— Что дальше? — спросил Дохерти, пока они с Ривом осматривали эту сцену из-за близстоящих деревьев. — Мы не можем себе позволить брать пленных, — сказал Рив таким тоном, словно приготовился к спору. Дохерти не собирался вступать в пререкания. Эти люди были виновны в том, что в Завике в импровизированном госпитале от боли плакали дети. И за скольких еще детей в прошлом или в будущим они должны понести ответственность, кто знает. — Только давай обойдемся без шума, — сказал он. — На обратном пути могут встретиться другие, и лучше напасть на них врасплох, чем совершать еще один обходной маневр. — Тогда закладываем взрывчатку под фургоны и орудие, — сказал Рив, словно художник, ставящий декорации на сцене. — Пятнадцатиминутный запал под фургоны и плюс пару минут на орудие, — предложил Дохерти. Рив и Дама, как два специалиста подрывного дела, приняли участие в закладке мин. Дама с осторожностью подобрался к слабо освещенному фургону, но два человека внутри спали, не обращая внимания на Тин Лиззи, звучащую в стереоколонках фургона. Даже снаружи, за плотно закрытыми дверцами, ощущался в холодном воздухе запах марихуаны. Через десять минут минирование было закончено, и отряд из двенадцати человек двинулся обратной дорогой домой, вновь выдвинув вперед двух разведчиков. Тропа круто уходила вниз меж деревьев, идти было легко, и, судя по протоптанности, последние дни ею регулярно пользовались. Через четырнадцать с половиной минут по часам Рива он остановил колонну, и они застыли в молчании, надеясь, что ничего непредвиденного не произойдет. Первый разрыв грянул с задержкой лишь в две секунды, выпустив в небо позади них бело-желтый факел. Три почти одновременные вспышки нарисовали перед мысленным взором Дохерти взрывающиеся фургоны, и теперь он так же мысленно глядел через поляну на оставшееся невредимым орудие. Второй взрыв прозвучал громче первого, но оказался не столь зрелищным. Мрачно улыбаясь, но сохраняя прежние предосторожности, двенадцать человек продолжили спуск. Через десять минут они вышли из-за стены деревьев, и перед ними внизу раскинулся залитый лунным светом город. Возможно, их успокоило это зрелище, а может быть, и то, что все прошло слишком гладко. Тем не менее они уже почти прошли сербскую наблюдательную платформу и только тут поняли, что это такое. Она была вырыта на склоне горы, откуда сербам открывался панорамный вид на город и долину внизу, а радиосвязь позволяла корректировать огонь артиллеристов. Взрывы вверху разбудили двух находящихся на платформе наблюдателей, а тщетные попытки связаться с находящимися наверху заставили их засуетиться и занервничать. Что это? Может быть, обвал в горах наверху? А может быть, этот сумасшедший англичанин из города что-нибудь придумал? Так они наблюдали и ждали несколько минут, пока в их поле зрения не появилась первая темная фигура. Один из сербов настолько удивился, что вскрикнул, вместо того чтобы стрелять. Второй оказался шустрее и открыл огонь, убив одного из людей Рита, ранив другого в плечо и устроив Клинку в волосах второй пробор. От шока лондонец осел в снег и распластался на спине. И в тот же самый момент, похоже, весь отряд открыл ответный огонь, и уже вспоминая об этом событии впоследствии, Дохерти изумлялся, как никто не пострадал от огня своего же соседа. Наблюдательный пункт накрыла туча пуль, способная убить десятерых, не говоря уж об этих двоих. Зато наверняка не осталось ни одного живого серба дальше по тропинке. У Клинка чертовски болел череп, но крови было немного, и он получил некую компенсацию в лице Хаджриджи, мгновенно оказавшейся рядом. Крис быстро оглядел его и раненого и нашел, что они в состоянии идти дальше. Отряд возобновил спуск. Двое несли тело убитого товарища. Рив и Дохерти шли, ожидая, что разведчики доложат о новых сербах впереди, но если там кто-нибудь и был, то давно уже убрался в сторону. За час до рассвета отряд форсировал реку ниже разрушенного моста и вернулся в город. Раненых отвели в подземелье замка, где Нена дремала на одном из пустующих матрасов. Когда она вместе с Крисом наложила необходимые повязки, Дохерти отвел ее в сторону и сообщил, что сделал запрос относительно перевозки девятерых раненых детей. — Почему девятерых? — поинтересовалась она. — Эта цифра показалась мне убедительной. Правда, я все равно не верю, что они пойдут на это, но, если пойдут, кто нам помешает убедить их забрать столько, сколько ты сочтешь нужным? — Да, насчет девятерых придумано неплохо, — сказала она, осматриваясь. Дохерти отметил, как покраснели от усталости ее глаза. Надо думать, у него такие же. — Если они не пойдут на это, дети могут умереть, — тихо сказала она. Когда Дохерти возвращался в гостиницу, начинало светать. Сейчас большинство жителей города, наверное, уже сидят в подвалах, ожидая возобновления обстрела. Что ж, они от него избавлены, по крайней мере на тот срок, который уйдет у сербов на ремонт дороги, смену личного состава и поиск нового орудия. На это уйдет несколько недель, по его прикидкам. Л затем Рив вновь поднимется в горы и уничтожит новую огневую позицию. «Чем еще отличается эта война, — подумал Дохерти, — так это отсутствием