеется… – Я, в общем-то, всегда догадывался, что наши кузены – люди со странностями, но не до такой же мазохистской степени! – заметил потрясенно Шипстед. – Совершенно с вами согласен, сэр, – горячо поддержал шефа Лэш. – Хотя должен заметить, что по данным социологов, почти половину клиентуры этого шоу составляли эмигранты из России и других стран социалистического лагеря, изнемогавшие от жуткой ностальгии по утраченным несвободам. – Послушайте, Лэш, – встрепенулся Шипстед, – а не может быть так, что Юджиномоуск – это новое шоу Турова? Тот же самый «Совьетленд», только наоборот, то есть как бы «Америкэнленд»? – Блестящая мысль, сэр! – просиял Лэш. Затем слегка припогас, призадумался. – Но если он и сделал это, то неофициально, как бы в виде хепенинга в формате перфоманса. Официально он учредил только Общество Утомленных Гедонистов… К тому же, если ваша догадка насчет «Америкэнленд» верна (а она столь остроумна, что хотелось бы, чтобы так и было), то получается, что американский и английский банки, не говоря уже о Лядове, являются пайщиками этого шоу… – Как бы там ни было, но это соображение необходимо учесть при разработке операции. – Слушаю, сэр. – Насколько серьезен наш компромат на Турова? – К сожалению, ничего существенного, сэр. Замечено, правда, что вокруг него всегда вертится много подростков обоего пола. Большей частью беспризорники и дети из неблагополучных семей. Однако никаких скандалов в этой связи пока еще не возникало. Возможно, есть смысл параллельно поработать в этом направлении, чтобы подстраховаться? – Возможно, возможно… Но этот Туров, если память мне не изменяет, не единственный наш агент в этом городе. Кажется, мы завербовали там кого-то еще, или я ошибаюсь, Райнер? – Вашей памяти можно только позавидовать, сэр! – на полном серьезе огрел начальство комплиментом подчиненный. – Действительно, в Южноморске у нас имеется еще один агент, находящийся в состоянии средней консервации. Агентурный псевдоним – Трутень. Это бывший полицейский, специализировавшийся на экономических преступлениях… При необходимости его можно будет подключить к операции, правда, для его активизации понадобиться определенное время… – Вы намекаете на русскую пословицу, сложенную ими о самих себе, что-де они долго запрягают, но зато потом несутся сломя голову? – уточнил Шипстед. Лэш ответил не сразу, видимо, колебался – шандарахнуть ли босса еще одним комплиментом или это будет уже чересчур? – И в этом смысле тоже, сэр. Но в основном я имею в виду его упрямство. Все-таки, хоть и бывший, но полицейский… Придется приложить некоторые усилия, чтобы направить его неуемную энергию в нужное русло. Шипстед тоже отреагировал не тотчас, – должно быть, пытался проглотить обиду из-за недополученного комплимента. В самом деле, это ж какую память надо иметь, чтобы русские пословицы наизусть помнить! Да по сравнению с ним, с сэром Александером Колтером Уэнтвортом Шипстедом, пресловутый Фуэнтес выглядит просто хроническим склеротиком! – А если поручить расконсервацию Трутня его вербовщику… Как его там? Гэндольф? – Мервин, сэр… – Не вижу разницы. Я имею в виду – не ускорит ли это процесс расконсервации этого агента? – Отличная идея, сэр! – подхватил Лэш, но тут же умерил свой восторг до уровня финансовой озабоченности. – Только боюсь, Мервин сочтет, что это задание, в виду особенностей характера Трутня, будет связано для него с повышенной степенью риска и гонорар потребует соответствующий… – При заказе класса «А», да еще повышенной срочности, это не страшно, – отмахнулся от мелочей Шипстед. – Меня интересует другое. Я слышал, что Россия сейчас очень напоминает Чикаго тридцатых… – Вы правильно слышали, сэр, но, к сожалению, к Южноморску это не относится. Там помимо обычной милиции, есть еще и муниципальная полиция, оснащенная по последнему слову техники. К тому же, по некоторым весьма правдоподобным сведениям, соперничающими преступными группировками достигнуто джентльменское соглашение насчет Южноморска: никаких перестрелок, заказных убийств в черте города. – Но в таком случае этот город является прекрасным убежищем для тех, кто имеет основания опасаться за свою жизнь, – заметил Шипстед, демонстративно не скрывая довольства своей смекалкой. – Так оно и есть, сэр. В Южноморске проживает немало приезжих нуворишей. И все они, кстати, исправно платят налоги в муниципальную казну. Для России – невиданное