—Я думаю, что мы его знаем с разных сторон. — Угу, может быть. Но я знаю, что он скучает по тебе, и это он мне сам сказал. Я хочу сказать... — Он пожал плечами. — Просто мне хотелось поделиться с тобой этой мыслью. Она искренне улыбнулась ему. — Посмотрим, — сказала она, и в этот момент ее сынишка протиснулся между ними и о чем-то затрещал без умолку. Час спустя Дохерти и Рив, сидя в кафе «Рене», пили за здоровье друг друга. — Разве Лондон не упомянул обо мне? — поинтересовался Рив. — О, еще как упомянул. «Необходимо прихватить и Друга». Друг — это ты. — А как, по их мнению, ты должен сделать это? Связать меня и принести, закинув на плечо? — Да Бог их знает. Кого это волнует? — И что ты собираешься им сказать? Дохерти фыркнул. — Что ты здесь нужнее, чем где бы то ни было. И что они могут пойти к такой-то матери. Рив усмехнулся. — Знаешь, вот уж не думал, что с возрастом ты начнешь проявлять неуважение к субординации. А ты, смотри-ка, управился и с этим. — Он поднял бокал. — За вашу поездку. 16 Солнце еще скрывалось за холмами, город глубоко спал, когда конвой начал пробираться по улицам Завика к дороге, бегущей по долине на запад. Впереди на «рено-пять» с тремя своими людьми ехал Рив, за ним на бронемашине Дохерти и Дама, а замыкал колонну грузовик. Вел его Клинок, а находящиеся в кузове Крис и Хаджриджа выполняли функции медсестер и отстреливающихся. За прошедшие двадцать четыре часа число пассажиров уменьшилось. Старушка ночью померла, а, судя по состоянию ее мужа, он тоже собирался вслед за ней. Понадобилась вся сила убеждения Нены, чтобы он оказался в грузовике. Один из детей тоже умер, еще двух забрали родители, не имевшие сил примириться с мыслью, что их дети исчезнут где-то за пределами долины. Из оставшихся шестерых четверо оказались сиротами после одного из сербских обстрелов, а еще двое были выходцами из больших семейств. Через полмили после выезда из города конвой миновал внутреннее кольцо обороны Завика, проехав безлюдный КПП на дороге, тянущейся между крутой скалой и рекой. Часовые, как рассказал Рив, размещались над дорогой, вне пределов видимости. Поворотом ручки взрывателя они могли отправить половину этой скалы на голову непрошеного визитера. Они продолжили путь по извилистой дороге вдоль долины, внимательно вглядываясь в каждое подозрительное место. Вчера еще Рив отправил разведчиков на гору, и те обнаружили там стервятников, кружащихся над обгорелыми фургонами, но не было и намека на то, что сербы внизу поняли, что произошло с их горным подразделением. Подобное хроническое отсутствие согласованности в действиях между различными бандами нерегулярных войск давали Дохерти надежду на осуществление успешного прорыва. До тех пор, пока придется иметь дело с разрозненным врагом, остается шанс пробиться к побережью. Если же одна банда успеет связаться со второй, у той будет время приготовиться к теплому приему, и тогда прорыв представляется невозможным. Их попросту было мало для прорыва, да к тому же еще у них на попечении шестеро детей. Конвой добрался до КПП, отмечавшем внешнюю линию обороны Завика. Дорога здесь была зажата между деревьями и рекой, и два спиленных ствола блокировали ее. С помощью веревок и блоков заграждение убиралось в сторону людьми, спрятавшимися в лесу. Дохерти вспомнил, что этот же прием Рив применял во время операций в джунглях в Брунее двадцать лет назад. К этому времени солнечные лучи освещали уже склоны гор за рекой. До разведанного КПП сербов оставалось чуть более мили. Рив утверждал, что там, как правило, находились три или четыре человека, скучающих без дела. Да и кому взбредет в голову вторгаться из Завика на территорию, занятую сербами? Конвой остановился за четверть мили от КПП, и пассажиры «рено» перебрались в бронемашину. Внутри ее было достаточно пространства — советские