На следующий день на рассвете они выехали из Високо. За рулем сидел Клинок, рядом расположился Дохерти, остальные четверо со снаряжением устроились сзади. Предыдущим днем небо затянули торопливо бегущие тучи, и теперь лишь изредка солнце пробивалось сквозь них. Дорогу не скрашивали долгие разговоры, поскольку каждый был погружен в раздумья о прошедшем и предстоящем. Не встретился им ни один КПП. Движение на дороге практичес- ки отсутствовало — навстречу проехали только два грузовика — и признаки жизни были немногочисленны: дымок над какой-то усадьбой за рекой, человек, бредущий по заснеженному склону высокого холма, собака у заброшенного придорожного кафе. Проехав миль двадцать, они оставили позади долину Босня и автостраду и повернули налево в долину Ласва. Примерно через десять миль равномерного подъема они въехали в небольшой городок Витез, где базировались силы британского контингента войск ООН. Военный лагерь располагался в возвышенной части города и состоял из временных казарм и машинного парка, окруженных сравнительно новой, судя по блеску, оградой из колючей проволоки. Клинок подъехал к воротам, у которых стояли два чеширца в ооновских беретах с оружием на изготовку. За воротами можно было разглядеть боевые машины пехоты «уорриор» и бронированные разведывательные машины «скимитар» — все с белыми буквами ООН на бортах. Дохерти не торопясь выбрался из фургончика, подошел к часовым и представился. Сасовское удостоверение личности произвело на них впечатление, и они позволили ему пройти к дежурному офицеру, правда, настояв, чтобы фургон и его обитатели остались за воротами. Служба под флагом ООН, похоже, не избавила солдат от бдительности. Через пять минут после переговоров в двух инстанциях Дохерти добрался до командира подразделения подполковника Уильяма Стюарта, высокого светловолосого йоркширца. Туг улыбнулась удача — подполковник оказался тем самым экс-сасовцем, с которым Дохерти лет двадцать назад служил вместе в Омане, где Стюарт, только что получивший лейтенантское звание, отличался своей сверхактивностью. — Дохерти! — воскликнул он. — Какого черта ты тут делаешь? Я-то слышал, ты уже месяц как на вольном выпасе. Даже в свои сорок с лишним Стюарт по- прежнему не мог усидеть или устоять на месте. Пока Дохерти объяснял, что его группа сасовцев находится здесь с тайной миссией и не отказалась бы от неофициальной помощи, Стюарт расхаживал по маленькому кабинету, как тигр в клетке. — Нам нужны два комплекта арктического обмундирования и последние разведданные о том, что происходит на пути от Витеза до Бугойно, — сказал Дохерти. — Ну и завтрак бы не помешал, — добавил он. — Ну, я думаю, мы сможем вам помочь, не нарушая хартии ООН, — сказал Стюарт. — Ты ведь не собираешься докладывать мне, что вы делаете в этом районе? Ответ должен бы быть отрицательным, но тем не менее Дохерги посвятил подполковника в суть дела. Стюарт позавидовал. — Мы проводим большую часть времени в пожеланиях быть чем-то больше, нежели просто наблюдателями за происходящим. Ощущение такое, словно тебя попросили подержать пальто двое мужчин, решивших схватиться не на жизнь, а на смерть. — Он подошел к двери. — Пошли, выполним твои заказы. Час спустя отряд вновь был в пути, имея арктическое снаряжение для двух женщин, которые, слава Богу, были высоки ростом; оптимистическую информацию о дороге вплоть до Горний Вакуф и после плотного завтрака в столовой чеширцев. Пища определенно изобиловала холестерином, но мужчины уже не питались как следует, начиная со Сплита, а уж женщины не ели так несколько месяцев. Пара чеширцев, оказавшихся за соседним столиком, принялась было комментировать наличие такого аппетита у женщин, но под взглядами сасовцев быстро смолкла. Кроткое настроение Клинка приподнялось еще от известия, что в прошедшую субботу «Тоттенхем» одержал победу. Однако же «Сандерленд» и «Селтик» проиграли. — Ты, наверное, не помнишь