законопослушание. – По-моему, это нам на руку, Райнер, вы не находите? – Разве что на крайний случай, сэр… Дело в том, что нашими друзьями с той стороны Атлантики в последнее время замечена какая-то подозрительная активность русских спецслужб в Южноморске. Чем она вызвана, пока не ясно… Шипстеду сообщение явно не понравилось. Он выпрямился в кресле, поджал губы. – То есть, если я вас правильно понял, Лэш, вы не рекомендуете в данной ситуации посылать туда наших рекогносцировщиков, не так ли? – Я предлагаю, сэр, воспользоваться на этот раз, в виде исключения, местными силами. В случае необходимости можно будет направить туда почти всех наших русских друзей, благо сейчас лето, Южноморск – курорт, и никаких подозрений это не вызовет. Да и специально разрабатывать легенды тоже не понадобится. Это сбережет нам время и деньги… – Мне ваше предложение кажется разумным, – кивнул Шип-стед. – Но вы сами знаете, что без особого разрешения даже я не имею права нарушить инструкции. Следовательно, вам придется разработать за двое суток сразу два варианта: тот, который предложили вы, и тот, который мы обязаны разработать согласно инструкции. Привлеките столько людей, сколько сочтете нужным. Сверхурочные, премиальные, всё по высшим расценкам. Еду можете заказывать в лучших ресторанах Сохо… Я со своей стороны попытаюсь выяснить что-нибудь более определенное об этой странной активности KGB в Юджи-ноу… на интересующем нас объекте. Если это что-то серьезное, то, думаю, смогу добиться разрешения нарушить инструкцию… Лэш встал. Шипстед последовал его примеру, – ему пришло в голову поощрить энтузиазм подчиненного рукопожатием. Англия – не Америка, рукопожатие здесь не обыденщина, но отличие. Лэш был весьма польщен. Моментально проникся всей важностью порученной ему работы. Да так глубоко, что едва не забыл о своей папке. Однако выучка сказалась, – вспомнил. Такие промахи не прощаются, немедленно заносятся в послужной список. А это сказывается на карьере, жаловании, пенсии… Дождавшись ухода Лэша, Шипстед связался с секретаршей. – Мисс Аксбридж, бросьте все дела и попробуйте срочно договориться с сэром Боствиком о встрече со мной не позже полуночи завтрашнего дня. В любое удобное для него время. Завтрак, бранч, ленч, чай, обед, ужин – безразлично. Вы поняли? – Приложу все силы, сэр! Шипстед отключил селектор, встал, прошелся к окну, сделал несколько вращательных движений головой, выдохнул с шумом воздух. Затем стремительно развернулся и направился в ванную. Ванная представляла собой небольшую комнату, выложенную голубоватой плиткой. Не раздеваясь, Шипстед забрался в душевую кабину, нажал на смесителе какую-то одному ему ведомую кнопку и, приложив к уху душевой отвод на манер телефонной трубки, сказал буквально следующее: – From Elk to Piglet[28]. Сымитировать срочный отъезд по уважительной причине. Встречаемся как обычно. После чего вышел из кабины, разделся и вернулся использовать душ по прямому назначению. 4 Четырехзвездный пансионат «Солнышко» не разменивался по мелочам, подобно отелям, мотелям и кемпингам, дававшим приют кому ни попадя, но сдавался помесячно, а лучше – на весь сезон, трудовым коллективам, практикующим корпоративные каникулы, либо научным объединениям, стремящимся сочетать приятное с полезным, то есть полноценный отдых с плодотворной деятельностью. И для того и для другого пансионат располагал всем необходимым: комфортабельными номерами, песчаным пляжем, игротекой, глиссером, конференц-залом, библиотекой и специальными помещениями для устройства лабораторий. Обслуживающий персонал пансионата выгодно отличался одним редким качеством, а именно – был абсолютно глухонемым. Минусы, неизбежно следовавшие из этого обстоятельства, полностью перевешивались плюсами, среди которых гарантия строгой конфиденциальности занимала далеко не последнее место. К плюсам можно было отнести и то, что к концу своего пребывания постояльцы осваивали соответствующую азбуку мимического общения. Для Всероссийского Общества Глухонемых, которому и принадлежал пансионат, этот фактор представлялся не менее важным, чем прибыль, извлекаемая из заведения. Уникальность пансионата «Солнышко» была оценена потенциальными клиентами сразу и надолго. Простаивать пустым ему практически не приходилось. Причем не только летом, но даже и зимой, когда пляж, глиссер и неупомянутые выше батискаф с парой инструкторов по подводному плаванию не пользовались