конструкторы обошлись без такой роскоши, как сиденья и оборудование, — но когда шесть человек разместились, стало тесновато. Дохерти вспомнил сцену в купе из «Ночи в опере» братьев Маркс и понадеялся, что, когда придет время для этого, они смогут проворно выбраться отсюда. Бронемашина загрохотала по дороге с закрытым люком, и сидящий за рулем Дама вглядывался вперед через смотровую щель. Клинок, ведущий сзади грузовик, чуть притормозил, увеличивая дистанцию между автомобилями. Выехав из-за крутого поворота, Дама увидел впереди в долине контрольно-пропускной пункт. Дорогу никто и не пытался блокировать, лишь два легковых автомобиля стояли между дорогой и расположенным рядом домом. И не было видно ни души. Дама слегка увеличил скорость, отчего бронемашина на секунду яростно затряслась. «От такого грохота и мертвый проснется», — подумал он. И сербы пробудились. Из легковушки полу-выполз, полувыпал человек с винтовкой в руках. Он застыл на минуту, таращась на странный белый объект, с дребезжанием продвигающийся к нему, а затем широко раскрыл рот, очевидно, для предупредительного крика. Хотя за грохотом бронемашины расслышать что-либо было попросту невозможно. И в тот же самый момент, как по волшебству, из машин появились еще три человека. Двое вооружены автоматами Калашникова, один — пулеметом. Дама сообщил об этом толпящимся позади него людям. «Жаль, что у бронемашины нет орудия», — подумал Дама, притормаживая. Четверо сербов разбежались веером, как налетчики в каком-нибудь вестерне, однако на лицах у них было написано скорее изумление, нежели враждебность. Дама мог себе представить, о чем они сейчас думают: вот, эти надоедливые ооновцы уезжают, а мы так и останемся в этих горах. Бронемашина окончательно остановилась. — До них десять ярдов, — сказал Дама. — Направление по целям: десять часов, одиннадцать часов, полдень и два часа. Человек на одиннадцати часах вооружен пулеметом. — Готовы? — спросил Дохерти. — Внимание. Пошли! В это же мгновение резко распахнулись обе боковые дверцы и люк. Дохерти выскочил из последнего, быстро прицелился в человека на одиннадцати часах и выстрелил из своего браунинга быстрее, чем тот даже успел поднять пулемет. Человек упал на спину, грохнув пулеметом о землю, но так и не выпуская оружие из безжизненных рук. Не прошло и секунды, как и остальные трое были мертвы — это Рив и трое его людей выскочили в боковые дверцы и, не дав сербам времени опомниться от удивления, откатились в снег и открыли огонь. Эхо от стрельбы, прокатившись, затихло в долине, и вновь все заглушил шум бегущей реки. Рив и его люди осмотрели дом, но, как и ожидалось, никого там не обнаружили. Клинок между тем по сигналу Дохерти подогнал грузовик. — Дальше знаете, как ехать, да? — сказал Рив. — Когда доберетесь до перекрестка, сворачивайте налево, едете по этой дороге около двадцати миль и упираетесь в автостраду, ведущую к побережью. Как только выедете туда, ваши шансы попасть в еще одну заварушку значительно уменьшатся, особенно с такими прекрасными буквами на борту. И в Сплите окажетесь к обеду. Дохерти протянул Риву руку и подумал, увидятся ли они еще. — Удачи тебе, Рив, — сказал он. — Поддерживаю, — сказал Клинок из кабины грузовика. — И вам тоже. И поехали. Дохерти забрался в бронемашину и кивнул Даме. Выпустив громадный шлейф дыма, автомобиль тронулся с места, грузовик за ним. В боковое зеркало Клинок видел, как Рив и его люди направились назад по долине, туда, где они оставили «рено». У дороги лежали в снегу уже всеми забытые четверо сербов. Дорога тянулась по все сужающейся долине вверх, пока склоны не зажали ее со всех сторон. Наконец показался перекресток. Ведущая прямо дорога оказалась всего лишь грунтовкой, а по дороге, уходящей через реку, никуда нельзя было уехать из-за разрушенного моста. Их же маршрут