игру «Тоттенхема» против «Рейнджере» в 1962 году? — спросил Дохерти у Клинка, когда последний вел «микробус» по длинному склону из города. — Мне было всего лишь четыре года, босс. — А мне одиннадцать. Я уж не помню, на какой европейский кубок они играли, но игра была грандиозная. Английские и шотландские команды до этого практически не встречались, и когда жребий свел две эти команды, ажиотаж был неописуемый. Всем было страшно любопытно. Никто же не знал на самом деле, кто лучше играет в футбол — англичане или шотландцы, или они равны по силе? — Я так понимаю, наши выиграли. — Да, и еще как. Пять — два. Играли, кажется, в Лондоне. Но «Рейнджере» играли так, что было понятно: в ответном матче в Айброксе они свое возьмут. Тогда играли великие игроки: Уилли Хендерсон, Джим Бакстер. А в ответной игре не прошло и пяти минут, как Джимми Гривз промчался через пол поля и открыл счет. Говорят, наступила такая тишина, что слышно было, как на Гебридских островах швартуется какой- то корабль. «Тоттенхем» выиграл тогда три — два. — Дохерти улыбнулся сам себе. — Я навсегда запомнил эти игры, потому что тогда я просто разрывался. Будучи шотландцем, я желал победы «Рейнджере», а как болельщик «Селтика», хотел, чтобы их разгромили. Вот тогда впервые я ощутил, как от преданности можно разрываться пополам. — Он посмотрел в окно. — А спустя длительное время я понял, как это хорошо, потому что людей, преданных чему-то одному, ничто не удерживает. — Как здесь, в солнечной Боснии? — Угу. Через несколько миль они свернули налево на узенькую дорогу, карабкающуюся в горы, к Бугойно. В мирное время такую дорогу вообще бы прикрыли, но силы ООН нуждались в ней для организации снабжения, и потому два месяца назад из Сплита доставили необходимое оборудование и дорожные машины. Снежные сугробы по обе стороны дороги свидетельствовали о том, что за дорогой следили. Внутри «микробуса» эйфория, вызванная завтраком, вскоре рассеялась. По мере приближения к пункту назначения Нена чувствовала, как растет ее озабоченность за судьбу детей. Хаджриджа же, в свою очередь, стала сильнее переживать за Нену. Ее подруга продолжала пребывать в умственном затворничестве, защищавшем ее во время пребывания в плену, и Хаджриджа не знала, как реагировать на это. Стоит ли попытаться прорваться сквозь эти заслоны или подождать, пока Нена сама раскроется? А тут еще немало размышлений вызывал и этот англичанин. Испытывать влечение к мужчине казалось не очень уместным после того, через что прошла ее подруга. Сидящие друг против друга у задней дверцы Крис и Дама тоже размышляли каждый о своем. После того автобусного рейда из Вогоски Дама никак не мог выбросить из головы картину страданий этих женщин и девушек. Воспоминания о брачной церемонии сестры преследовали его своей ничтожностью. Если бы только люди знали, как плохо им может быть, они бы не так глупо относились к любви. Они бы лелеяли ее, заботились бы друг о друге, благодаря Господа, что не их сестры и жены едут в автобусе к какой-нибудь там Вогоске. Сидящий лицом к нему Крис осматривал небо над поросшими вереском вершинами. Он заметил птицу, кружащую в поисках жертвы, но расстояние было слишком велико, чтобы определить, что это за хищник. Ему хотелось бы остановить автобус, взобраться на эти неведомые вершины и ощутить себя свободным, как птицы, кружащие над головой. Около одиннадцати часов они доехали до Горний Вакуф, свернули с главной дороги, ведущей к Сплиту, и поехали по другой, достаточно широкой магистрали, тянущейся на северо-запад к Бугойно. Последние разведданные, полученные в Витезе, утверждали, что сербы находятся в нескольких милях от Бугойно, а неподтвержденные сообщения говорили о том, что несколько часов назад начался обстрел этого города дальнобойной артиллерией. И вот уже почти двадцать четыре часа не было связи с расположенным там небольшим подразделением войск ООН. Сасовцы выяснили, откуда