авиации». Должно быть, это была первая война в Европе со времен первой мировой, где авиация не играла решающей роли. Может быть, поэтому от всей ситуации здесь отдавало средневековьем. Хотя все равно это обстоятельство не объясняло всех страданий. Придя в гостиницу, он обнаружил, что все уже лежат в постелях, пытаясь хоть частично наверстать упущенное время сна. Дохерти заварил чаю и, усевшись, задумался о детях, задавая себе вопрос, что будут думать они о жизни отца, когда вырастут и поймут. «Особенно если поймут», — подумал он хмуро. Чем старше он становился, тем больше недоумевал. Это признак мудрости, сказал бы Лиэм Макколл. Без пяти восемь он взял PRC 319, поднялся повыше на холм, чтобы приступить к приему. Точно в 8.00 по центральноевропейскому времени на крошечном экранчике высветились слова: «Черчхилл вызывает Тито». «Тито на приеме», — отпечатал Дохерти и стал ждать, весь превратившись в надежду. «Группа Тито как можно быстрее возвращается на базу. Пауза. Необходимо прихватить и Друга. Пауза. Воздушная помощь невозможна. Связь заканчиваем». — Ублюдки, — пробормотал Дохерти. Он свернул рацию, отнес ее в гостиницу, а затем направился к замку сообщить Нене плохие новости. Она восприняла их более стоически, чем он ожидал, но потом он понял, что за месяцы работы в сараевском госпитале она уже привыкла к новостям такого рода. Вернувшись в гостиницу, он установил будильник на полдень и погрузился в сон усталого человека. Почти мгновенно, как ему показалось, часы его разбудили. Солнце вовсю светило в лицо, и было слышно, как на улице разговаривают люди. Из окна он увидел, как неторопливо вдоль улицы прошли две женщины, словно обстрел дня предыдущего был лишь дурным сном. Он отправился будить остальных, но их комнаты были уже пусты. Крис и Клинок сидели на первом этаже и попивали чаек в ожидании командира. Оба подчеркнуто посмотрели на часы, когда он появился. Дохерти налил себе чашечку и подсел к ним. — У меня плохие новости, — начал он. — Мы знаем, босс, — сказал Клинок. — Нена нам уже сообщила. Но вот у Рива есть мысль. — Звучит пугающе, — пробормотал Дохерти, и в этот момент на лестнице появился сам Рив, а за ним и Дама. — Вроде бы все о’кей, — сказал Дама. — Правда, оба стекла в кабине выбиты, так что придется немного померзнуть... — Что о’кей? — спросил Дохерти. — Мы говорим о сигаретном грузовике, — пояснил Рив. — О том самом, на котором вы отвезете ребятишек в Сплит. Дохерти посмотрел на Клинка, который со своей перевязанной головой походил на неудачливого пирата. — Единственный способ, босс. Если мы не можем вывезти ребятишек по воздуху, то вывезем на грузовике. Всего-навсего. «Что ж, мысль вполне здравая», — подумал Дохерти. — И мы еще кое-что приготовили показать тебе, — сказал Рив. Они все вышли на улицу. Перед грузовиком стоял примитивного вида броневик, настолько устаревший, что, должно быть, он еще послужил корпусу Роммеля. Пушка у него, очевидно, исчезла уже давно, но в целом он выглядел настолько крепким, что пережил бы и падение в Ниагарский водопад. Но, что самое удивительное, несмотря на возраст, на борту этого белого автомобиля были выведены буквы ООН. — Мы его уже покрасили в белый цвет для зимней маскировки, — добавил Рив, — а вот надпись совсем свежая. Дохерти оглядел их. — Постойте, дайте сообразить. Вы собираетесь использовать эту развалину для сопровождения грузовика с детьми до Сплита, всерьез рассчитывая по дороге миновать по крайней мере один КПП, не говоря уж о нескольких? — Примерно так, — согласился Рив. Дохерти покачал головой и улыбнулся. — Симпатичная мысль. — Мы так и знали, что тебе понравится, — сказал Клинок. — И надо полагать, горючего в достатке? — Вполне. — И кто же собирается принять участие в этой увеселительной прогулке? Ответил Рив. — Восемь детей и двое взрослых — муж и жена, им уже за семьдесят. Потолок подвала рухнул на них вчера. С вами хочет поехать и Хаджриджа. Она полагает, что до Сараева из Сплита добраться легче. — А Нена? — Она остается здесь, говорит, что уже ничем не может помочь пострадавшим, которых вы забираете, к тому же у вас есть на этот случай Крис и Клинок. В Завике она нужнее. «Как нужнее она тебе и детям», — подумал Дохерти. Он обрадовался, что у этой пары появилась возможность попробовать начать все сначала. — Когда мы едем? — спросил он. — Так ведь ты же босс, — сказал Клинок. «Ночью или днем?» — задумался Дохерти. Ему уже смертельно надоела тьма. — Завтра на рассвете, — решил он. Вечером Дохерти навестил Нену в доме ее родителей. Она забежала сюда, чтобы урвать несколько часов сна, и выглядела теперь более похожей на ту женщину, которую он знал не один год и готовую даже рассмеяться. Неудивительно, что дети не отходили от своей матери, не давая возможности двум взрослым серьезно поговорить. Но все-таки одну вещь Дохерти должен был сказать. — Если ты решишься отправить детей отсюда, а сама не сможешь или не захочешь уезжать, — сказал он, — мы будем рады присмотреть за ними. — Я даже помыслить не могу, как еще раз с ними расстаться, — сказала она, — но все равно спасибо тебе. — Что же касается Рива, — сказал Дохерти, — ты ведь его знаешь лучше, чем я...