– А эта телезвездюлька ничего, вы не находите, Жорж? – Достаточно пуста и привлекательна для отдыха. Правда, непродолжительного, – откликнулся Алихан, не сводя глаз с двух турок. – А как вам американочка? – Весьма подготовленная особа… – То есть? – Лядов оторвал взгляд от мониторов, перегнулся через подлокотник, – Вы хотите сказать, что она из… тех? Алихан молча разлил кофе по чашкам, перенес их на столик, затем наведался в холодильник и поставил перед Лядовым высокий стакан с водою и льдом. – Марафет… то есть Марк Милькин час назад попросил у нас убежища, – сообщил Алихан, присаживаясь, беря чашечку и производя легкий дегустационный глоток. – В каком смысле? Он что, уволился? – Можно сказать и так. Точнее – дезертировал… Предлагает нам купить его долю за один фунт стерлингов. – Бред какой-то… – Собирается кардинально изменить свой образ жизни. Хочет быть простым непризнанным поэтом на Монпарнасе… – Вы это всерьез? – О фунте стерлингов? – О Монпарнасе… – Об этом следует спросить у месье Милькина, сэр. Боюсь, с видом на жительство во Франции у него возникнут проблемы. – Но его ведь, насколько я понимаю, в покое не оставят, будут искать, может даже мстить, не так ли? – Лядов явно пытался обрести если не миллиардерское, то хотя бы мультимиллионерское спокойствие. – В его положении не приходится выбирать, сэр. – Алихан произвел два взыскательных глотка гурмана, взглянул на патрона, вспомнил максиму об игольном ушке и вьючном животном и решил проявить сострадание – доложил: – Вкратце суть дела такова. Милькин, как вы знаете, находится на коротком поводке у господ из МВД, борющихся с организованной преступностью. Его казино – приманка для крупных авторитетов криминального мира. Цель – наскрести как можно больше улик и посадить на скамью подсудимых как можно больше преступников. – И что же, Милькин вышел из повиновения? Отказался от сотрудничества? Или его подельники его раскусили? – в глазах миллиардера зажглось любопытство заядлого потребителя детективного чтива. – Ни то, ни другое, ни третье, сэр. Все обстоит куда интереснее. На Милькина вышли представители других структур. Небезызвестный нам генерал Копысов требует от него отчета о местопребывании некоего криминального авторитета Тюряева, которому Милькин под видом выигрыша на рулетке передал двести тысяч долларов. А Тюряевым наш бравый генерал считает того самого питерского охранника, который спас «Амфитриту» от непонятных грабителей… – У него имеются для этого основания? – Трудно сказать, сэр, – замялся Алихан. – У меня по этому фигуранту пока еще слишком мало проверенной информации. Но одно я знаю точно: Тюряев уже полгода как мертв. Погиб при невыясненных обстоятельствах во время какой-то криминальной разборки в Петербурге… – А Милькин об этом знает? – Разумеется, сэр. – А… – Копысов тоже в курсе, – упредил глупый вопрос босса подчиненный. – Ничего не понимаю, – заявил миллиардер и довольно улыбнулся. – А вы, Жорж, что-нибудь понимаете? – Понимаю, что госбезопасность ведет в отношении этого парня какую-то свою игру, и в этой игре им зачем-то понадобился Милькин… – Ага, – изрек Лядов. – Любопытно… А кто еще на него насел? – Месье Пряхин, сэр. Представитель той самой структуры, с которой мы сотрудничаем. А по совместительству – начальник службы безопасности «Амфитриты». – Тоже из-за этого Ланселота с Невы? – Представьте, нет. Из-за Кульчицкого. Точнее, из-за икон последнего. Дело в том, что у месье Пряхина аврал: к нему неожиданно нагрянуло очень высокое начальство и потребовало в кратчайшие сроки добыть то ли всю коллекцию нашего блистательного плейбоя, то ли часть ее… – Вы или шутите, Жорж, или разыгрываете меня, – усомнился в услышанном миллиардер. – Зачем разведке иконы? Они что, надеются, что они чудотворные? – Ни в коей мере, сэр! Не шучу и не разыгрываю. Все разведки мира давно уже охотятся за различными раритетами. Это надежное платежное средство на международном шпионском рынке измен и предательств. Пряхин уже пытался подобраться к Кульчицкому через подставных лиц, но потерпел неудачу. Теперь он решил задействовать профессиональных воров и взломщиков, почему и обратился к Милькину, угрожая в случае неповиновения рассказать его подельникам о его сотрудничестве с милицией… – По-моему, это несколько подло, вы не согласны, Жорж? – Обычная практика в этой среде, – пожал плечами Алихан. – Слава Богу, что Тошенька порвала со всем этим. Угораздило же ее с ними связаться! – Вынужден вас огорчить, сэр, но с этим порвать невозможно. Ваша племянница находится в глубокой консервации. Именно поэтому я и настоял свое время на том, чтобы не посвящать ее во все наши