проходил среди деревьев чередой крутых поворотов к продуваемому ветром плато. Бронемашина, с трудом вскарабкавшись по крутому склону, вновь проявила интерес к жизни, и Дохерти удивился запасу ее прочности. Надев на голову вязаный шлем, он ехал, высунувшись из люка, терпя холодный воздух, чтобы в случае необходимости успеть заметить грозящую впереди опасность. Первые несколько миль у него создали впечатление путешествия по Антарктике. Никаких признаков человеческого обитания; только дорога самим своим существованием убеждала, что некогда тут проходили люди. Если бы сейчас на этом залитом солнцем лугу появился медведь, он бы не выглядел здесь чужеродным. Вскоре они спустились с безжизненных высот, и дорога запетляла вдоль лесистой долины. Вниз бронемашина бежала еще веселее, чем по ровному участку, и через несколько миль они набрали вполне приличную скорость. Дохерти уже всерьез начал воспринимать идею Рива об обеде в Сплите, когда случилось непредвиденное. Оба автомобиля уже приближались к подножию крутого извилистого спуска, когда бронемашину вдруг так тряхнуло, что Дохерти чуть не вылетел из люка. КГ еще благодарил свою счастливую звезду, что не случилось ничего непоправимого, когда позади раздался сигнал автомобиля. Грузовик с трудом съехал на обочину и остановился. Дохерти подошел к Клинку, который заглядывал под днище машины. С мрачным выражением лица лондонец выпрямился. — Передняя ось накрылась, — сказал он. — Виноват, босс, слишком поздно увидел эту выбоину. — Дама тоже прозевал ее, — сказал Дохерти, оглядываясь вокруг. Дорога в оба конца поднималась вверх, в холмы, а по бокам виднелись лишь лесистые склоны. Поднялся ветер, и по сравнению с той минутой, что они выезжали из Завика, стало значительно холоднее. «И что же теперь прикажете делать?» — подумал он. Из кузова грузовика выбрался хмурый Крис. — Один из ребятишек ударился головой как раз тем местом, куда был ранен, —доложил он. — Состояние плохое. Клинок отправился посмотреть, оставив остальных сасовцев на дороге. — Какие будут предложения? — спросил Дохерти. — В бронемашине все не поместимся? — спросил Крис. — Нет, если только ты не собираешься идти на рекорд по количеству размещения людей в бронемашине. Можно хотя бы всех пациентов туда запихать, но им будет так неудобно, что они и шести миль не выдержат. А нам придется сидеть сверху. — Мы можем проехать на бронемашине и поискать другой автомобиль, — предложил Дама. — Как далеко мы от автострады? — спросил Крис. — Последний раз, когда я смотрел, было около девяти миль, — сказал Дохерти, вынимая из кармана и разворачивая карту. — Да, где-то вот здесь мы находимся — от семи до девяти миль. — Босс, я думаю, кому-то надо прогуляться пешочком, — сказал Крис. — Температура резко падает. Я и так переживал, не замерзнем ли мы в кузове грузовика, а тут еще этот ветер... Я думаю, детишки должны перебраться в бронемашину, где сравнительно теплее. Дохерти подул на ладони и прижал их к носу. — О’кей, — сказал он наконец. — Лучшего и я ничего не могу придумать. А вы? — спросил он Клинка и Хаджриджу, только что подошедших к ним. У них тоже не было лучших соображений, и в течение последующих пятнадцати минут Хаджриджа и четыре сасовца перенесли раненых из одного автомобиля в другой. При этом Крис принимал детишек внутри бронемашины и для каждого находил утешительное слово. Старик, увидав, как там тесно, решительно отказался переходить в бронемашину. От Хаджриджи потребовались почти нечеловеческие усилия, чтобы устроить его хотя бы в кабине грузовика, выбитые стекла которой плохо спасали от холода. — Значит, так, ждете здесь три часа, ну, плюс еще двадцать минут, а затем возвращаетесь назад, — наказал Дохерти остающимся. Он и Дама двинулись по дороге, держа дистанцию между собою в десять ярдов и сжимая в руках МР5.