спросом. Руководству пансионата во избежание дорогостоящих обид со стороны заказчиков приходилось устраивать что-то вроде конкурса на право аренды, который люди, непосвященные во все тонкости курортного бизнеса, могли не отличить от банального тендера. Этим летом конкурс выиграло московское научно-производственное объединение «Интер-Оптимум». Москвичи оказались людьми серьезными, организованными, дисциплинированными, отдыхающими по принципу «делу время, потехе – шиш». Судя по аппаратуре, размещенной ими в обоих лабораторных помещениях, а также в батискафе и на глиссере, их объединение занималось компьютерным обеспечением медико-гидрологических исследований, и, если учесть все неукоснительно соблюдаемые режимные строгости, было связано с оборонкой. Ну и на здоровье, немее и глуше в виду такой секретности обслуживающий персонал сделаться не мог. Постояльцы это понимали, хотя, возможно, и полагали втайне, что если бы этот персонал был бы в добавление ко всем прочим своим достоинствам еще и слепым, ему бы цены не было… Отдыхали москвичи интенсивно, без выходных, по одному и тому же распорядку дня. Подъем, зарядка, завтрак, летучка, исследования, обед, совещание, профилактика, полдник, работа, ужин, личное время на подшивание воротничков, отчеты, кефир, отбой. Лаборатории трудились круглосуточно, согласно дежурному графику. Правда, в одежде единообразия не наблюдалось, а, скорее всего, строго возбранялось, видимо, в целях недопущения демаскировки. В остальном это были самые обыкновенные курортники: купались, загорали и даже по улицам и проспектам фланировали, – чаще парами, чем в одиночку… Главным у них был высокий представительный мужчина в очках с золотою оправой и бритой головой. На послеобеденных совещаниях, он, как правило, появлялся самым последним, лично запирал за собою дверь и занимал свое место во главе длинного прямоугольного стола. О чем шла речь на предыдущих совещаниях, оставим покрытым мраком неизвестности, а вот о сегодняшнем поведаем. Главный, как всегда, запер дверь, прошел к своему месту, сел, затем встал, оглядел присутствующих не поддающимся истолкованию взором и сказал: – Прежде всего, товарищи, объявляю вам от лица и по поручению командования благодарность! Первое испытание системы в полевых условиях признано успешным. Главный умолк, поднял предостерегающе руку, – мол, обойдемся без аплодисментов и уставных восклицаний, – и, вновь приняв сидячее положение, принялся щедрой рукой добавлять к чайной ложечке меда столовые ложки дегтя. – Конечно, не все прошло гладко. Были, были у нас и накладки, и несостыковки, и откровенные ляпы, если не провалы. Я имею в виду полуторачасовую утрату контроля над системой. Где обретался в это время Беркут, что делал, – до сих пор не выяснено. Главный сделал паузу, но на этот раз окидывать всех присутствующих начальственным взором не стал, – требовательно уставился на моложавого мужчину в светлом летнем костюме с прической бобрик и солнцезащитных очках. – Уже выяснили, Евгений Сергеевич. Прикажете доложить? – После, – кивнул Евгений Сергеевич и продолжил свои манипуляции со столовой ложкой и продуктом коксования древесины. – Или эта непонятка с преждевременной эякуляцией… – Да, но, – хотел, было, что-то вставить, очевидно, в свое оправдание другой мужчина, отличавшийся взлохмаченной шевелюрой и роговой оправой очков, но, узрев предостерегающий жест начальства, отказался от своего намерения. – Знаю, знаю, Арнольд Иваныч, неполадка была оперативно устранена, и в дальнейшем система вела себя в заданной ситуации выше всяких похвал, но непонятка-то осталась. Почему вдруг? Что за этим кроется? Ведь в лабораторных условиях ничего подобного не наблюдалось… – Трудно сказать, Евгений Сергеевич, – заговорил Арнольд Иванович тоном человека, размышляющего вслух. – Все-таки система находилась от мобильной группы контроля и управления на приличном расстоянии. Не исключены помехи. Хотя я не настаиваю на них, как на единственном объяснении имевшего место сбоя. Необходимо еще раз все повторить и желательно в контакте с таким объектом, с которым у системы отсутствовал бы навык общения. И такой контакт мы установили и повторное испытание провели… – И как результаты? – Как вы изволили выразиться, Евгений Сергеевич, выше всяких похвал. И это при том, что мобильная ретрансляционная группа на этот раз находилась от объекта еще дальше, чем в прошлый раз…