— А что ты собираешься сказать о Риве? — спросил Клинок. Дохерти снова пожал плечами. — Я просто расскажу, что здесь происходит. Если спросят мое мнение, то я отвечу: сержант Рив действует исключительно в интересах местных жителей и в лучших традициях нашего подразделения. — То есть, босс, ты не собираешься упоминать о краже грузовика у чеширцев? — спросил Клинок. КГ фыркнул. — Думаю, не стоит, — сказал он, рассмеявшись. — Но в любом случае я сначала переговорю с Ривом. И скажу ему, что вечером мы в его распоряжении. — Дохерти помолчал. — Если кто-нибудь из вас не хочет участвовать в этом деле, ничего постыдного здесь нет, — сказал он. — Я бы и сам, если бы не был другом Риву, подумал, стоит ли мне ввязываться. — Считай нас в деле, босс, — сказал Клинок. — А мне вообще не нравятся люди, которые не удосуживаются даже прицельно стрелять из орудия, — заметил Крис. Дохерти нашел Рива у входа в импровизированный госпиталь стоящим в одиночестве, с сигаретой. — Смотрю, запасы у тебя неплохие, да? — спросил Дохерти. — Сигареты? Да, туг нам повезло. За несколько дней до установления блокады вокруг города пришел грузовик доставки. Водителем был серб, и он хотел рискнуть еще разок прорваться, но мы его отговорили. — Рив улыбнулся. — Несколько недель назад он женился на местной девушке, хорватке. Ох, Джеми, эта война для меня — целый курс просветительских лекций. Хотелось бы только мне, чтобы и мир усвоил эти лекции. — Я собираюсь выйти на связь, — сообщил ему Дохерти. — Рассказать о ситуации здесь и спросить, не смогут ли они забрать отсюда тех детишек, которые, по мнению Нены, нуждаются в срочной медицинской помощи. — О’кей, — сказал Рив после минутного размышления. — А что обо мне будет говориться? — Я просто расскажу, что здесь происходит. Скажу, что ты здесь только затем, чтобы приглядывать за детьми, ну и иногда делишься советами и опытом с местными жителями. — Спасибо, Джеми. — Не стоит. В общем, на вечер у тебя есть четыре добровольца, — сказал Дохерти. — А затем, я думаю, нам пора и восвояси. — Скучаешь по Исабель? — Не то слово. — И я скучал по Нене. Даже сильнее, чем ожидал. — Он скривился. — Ты разговаривал с ней? Мне пока все никак не удается. Как она на самом деле? — Не знаю, Рив. Но я не думаю, что такие вещи проходят для людей бесследно. И немало времени уйдет на исцеление. В гостиничном номере после ухода Дохерти воцарилась тишина. Троица пыталась разобраться в своих чувствах и ощущениях в сложившейся ситуации. На Клинка дополнительно еще свалилась проблема взаимоотношений с Хаджриджой. Он еще не видел ее после бесцеремонной утренней побудки и понятия не имел, где она находится. Но он надеялся, что она не сожалеет о событиях предыдущей ночи. Он посмотрел на остальных двух — Дама сидел откинувшись с закрытыми глазами, Крис изучал карту, расстеленную на столе. Клинок задумался, почему это утром над ним никто не подшучивал. Может быть, потому, что они не считают себя такими уж близкими ему людьми? Вряд ли. А может, потому, что понимали серьезность его чувств к ней? А если она останется в Завике? В конце концов, это ее родной город. Клинка поразила мысль о том, чтобы тоже остаться здесь с ней. Он мог бы оказать помощь и на военном, и на медицинском поприще. Правда, это означало расстаться и с карьерой, и с пенсией. Но эти соображения его не отпугнули. Если бы он думал о таких вещах, разве пошел бы в САС? Но он не может бросить просто так остальных, по крайней мере доедет с ними до Сплита. Они должны добраться туда вместе, и он проводит их домой. Уж это-то он обязан сделать. — Как вы думаете добираться домой? — спросил он у Криса и Дамы. — Вероятно, тем же путем, что и прибыли сюда, — сказал Крис. — Долгий переход, а затем... — Он пожал плечами. — До побережья мы можем добраться за несколько дней. Неприкосновенного запаса у нас вполне хватит. — Добраться можем, — согласился Клинок, — но должен сказать, это путешествие меня не привлекает. Если только вы вдвоем не понесете меня в паланкине. Дама с презрением открыл один глаз и закрыл снова. — Да нет, это просто мысль вслух, — сказал Клинок. Он услыхал, как по лестнице кто-то поднимается наверх, и понадеялся, что это Хаджриджа. Эго был Дохерти. — Предлагаю