планы. Инцидент с Лернером – ее рук дело… – Да, да, вы правы, – горестно вздохнул Семен Аверьянович, помолчал, попросил: – Но мы должны быть к ней снисходительны, Жорж! – Мы и так снисходительны. Даже больше, чем вы думаете, сэр. Лядов спал с лица, взглянул умоляюще на Алихана, но ничего не сказал, только глотнул воды из стоявшего перед ним высокого стакана. – Сэр, – тихо позвал шефа подчиненный, – с Марафетом надо что-то решать. – С кем? – С месье Милькиным. – В детективах эта фраза обычно означает устранение путем физической ликвидации, – поделился своими читательскими наблюдениями шеф. Алихан не выпрямился в кресле, не нахмурился, не окаменел, не сверкнул глазами, даже не вскинул бровь. Ничего этого не понадобилось. – Простите меня, Жорж. Как-то само вырвалось. Я знаю, вы этого не заслужили. Еще раз великодушно простите. – Лядов попытался было, перегнувшись через столик, похлопать оскорбленного по руке, но вовремя передумал: проявить к этому человеку фамильярность, значит, нанести ему еще одно оскорбление. Возможно – горшее. – Я понимаю, сэр, – сказал Алихан и, учинив синкопу, продолжил: – Так как насчет Милькина? – Мы ему чем-то обязаны? – Как сказать. Он о многом догадывался, но предпочитал хранить свои догадки даже не при себе, а у своих поверенных. К сожалению, этих поверенных постигло несчастье. – Они… умерли? Сколько их было? – Пока известно о смерти троих. Участь четвертого выясняется… – Это, конечно, прискорбно и ужасно, но я не вижу никаких обязательств с нашей стороны, – возразил миллиардер. – В конце концов, он вел свою игру на собственный страх и риск… – Вы абсолютно правы, сэр. Но в дело вмешался капитан Аргутинов. – Кто это? – Начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. – Разве Мамиконцева уволили? – Мамиконцев – наш человек в муниципальной полиции. А капитан Аргутинов – не наш человек в районной милиции. И должен признать, это весьма достойный противник. Он уже докопался до лернеровского дела. Дознался об участии в нем Анны Сергеевны. Более того, в его руках оказался исходный субпродукт, который он счел нашим конечным продуктом. Теперь он вышел на Милькина… – Хорошо, что вы предлагаете? – Я предлагаю переправить его на первых порах на ваше аргентинское ранчо. Он большой поклонник Борхеса, Рохаса, Сармьенто – вот пусть и поживет среди любимых персонажей. – Забавно! – повеселел Лядов. – Получается спасение в виде наказания. А он не будет против? Все-таки одно дело Монпарнас и совсем другое – пампасы… – Не думаю, что он откажется, – скупо усмехнулся Алихан. – Жорж, все забываю вас спросить, кто были эти налетчики на «Амфитриту»? Подставные лица? – Курдские боевики из сепаратисткой организации «Курдистан». Кстати, эта организация давно дружит с той, с которой мы подружились недавно. Этих ребят действительно подставили. Кто-то очень искусно их дезинформировал… – Тогда понятно, почему они не говорят по-русски… – Кто знает, сэр, возможно, они могли изъясняться по-русски до выхода на последнее свое боевое задание. Теперь же они не в состоянии изъяснится и на родном языке… – То есть? – Некоторые особо фанатичные бойцы перед выходом на особенно опасное задание лишают себя языка, чтобы в случае провала не выдать никого под пытками турецких спецслужб. По всей видимости, у нас именно такой случай, – прояснил ситуацию Жорж и, мельком взглянув на мониторы, где продолжал буйствовать «русский обед», отошел к жаровне, решив побаловать себя еще одной чашечкой любимого напитка. – Марафет… убежище… курдские сепаратисты… отрезанные языки, – бормотал между тем его патрон, постепенно утрачивая с трудом приобретенное расположение духа, и вдруг, залпом осушив стакан, требовательно уставился на Алихана. – Что происходит, Жорж? Я давно хочу вас спросить: что, черт возьми, творится с этим городом? Какие-то странные перестрелки между неизвестно кем незнамо из-за чего. Потом это нападение на трактир… А этот маньяк, который оказывается, вовсе не выдумка прессы, а самый что ни на есть отъявленный насильник?.. Я слышал, что в одной из моих гостиниц сегодня был целый бой с участием полиции. Что все это значит? – Самое паскудное во всем этом, сэр, что совершенно непонятно, сколько имеется сторон и в какую игру кто с кем играет. Неизвестно даже, сколько колод используется в игре, и какие это колоды. Я не исключаю даже наличие карт Таро… – Вы меня пугаете, Жорж, – признался Лядов. – Я всегда думал, что спецслужбы если и не всесильны как Господь Бог, то, по крайней мере, мало в чем ему уступают… Скажите, чего нам не хватает, чтобы держать ситуацию хоть под каким-то подобием контроля, что ли? Людей? Техники? Средств?