– Не в этом дело, сэр. Мы, слава Богу, обеспечены всем необходимым. Если понадобится, мои ребята могут устроить вам охрану по высшему разряду, на уровне президента США или России… Информаторов у нас тоже предостаточно. Но даже если бы все участники событий, которые происходят в этом городе, докладывали мне обо всех своих планах и полученных от своего начальства приказаниях, я бы и тогда, загрузив Большой Компьютер всей имеющейся информацией, не смог бы объяснить происходящее с точностью, превышающей пятидесятипроцентный уровень, а предсказать и того меньше – не более пятнадцати процентов… – Ну, с таким процентом даже начинающий астролог справиться… – Насчет астрологии вам виднее, сэр… – Итак, мы не в состоянии взять ситуацию под контроль, я правильно вас понял, Жорж? – Это чиновничья выдумка для некомпетентного начальства. Ему докладывают, что «ситуация под контролем», и оно с облегчением верит, или делает вид, что верит в это. На самом деле эта фраза ничего не означает, кроме того, что у чиновников готовы более или менее удовлетворительные ответы практически на любой возникший по данной ситуации вопрос. Вообще степень их компетентности заключается в умении внушать государственным мужам преувеличенные представления о могуществе возглавляемых ими ведомств или служб. Достигается это профессиональным навыком – умением интерпретировать события выгодным для себя образом. В механизме Случая они разбираются не больше любого из простых смертных, и влиять на него не в силах. Можно подготовить отличного агента, в смысле, развить его природные способности к общению, логическому мышлению, ловкому обращению с людьми, техникой и так далее… Но насколько успешной окажется деятельность такого агента зависит от стольких факторов, которые не под силу учесть ни людям, ни компьютерам. Остается одно – полагаться на удачу. Так что удачливая бездарь и тут предпочтительнее любого гения-неудачника. – Как это грустно! – покачал головой Лядов. – Ваши представления о могуществе спецслужб, сэр, сложились под влиянием прессы, кино и беллетристики. Читатель или зритель обычно слишком захвачен действием, чтобы обращать внимание на несуразицы, на святую волю автора, оберегающего своего любимчика с помощью прямых подтасовок. Того же непобедимого Джеймса Бонда в действительности давным-давно бы шлепнули, причем не обязательно в результате прямого противоборства или какой-нибудь коварной ловушки, а просто так – по глупости, по ошибке, на всякий случай… Столько везти одному человеку не может, – Бог не допустит. А вот автор – пожалуйста, всегда готов порадеть персонажу-кормильцу… – Но есть же и документальные книги о том же ЦРУ, КГБ, – неуверенно возразил Лядов. – Все они пишутся с расчетом на успех у читателя, а вовсе не для служебного пользования. А читатель любит тайны, блестяще задуманные операции, происки врагов и прочую клюкву. Кто же решится обмануть его законные ожидания?.. Ведь в жизни все так мелко, гадко и грязно, что людям приходится выдумывать мифы, чтобы выжить, обставляться иллюзиями, чтобы вообще хотеть жить… Это относится и к спецслужбам. Печально известный террорист и убийца Карлос был лично ненавистен всем спецслужбам мира, поскольку своей дерзкой деятельностью подвергал скандальному сомнению их компетентность, а порою и право на существование – по меньшей мере, в том виде, в каком они привыкли сидеть на шее у налогоплательщиков. В самом деле, Карлос, не располагая ни могучей государственной структурой, ни сравнимыми финансовыми возможностями, мог по собственному смотрению проникать как в тщательно охраняемые государственные тайны, так и в оперативные секреты охотящихся за ним спецслужб. Он умел заставлять их работать на себя вслепую. Без труда избегал ловушек, даже умудрялся использовать их себе во благо. Он был бельмом на глазу, укором, демоном, выставлявшим их на посмешище… – Но я слышал, что его, в конце концов, поймали, – заметил Лядов, видимо, не желавший верить во все эти разочаровательные домыслы. – Вот именно, – слышали, – скорбно усмехнулся Алихан. – Они даже труп предъявили, якобы Карлоса. И уверили всех, что ситуация под контролем… – Да, но ведь с тех пор о нем ничего не слышно. – Если вам, сэр, не нравится версия Турова о вынужденном молчании прессы, то я могу предложить несколько других, более, с вашей точки зрения, правдоподобных. – Предложите ту, которая правдоподобна с вашей точки зрения, Жорж, – улыбнулся Лядов. – Резонно, сэр, – невозмутимо кивнул Алихан. – На мой взгляд, произошла полюбовная сделка. Спецслужбы откупились от Карлоса. Не исключаю, что они для этого даже скинулись, потому что аппетиты у этого парня были раблезианские… – Шеф, Мортон срочно просит аудиенции, – доложила секретарша, прервав Алихана на полуслове зуммером селектора. – У меня? – дернул бровью Алихан. – У сэра Саймона… Собеседники воззрились друг на друга с самым умным видом, на какой оказались способны. – Но сэр Саймон танцует в столовой, почему он пришел ко мне? – с непритворной озадаченностью возразил Алихан. – Он настаивает, что объяснит при личной встрече. – Значит, случилось что-то