эти сведения о сербах, в нескольких милях от Бугойно, когда наткнулись на два автомобиля ООН и пятерых бойцов, устроившихся на ранний обед в местечке, подходящем для пикника, у автострады. Город, как рассказали им эти чеширцы, находился под непрерывным артобстрелом сербов, и войскам ООН было приказано полностью выйти оттуда. Эта пятерка чеширцев казалась довольной тем, что выбралась из зоны непосредственной опасности, но в глазах этих молодых солдат стоял один немой вопрос: «А какой вообще во всем этом смысл?» Возглавлявший эту группу солдат имел сравнительно свежую информацию о передвижениях сербов в данном районе, но он предупредил, что ничего нельзя принимать на веру. — Эти ублюдки вообще уже могут оказаться сейчас на городской площади, — весело сказал он. Когда Дохерти спросил об обстановке в Завике, старший лишь поднял брови и сообщил, что информации оттуда не было уже несколько недель. Что означает: они или никак не опохмелятся после Рождества, или сербы сожгли город дотла. Кто знает? Проехав еще несколько миль по долине, они услыхали доносящийся спереди гpoxoт орудий. Клинок остановил «микробус» на подходящем подьемчике, и все шестеро стали обозревать панораму открывшегося в отдалении города. Над полудюжиной домов уже поднимался дым, и каждые несколько секунд вслед за звуком выстрела вставало белое облако разрыва. — Не думаю, что есть объездная дорога, — пробормотал Клинок. — Во всяком случае, на карте не обозначена, — ответил Дохерти. — Снаряды падают приблизительно каждые три минуты, — сказал Крис, глядя на часы. — И стрельба, похоже, ведется наугад. Так что наши шансы попасть под снаряд не больше, чем угодить под лондонский автобус. — А, ну тогда все в порядке, — с сарказмом сказал Клинок и оглядел «микробус». — Босс, — сказал он уже более серьезно, — я думаю, всем надо перебраться назад и снаряжением завалить окна. Головы опустить пониже, не заботясь о благородстве позы. А если увижу вылетающего из дыма однокрылого попугая с лиловым хохолком, я тебе крикну, — сказал он Крису. — О’кей? Сделали так, как он предложил, сгрудились в кучу сзади, в проходе между сиденьями. Клинок устремился вниз с холма, стараясь отмечать время и расстояние. Городок казался небольшим, так что, если повезет, и пяти минут не пройдет, как они окажутся в центре, там отыщут нужную дорогу и поедут дальше. Поскольку фургончик въедет в город сразу же после падения снаряда, то на выезде должен оказаться незадолго до падения следующего. — Ты гений, Клинок, — пробормотал он под нос, готовясь тормозить, когда «микробус» проехал первые дома. В этот момент раздался разрыв, причем гораздо более громкий, чем ожидал Клинок, и половина дома, стоящего ярдах в пятидесяти впереди по улице, разлетелась на куски. Клинок медленно двинул фургон вперед, и лишь когда пыль осела так, что уже можно было разглядеть проезд среди обломков, он дал газу. Фургон помчался по пустынной улице к центру города, где к небесам устремлялись, соперничая, минарет и христианский шпиль. Дорожные знаки сохранились, и на маленькой городской площади Клинок свернул на дорогу к Купресу. Он полагал, что теперь-то самое худшее уже позади, когда мимо головы словно прожужжали несколько пчел. Причем пчел весьма крепких, судя по дыркам, которые они оставили в ветровом стекле. Клинок, резко вращая баранку, зигзагами стал уходить дальше от центра. Ему показалось, что он слышит выстрелы позади, но больше ни одна «пчела» не ударилась в стекло, а минуту спустя фургон уже начал медленный подъем к отдаленной расщелине в склоне долины. Он ощутил, как добавился адреналин в крови. — У вас там, сзади, все в порядке? — встревоженно окликнул он, глядя в зеркало заднего вида и отыскивая Хаджриджу. «Вон она. А вон и остальные». — Что ты видел? — поинтересовался Дохерти. — Ничего. Ни души, — сказал Клинок. — Может быть, все сидят в подвалах, а может быть, сербы палят по уже пустому городу. — А