всем собраться вокруг карты и высказать соображения по поводу предстоящего вечера, — сказал он, доставая ящик с рацией PRC 319. — Я уже тут, — обиженно сказал Крис. Дохерти усмехнулся. — Ну извини. — Он забрал рацию и вышел на быстро темнеющую улицу. Недалеко обнаружилась открытая площадка. Он установил аппарат, навел две настроечные антенны в сторону западной части неба и отыскал необходимую частоту. PRC 319 могла работать и в разговорном режиме, но Дохерти, повинуясь инстинкту, решил воспользоваться радиоимпульсами. — Тито вызывает Черчхилл, — отпечатал он и отправил послание. Почти мгновенно на экране высветились слова: «Черчхилл на приеме». Дохерти принялся печатать одним пальцем. — Группа Тито находится в Завике. Пауза. Пострадавших нет. Пауза. Наш друг здесь. Пауза. Слухи неправомерны. Пауза. Город со вчерашнего дня под артиллерийским обстрелом. Пауза. Требуется вертолет для вывоза серьезно раненных девятерых детей. Пауза. Ответ ожидаем завтра в 7.00 по Гринвичу. Конец связи. Он упаковал аппарат и с минуту посидел неподвижно, вглядываясь в темную линию холмов в дальнем конце долины. «Всего одно орудие, — подумал он. — Что ж, лучше одним меньше, чем одним больше». 15 Они, одиннадцать мужчин и одна женщина, вышли из города в начале десятого и гуськом двинулись по дороге, идущей из долины на запад. Присутствие Хаджриджи одобрялось не всеми — ее оценка, как бойца, ее товарищами в Сараеве для Рива и его людей была не более чем слухом, и Дохерти, хоть и с неохотой, засвидетельствовал ее компетентность. В конце концов, не хуже же она любого другого в непрофессиональной армии Рива, однако выражение лица Клинка было далеко не радостным. Последний уже попытался отговорить ее и потерпел фиаско. «Если ты думаешь, что я все эти ночи лежала в постели в ожидании тебя, то ты с ума сошел», — высказала ему Хаджриджа. И теперь, шагая позади нее, Клинок утешал себя мыслью, что о постели и о нем она все-таки не забыла. Ночному походу двенадцати человек предшествовала серьезная подготовка. Тот факт, что Рив и Крис составили случайно почти одинаковый план действий, может, и отражал общую для сасовцев выучку, но еще и указывал на ограниченность имеющихся в их распоряжении вариантов. На трехсотярдовые склоны напротив города можно было попасть двумя путями: одним очевидным, другим не очень. Но любому отряду атакующих прежде всего приходилось пересечь реку, а здесь выбор и совсем был невелик. После подрыва дорожных мостов близ города оставалась только одна точка, где отряд мог бы перебраться через ледяную воду, и если у сербов оставалось хоть немного здравого смысла, то наверняка они должны были направить свои приборы ночного видения прежде всего на это направление, особенно в первую ночь после начала обстрела. В общем, обоими этими путями воспользоваться было нельзя. И два организатора порекомендовали четырехмильную прогулку вдоль долины к следующей переправе. Оттуда уже можно выбраться из долины и совершить затяжной обходной маневр с выходом в тыл сербам. Такой маршрут выглядел утомительным, однако и Рив, и Крис сочли, что только таким образом можно воспользоваться элементом внезапности. К тому же при удаче можно было наткнуться и разрушить дорогу, построенную сербами для подтаскивания орудий наверх. В самом деле, какой смысл уничтожать одно орудие, если враг может подтянуть другое? Путь был долгим, но не изобиловал событиями. По небу тащились небольшие облачка, а четвертушки месяца вполне хватало для освещения дороги из долины. Когда они выбрались на покатое плато, покрытое снегом, освещение здесь выглядело почти искусственным. С точки зрения Клинка, замыкающего колонну, цепочка черных силуэтов на фоне залитых лунным светом заснеженных холмов выглядела сценой, выхваченной из темноты вспышкой фотоаппарата. Было почти три часа ночи, когда они оказались у дороги, построенной сербами. На карте Рива она выглядела пешеходной тропинкой, сербы же расширили ее и разровняли, спилив деревья и наведя деревянные переправы там, где в ямах стояла глубокая вода. Судя по отпечаткам колес машин, дорогой пользовались регулярно. Когда отряд добрался до первого моста, Рив отправил двух своих людей впередсмотрящими. Остальные