– Советую вам не принимать близко к сердцу факт вашей расконсервации. Живите, как жили, Мортон. Мистер Эббот работает не на ЦРУ, а на Центральное Ведомство по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. К тому же вас расконсервировали для того, чтобы прикрыть расконсервацию куда более ценного и опасного агента. Мортон не взглянул, скорее, покосился в сторону Алихана. – Кого? – с телеграфной скупостью спросил дворецкий. Со стороны кое-кто мог даже вообразить, что уловил в интонации вопроса нотку ревности. – Меня, – сказал Алихан. Вот теперь-то он был вознагражден за все визуальные лишения со стороны дворецкого долгим недоумевающим, взыскующим уверений в дурацком розыгрыше взглядом. Но Алихан с разуверениями явно не спешил, молча склонился над своими турками. Взгляд Мортона, спотыкаясь на неровностях пересеченной местности, вернулся к исходной точке. Лядов этого взгляда не выдержал, выдавил улыбку, попытался отвлечь: – Кстати, Мортон, как вам русский обед? – Это не русский обед, сэр! – А какой? – Это вообще не обед, сэр. Лядов с Алиханом тревожно переглянулись. – Что же это, Мортон? – Голливудская вечеринка. Дворецкий вышел. Лядов, вновь обернувшись к своему отражению в окне, заметил: – Боюсь, у него несколько преувеличенные представления о Голливуде. – В этом он не одинок и не оригинален, – откликнулся Алихан и, внимательно присмотревшись к спине патрона, громко произнес: – Племянник Мортона Дэниел Уолтер Бидлэйк, согласно официальному заключению, умер от того, что именуется СПИД-ом, если это вас интересует… Лядов обернулся, постоял, раздумывая, вернулся к столику с креслами. – Меня интересует следующее: мне послышалась ирония в ваших словах, Жорж, или она действительно имела место? И если верно последнее, то к чему или к кому она относилась: к СПИД-у или к несчастному племяннику Мортона. – Вам не послышалось, шеф. И относилась она, естественно, к СПИД-у. Алихан разлил кофе по чашкам, перенес их на столик, сходил к холодильнику за водой для Лядова и занял свое место напротив патрона. Лядов глядел на него, грустно улыбаясь в преддверии очередной порции разоблачений. И она не заставила себя ждать. – Вам доводилось когда-нибудь видеть достоверную фотографию вируса СПИД-а, сэр? Нет? И не доведется. Поскольку такого вируса нет в природе. – Но помилуйте, Жорж, отчего же тогда умирают все эти молодые люди? – От разного. Кто от чего. Болезней – сотни, у некоторых симптомы довольно схожи. А если пошла молва о СПИД-е и одни только США тратят в год на борьбу с этим мнимым бичом человечества больше двух миллиардов долларов в год, то врачи и ученые будут искать его носитель, находить и бороться с ним хоть до скончания времен. То есть пока не прекратят финансирование… Лядов поперхнулся глотком воды, закашлялся, получил пару шлепков по спине от собеседника, поблагодарил кивком, отдышался, утерся и произнес: – Господи, сколько же в мире самообмана, фальши и откровенного вранья! – Вы полагаете, без них было бы лучше? – дернул бровью Алихан. – Я уже боюсь что-либо полагать. Устал тыкать пальцем в небо, – признался Лядов. – И потом у меня никак нейдет из головы этот чертов киллер экстра-класса… Почему вы решили, что за этим письмом стоит именно Туров, а не кто-то другой? – Я еще ничего не решил окончательно, сэр. А Мишель Туров числится у меня в подозреваемых на основании одной любопытной записи его разговора со своим сотрудником, пишущим под псевдонимом Правдоматкин… Алихан поколдовал над кнопками пульта дистанционного управления и угостил своего шефа следующим фрагментом: – Михаил Вальтерович, знаете, о чем я подумал в этой связи? – Догадываюсь, Илюша. Не веришь? Тогда сделаем так: я запишу свою догадку, затем ты мне изложишь то, о чем ты подумал, после чего сравним сказанное с написанным. Проигравший расплачивается обедом в «Гурманоиде», причем немедленно. О’кей? – Заметано. Пишите… Слышится шорох почтовой бумаги, гусиный скрип пера, стеклянные стоны терзаемой частыми клевками чернильницы. – Готово, Илюха. Оповещай! – Я подумал, почему до сих пор никому не пришло в голову создать фирму, которая занималась бы организацией разного рода сенсаций. За плату, конечно… – Все сказал? Тогда читай мою промеморию. – Обед за мной, Михаил Вальтерович, но ваша промемория слишком лаконична, а мне бы хотелось подробностей… – Подробности за обедом – оценно кусать хоцеца… Запись прервалась. Алихан запихнул пульт в кожаное гнездышко у себя на поясе. – И что он там написал? Какие подробности сообщил за обедом? – спросил заинтригованный Лядов. – Этого я, к сожалению, не знаю, – честно признался Алихан. – Для того я, собственно, и не слишком возражал против его приглашения на сегодняшнее мероприятие. Надеялся, что напьется, проговорится, намекнет, упомянет… – Ничего, Жорж, не отчаивайтесь, обед еще не кончен, вдруг что-нибудь и сболтнет, – попробовал внести успокоение в пытливую душу Алихана сердобольный миллиардер. – Вы меня не так поняли, сэр, – не принял ласки Алихан. – Я не знаю, что именно написал Туров и о чем он со своим сотрудником