кто по нам стрелял? — Понятия не имею. Их я тоже не видел. — Надо бы остановиться и посмотреть, не повредили ли нам что-нибудь серьезно. Клинок остановил фургон на крутом повороте дороги, и все вышли осмотреть автомобиль. Три пули прошли навылет, войдя в окно задней двери и вылетев через ветровое стекло справа от Клинка. Если бы Дохерти сидел на соседнем с водителем сиденье, пули прошли бы чуть левее его головы. Единственными последствиями нападения можно было считать проникновение холодного воздуха в салон через дыры да ухудшение обзора через поврежденные стекла. Они вернулись в фургон, и Дохерти занял переднее место. На протяжении дальнейших шести миль дорога карабкалась вверх из долины по все более суживающейся спирали, и колеса «микробуса» проскальзывали сильнее, чем бы хотелось Клинку. Дорога вниз была еще более опасной, так что зачастую они просто сползали, а не ехали. И только когда добрались до ответвляющейся дороги, стало легче, но по причинам, отнюдь не успокаивающим. Судя по колеям, этим путем не так давно проезжали грузовики, и, значит, «микробус» въезжал на территорию, которую сербы если и не заняли, то, во всяком случае побывали здесь. Судя по информации, которой поделились с ними встретившиеся у Бугойно чеширцы, через шесть миль дальше, в деревне Драгнич, располагался КПП. Отряд собирался бросить «микробус», не доезжая полумили до деревни, и уходить в горы. До Завика предстояла прогулка в двадцать миль через заснеженный кряж высотою в шесть тысяч футов, но Дохерти не сомневался, что Хаджриджа и четверо мужчин одолеют это расстояние за вполне допустимый отрезок времени. А вот с Неной дело другое. Хоть она и сказала, что в состоянии пройти, но... Пока он обдумывал эту тревожную мысль, впереди над следующим подъемом в воздух потянулся клубящийся дым. — Вижу, — сказал Клинок, когда Дохерти показал вперед. — Остановись недалеко от следующего гребня, — сказал КГ, — посмотрим. Так они и сделали. В четверти мили впереди располагался блок-пост: посреди моста через реку нос к носу стояли легковая машина и грузовик. На берегу реки вокруг костра расположились несколько человек в знакомых широкополых шляпах. — Я тоже люблю шашлыки, — сказал Клинок. — Черт, — пробормотал Дохерти. Это препятствие добавляло к их прогулке лишние пять, а то и шесть миль. Но выбора не было. Они не могли ни прорваться через это заграждение, ни подобраться к врагу незамеченными. Во всяком случае, до темноты, до которой оставалось ждать еще часов пять. И кто знает, не подъедет ли за это время кто-нибудь сзади? Дохерти глянул вправо — там берег обрывался прямо к реке и дальше переходил в поросший сосняком склон. Идти предстояло здесь. Он и Клинок отползли с гребня подъема и торопливо вернулись к фургону. — Плохие новости, ребята, — сказал Дохерти. — Дальше придется идти пешком. Стали выгружать снаряжение. — А что делать с «Вудстоком»? — спросил Клинок. Дохерти на мгновение задумался: спрятать ли «микробус» в сугробе или отогнать его на последний подъем и оттуда столкнуть? — Оставим здесь, — решил он. — Не станут же они искать нас в горах. — Готовы? — спросил он, оглядывая всех. Криса, улыбающегося в предвкушении путешествия; Даму, с обычным непроницаемым лицом игрока в покер; двух решительно настроенных женщин. — Дама, будешь впереди идущим разведчиком, — сказал Дохерти. — Крис замыкающий. Нена, вы с Хаджриджой идете между мною и Клинком. О’кей? Взвалив поклажу на спины, они двинулись в указанном порядке по луговому склону. Глубина снега достигала фута, и продвижение получалось медленным. «В таком темпе и за неделю до Завика не доберемся», — подумал Дохерти. Оставалось надеяться, что в лесу двигаться будет легче. Без труда отыскав брод на реке, они вскоре скрылись среди деревьев, где шагалось ненамного легче. За полчаса они едва покрыли четверть мили. Дохерти приказал сделать остановку. — Есть какие-нибудь соображения? — спросил он.