сверхнеординарное, – подумал Лядов вслух. – Впустите его, Агнесса, – согласился с ним Алихан. Мортон вошел своей обычной церемониальной походкой и, с достоинством поклонившись, сообщил: – Осмелюсь доложить, сэр, меня расконсервировали. – Эббот? – осведомились в унисон двое из присутствующих. – Он самый, сэр. – Вы знаете, что он работает на ЦРУ? – Догадываюсь, сэр. – И каково ваше задание? – Сообщить все, что мне известно об острове, об «Амфитрите» и о новом психотропном оружии, сэр, – отчеканил Мортон, не сводя честных глаз со своего патрона, хотя вопрос был задан, естественно, Алиханом. – И что вам обо всем этом известно? – Ничего существенного, сэр. – А из несущественного? – Что на острове нет ничего, кроме метеобюро и службы морских течений. Что «Амфитрита» является перевалочной базой русской разведки, которая используется для обмена наркотиков на оружие для курдских повстанцев. Что психотропное оружие – слух, сфабрикованный ФСБ в качестве приманки. Что вы, сэр, не жалея сил и средств, пытаетесь помочь бедным наркоманам, но скоро, судя по всему, сами будете нуждаться в помощи… Лядов с Алиханом переглянулись и вновь воззрились на дворецкого. А тот продолжал стоять, как стоял: невозмутимый, ясноокий, вышколенный. – С чего вы взяли, что мне скоро потребуется помощь? Мортон перевел взгляд со своего патрона на его подчиненного и вновь вернул ему прежнее направление. – Смелее, Мортон, – подбодрил Лядов. – Не знаю, сэр, имею ли я право говорить это при мистере Алихане, отвечающем за вашу безопасность… Сдается мне, тут скоро такое начнется, что властям потом обязательно понадобится козел отпущения. Боюсь, сэр, на эту роль они давно избрали вас… – Полагаете, мне предъявят обвинение? – Полагаю, до суда дело не дойдет. Им это было бы крайне невыгодно. Поэтому, думаю, вас, сэр, попытаются убить… – Ну что ж, спасибо за откровенность, Мортон, – кивнул миллиардер. – Мортон, – сказал Алихан, – а вам не кажется странным, что вас, агента МИ-6, пытаются использовать янки? – Кажется. И прежде всего то, что меня не поставили об этом в известность. Наши ведомства, разумеется, находятся в тесном контакте, но не до такой же степени… – И что вы в связи с этим намерены предпринять? – полюбопытствовал Лядов. – Я… Я хотел спросить об этом у вас, сэр. Все-таки вы мой хозяин, вы – поданный Ее Величества… – А почему бы вам, Мортон, не обратиться за советом к своему непосредственному начальству, к лорду Боствику? – спросил Алихан. На этот раз дворецкий не перевел своего честного взора со своего патрона на его подчиненного. Ответил, как если бы вопрос был задан первым, а не последним. – Видите ли, сэр, я полагал, что приставлен к вам сэром Боствиком исключительно для проформы, так сказать, для успокоения его профессиональной совести. И думать так у меня были все основания. Во-первых, какой от меня, не знающего по-русски и трех десятков слов, может быть толк в России. А во-вторых, мне кажется, сэр… или лучше сказать, я почти уверен, что лорд Боствик работает не на Фирму[96], точнее, не только на нее, но еще на кого-то. Поэтому мне не хотелось бы обременять его своими служебными проблемами… – Вы имеете в виду ЦРУ? – уточнил Алихан. – Значительно хуже, сэр, – по-прежнему не сводя взгляда со своего хозяина ответствовал Мортон. – Неужели разведку Ирана? – не унимался Алихан. – У меня не настолько буйная фантазия, сэр, – сообщил Лядову его дворецкий. Лядов кивнул и обратился к Алихану: – Жорж, мне бы хотелось кое о чем спросить Мортона, вы не возражаете? – Он полностью в вашем распоряжении, сэр, – любезно согласился Алихан, направляясь к жаровне. – Мортон, поскольку вам известно, чем мы занимаемся, мне хотелось бы знать, как вы к этому относитесь. Не считаете ли вы меня умалишенным, возомнившим себя Господом Богом? – Помилуй меня Бог, сэр! Мне такого и в голову не приходило… – И это все, что вы можете мне сказать? Любопытно и крайне поучительно наблюдать за тем, как невозмутимое от природы лицо утрачивает это качество. Пусть и на краткий срок минутного монолога. – Сэр, не знаю, рассказывал ли вам об этом мистер Алихан… У меня есть сестра, сводная… Она проживает в Харидже… У нее был сын, Дэни… Дэниел. Так вот, Дэниел каким-то образом пристрастился к наркотикам. Его, разумеется, лечили, но лечение не пошло ему впрок… И вот, год назад он… он… Так вот, сэр, я полагаю, что если вы сумеете довести ваше дело до конца, то никто никогда больше к наркотикам не пристрастится. И никто никогда больше от них не умрет… – Если я вас правильно понял, Мортон, вам наше дело представляется слишком хорошим для того чтобы увенчаться успехом? – Вам до них не докричаться, сэр, – сказал Мортон, опуская седую голову, честный взгляд, прямой нос и упрямый подбородок. – До кого? До власть предержащих? – До всех, сэр… – Ну спасибо, Мортон, спасибо, старина, утешили, – молвил Лядов, вставая и проходя к окну. – Мне очень жаль, сэр. Я могу идти? – Да, вы свободны, Мортон… – Минуту внимания, мистер Слэйтер, – остановил дворецкого Алихан. Дворецкий замер. По фамилии его величали редко и ничего хорошего это, как правило, не предвещало.