беседовал в отдельном кабинете ресторана «Гурманоид», поскольку записку он уничтожил, а подслушать что-либо в этом ресторане просто физически невозможно, – ультразвуковые возбудители аппетита напрочь нейтрализуют любую подслушивающую аппаратуру, но мне… – Вы это серьезно, Жорж? – бестактно усомнился Лядов. – Вполне, сэр. Об этом побочном эффекте ультразвуковых возбудителей аппетита знают все спецслужбы мира, но держат его в секрете даже от рестораторов, чтобы не давать им повода для дополнительной рекламы, хотя вряд ли последние осмелились бы пойти на это, ведь им пришлось бы признаться в том, что они искусственно возбуждают аппетиты своих клиентов, а это чревато скандалами, судебными процессами, санкциями… – Иногда после общения с вами, Жорж, я начинаю подозревать в самых обыкновенных потребностях собственного организма посторонние влияния. – В известном смысле так оно и есть, сэр… – Кому известном? – побледнел Лядов. – Мне ли профану, вам, почти профессиональному алхимику и спиритуалу… – Спиритуалисту, – мрачно поправил Лядов. – Прошу прощения – спиритуалисту, объяснять – кому? Миллиардер, окончательно уподобившись грозовой туче, впал в глубокую задумчивость. Эта мера, вопреки обыкновению, оказала благоприятное воздействие на расположение его духа. Лицо Лядова просветлело, взгляд приобрел свойственное ему благодушие с некоторым оттенком иронии. Алихан, с тревожным любопытством наблюдавший за внешними признаками внутренней жизни патрона, облегченно вздохнул. Разумеется не вслух, – мысленно. – И все же, Жорж, я так и не понял: существует организация, устраивающая сенсации на заказ или это всего лишь очередные бредни Турова? – Вне всякого сомнения, сэр. Боюсь, без ее прямого или косвенного участия не обошлась ни одна мировая сенсация, начиная с загадочного убийства Джона Кеннеди и кончая последними событиями в Югославии и, увы, здесь, в Южноморске. – Но это же невероятные деньги, Жорж! Кто может себе позволить заказать конфликт, в котором участвующие стороны теряют за день десятки, если не сотни миллионов долларов? – Вы совершенно правы, шеф. На такую сенсацию ни у кого, кроме правительства богатой страны, денег не хватит. Но ведь не обязательно заказывать именно то, что получается в итоге. В таком деле за неукоснительную точность выполнения заказа поручиться невозможно. Можно гарантировать только близко к тексту. Например, дать импульс, а там уж, что Бог пошлет, как Провидение рассудит… – Вы это серьезно – о Боге и Провидении, или просто к слову пришлись? – В точности сказать не могу, сэр, но подозреваю, что в этом мире ничего просто так не делается, не произносится, не пишется, не слышится и не воспринимается. Вот почему я согласился руководствоваться при осуществлении нашего проекта изречением столь чтимого вами Эдгара По… – Даже план, разработанный с наибольшим искусством, часто опрокидывается при малейшей попытке его осуществить, – процитировал Лядов на память. – Поэтому выполнимый план должен быть примитивен, небрежен и совершенно невыполним – неизбежный вывод, следующий из этого умозаключения, – кивнул Алихан. – Если бы мы стали осуществлять наш проект по шаблонам секретности, то не успели бы сделать и половины намеченного. Исходя из этих соображений, мы предусмотрели несколько весьма прозрачных и ненадежных прикрытий: Южноморск, спецслужбы, наркотрафик и прочее… Увы, должен сказать, что наш план оказался на поверку излишне искусен… – Ну и пусть, – не согласился Лядов, – главного мы достигли: препарат готов и пользуется все большим спросом. – Должен огорчить вас, сэр, но главное не это, главное – достижение необратимости процесса. А мы этого пока не достигли и, судя по тому, как развивается ситуация, уже не успеем… – Что же вы предлагаете, Жорж? Все бросить? – Нет, отчего же все бросать? В определенном смысле вы правы насчет главного. Ведь по большому счету не панацетин для нас главное, его создание – лишь важный шаг на пути к достижению заветной нашей цели – созданию «умной таблетки», универсального препарата, излечивающего любые заболевания, самостоятельно анализирующего, диагностирующего, направляющего нужные вещества из своего состава в нужные пункты… – Значит, наша задача в создавшихся условиях – сохранить все наработки. Я правильно понимаю? Но Алихан, казалось, не слышал патрона, поглощенный чепухой, которую несли с экранов гости. – Мистер мэр, это правда, что не только нищие, но и проститутки вашего города платят налоги и обязаны носить на груди аккредитационные карточки? – доставала своим любопытством, приправленным сияющей улыбкой, Эстелла Атвуд хмурого со сна мэра. – Истинная правда, мисс. Кроме того… – мэр пресекся, самоотверженно подавил зевок, и любезно продолжил, – кроме того, они проходят медицинское освидетельствование на профпригодность, поскольку работа эта тяжелая, связанная с физическими и моральными перегрузками, а также аттестацию квалификационной комиссией по окончании платных курсов по сексуальному обслуживанию населения. – А как быть тем, у кого нет денег, чтобы заплатить за обучение?