подождали, пока третий его человек не оснастит мост чехословацкой взрывчаткой «семтекс» — из арсенала в Ливно, на который сделал налет Рив, — и не приладит взрыватель с часовым механизмом. То же самое сделали и у второго моста, и у третьего — пугающей переправы через узкую расщелину. «Судя по тому, что Завик не имел большого военного значения, сербы уж слишком усердствовали, — подумал Дохерти. — Должно быть, кто-то здорово зол — возможно, Рив где-то слегка переборщил. Но просить прощения и искать примирения было поздно». Один из впередсмотрящих вернулся с известием, что в сотне ярдов дальше, на горе, установлен сторожевой пост. Место выбрано правильно, сказал он: на той стороне моста, перекинутого через очередную расщелину, находятся двое часовых. Несомненно, их можно было бы обойти, но понадобится время, чтобы отыскать этот путь. — Они там просто стоят? — спросил Рив. — Нет, они сидят у жаровни, греют руки и рассуждают о том, какой ублюдок их командир. — Можно к ним подобраться на расстояние точного выстрела? Они с оружием? — Да и да, — сказал разведчик. Рив повернулся к Дохерти, который слушал перевод Криса. — Нам понадобятся ваши бесшумные МР5, — сказал он. — С какой дистанции придется стрелять? — спросил Дохерти разведчика, а Крис перевел. — Из укрытия. Ярдов с шестидесяти. — Далековато, — сказал Дохерти, браня себя за то, что они прихватили лишь один оптический прицел. — Дама, — сказал он, — сможешь снять обоих, прежде чем второй поднимет тревогу? — Почему бы и нет, — сказал тот. «Вот и еще двое», — подумал он. Разведчик повел его вверх по расширяющейся тропинке, идущей диагонально по поросшему деревьями склону. Несколько минут спустя они подошли к первому разведчику, пригнувшись, продвинулись вперед и стали осматривать через заснеженное открытое пространство мост, и за ним — двух охранников у жаровни. «Какая нелепая картина, — подумал Дама, — два человека сидят ночью в горах у огня». Он выпрямился, держась за стволом дерева, выдвинулся в сторону, прижимая винтовку к плечу и вглядываясь в телескопический прицел. Эго оружие было не столь удобно, как «экьюрэси Интернэшнл», но в данной ситуации все решала тишина. Он всмотрелся в лицо правого серба, освещенное оранжевым огнем и достаточно увеличенное, чтобы уверенно прицелиться. Он перевел прицел влево и обнаружил второе лицо, смеющееся чему-то. Он перевел прицел снова, на первое лицо, отрабатывая необходимое быстрое перемещение прицела. На самом деле он находился слишком близко: если бы отступить ярдов на сто, было бы лучше. С другой стороны, с той дистанции прицельная дальность была бы уже на грани для данного оружия. К тому же ему совершенно не хотелось ползать по снегу. Он еще раз повел винтовку справа налево и обратно. Навел перекрестье прицела на голову правого человека чуть выше уха. «Целься, не напрягаясь», — сказал он сам себе и на секунду ослабил хватку оружия. Пора. Он нажал курок, плавно перевел прицел влево, отыскал следующую цель, опять нажал. Опустив оружие, невооруженным глазом посмотрел на картину, в которой мозг уже был уверен. Оба человека были мертвы. Один из разведчиков уже торопливо пробирался по снегу назад, чтобы позвать остальных. Другой поспешил вперед, чтобы лично убедиться в результатах искусной стрельбы. Дама двинулся за ним, и они оба грели руки у жаровни, пока подходили остальные. Как только и этот мост заминировали, они продолжили свое восхождение вновь под прикрытием леса. До вершины оставалось рукой подать, но выдвинутые вперед ярдов на пятьдесят разведчики других часовых пока не обнаружили. Зато они наткнулись на большую поляну непосредственно перед выступом вершины. На укрепленном фундаменте, сдвинувшись к краю, стояло то самое орудие, из которого обстреливался город, рядом расположился потрепанный грузовик, который, очевидно, и доставил орудие сюда. У другого края поляны, выстроившись в ряд, стояли три фургона, два погруженных во тьму, а третий слегка освещенный. Из последнего доносилась едва слышная музыка. На большей части поляны снег был сметен, а в небольшом костровище еще дотлевали красные угольки. Рядом грудой лежала кухонная утварь и котелок, наполненный снегом, очевидно, заготовленный для завтрака артиллеристов.