— Если представится такая возможность, — сказала она, — и эта война когда-нибудь кончится, вы приезжайте весной, когда деревья в цвету. В это время года край выглядит волшебным местом. — Да мне и так нравится, — сказал он. — Я... я думал, что многое знаю о нашем мире, ведь я бывал везде, — сказал он. — Я объездил всю Европу и, разумеется, все Штаты, был в Австралии и Сингапуре... Но нигде мне не нравилось так, как здесь. И дело не в войне, — торопливо добавил он, — просто здесь, мне кажется, все выглядит каким-то более живым, чем где бы то ни было. Я даже не знаю... Нена улыбнулась ему и даже чуть не похлопала по руке. Дорога вновь пошла вверх, слева замаячили заснеженные вершины. Ей вспомнилось путешествие в Африке через горы к городу Умтали. Изнывавшие на заднем сиденье от скуки дети выводили ее из себя. Рив, как образцовый отец, старался вывести их из мрачного расположения духа. Да, впрочем, он всегда, к ее удивлению, был хорошим отцом. Она-то думала, что он станет великолепным мужем, но никудышным отцом, а оказалось все наоборот. Нет, это слишком резкое суждение. Она вновь задумалась, что ждет ее в Завике, даже не сомневаясь, что обязательно доберется туда, хотя журналисты довезут ее только до Бугойно, а вот дальше, в горах, придется нелегко. Дороги могут бьггь чисты, а могут быть и завалены снегом — в такое время года шансы распределяются поровну. Автомобиль начал притормаживать, и Нена разглядела, что дорога впереди перекрыта. Посреди нее, носом друг к другу, под углом стояли трактор и автомобиль, а рядом в ожидающей позе расположились четверо. У двоих на головах были широкополые шляпы. — Четники, — сказал один из русских, и она увидела у трех из четверых всклокоченные бороды. У четвертого, как вскоре выяснилось, растительности не могло быть в силу юного возраста. У Нены сразу же появились дурные предчувствия. Русское добродушие проигнорировали, документы их изучались со смесью высокомерия и сарказма. Заправлял всем высокий серб. — А тебе не кажется, что ваш Ельцин просто старый пьяница? — с хохотом спросил он Виктора. Тот поспешно согласился и сказал, что Россия давно уже должна объявить о безоговорочной поддержке Великой Сербии. Четник лишь рассмеялся и обратился к Бэйли: — Тебе нравится «Ганс энд Роузиз»? — спросил он у того по-английски. — Что? — переспросил Бэйли. — Рок-н-ролл, — сказал четник. — Группа такая, американская. — Прошу прощения, я не знаю, — сказал Бэйли. — Классная группа, — великодушно признал четник и посмотрел на Нену. Зрачки у него были расширены, очевидно, под воздействием какого-то наркотика. — Женщину придется оставил», — сказал он русским по-сербскохорватски. Русские заспорили, но как-то вяло, как показалось Нене. — В чем дело? — поинтересовался Бэйли. Она ему объяснила. — Этого не может быть! — воскликнул он, и, прежде чем Нена успела остановить его, открыл дверцу и ступил на дорогу. — Послушайте... — начал было он, и в этот же момент щелкнул автоматический пистолет четника. Американец упал на спину, и Нена увидела, что у него дыра на том месте, где был глаз. Русские на переднем сиденье окаменели. — Нам просто нужна женщина, неужели непонятно, — сообщил им четник. Виктор повернулся к ней с расширившимися от страха глазами. — Я думаю... Нена передвинулась по заднему сиденью и вышла из той же дверцы, что и американец. Она было склонилась над ним, чтобы осмотреть, но один из четников рванул ее за руку. Главарь схватил мертвеца за ноги и поволок его в заснеженный кювет. — Вот тебе и американская группа, — пробормотал он себе под нос. Русским приказали развернуть «тойоту», и теперь они встревоженно ожидали разрешения уехать. Оба избегали встречаться с Неной глазами. — А ну проваливайте отсюда, — приказал главарь, и машина сорвалась с места. Четники с хохотом несколько раз выстрелили поверх крыши. Нена осталась стоять на месте, покорно ожидая своей участи. Кабинет КО остался почти таким же, каким и помнил его Дохерти: та же неизменная кружка чая, примостившаяся на стопке бумаг, карты и фотографии в рамках на стене, за окном обнаженные деревья окаймляют парадный плац, а вдалеке силуэт Черной горы. Видимые изменения коснулись только фотографий на письменном столе Барни Дэвиса: дети повзрослели на год, а вот портрет жены куда-то запропастился. — Принесите чашечку чая, — сказал КО в интерком. — И печенье? — спросил он Дохерти. — Можно и печенье, — сказал Дохерти. Приходилось заново привыкать к этой полной опасностей жизни. В казармах САС, расположенных в Стирлинг-Лайнз, утверждали, что от этого печенья из крутого теста, выпеченного в местной столовой, подразделение понесло больше потерь, чем от террористов. Разумеется, это была изощренная ложь — на самом деле от печенья из строя выходили не чаще, чем от смерти. — Есть новости от Рива? — спросил Дохерти. — Нет, но, насколько нам известно, жена его по-прежнему работает в госпитале в Сараеве. — А откуда такая информация поступает? — У МИ6 есть свой человек в этом городе. Не спрашивай меня зачем. Министерство иностранных дел попросило его разнюхать там кое-что для нас. Дохерти принесли чай и сомнительного вида печенье. — Я собираюсь захватить ее с собой, — сказал он Дэвису. — Даже если они и разошлись, я полагаю, уж скорее всего он послушает ее, чем кого-либо еще. — Что ж, спросишь у нее, когда доберешься туда... — В Сараево? — спросил Дохерти с полным ртом. Печенье невозможно было разгрызть — оно было твердым, как камни. — Да, в этом году оно что-то не удалось, — сказал Дэвис, замечая выражение лица Дохерти, отчего шотландец подумал, уж не хранил ли КО в своем подвале образцы этих проклятых выпечек с указанием года, как на марочных винах. — Сараево выглядит вполне подходящим местечком для начала операции, — продолжил Дэвис. — Там у нас Нена Рив и для связи — человек МИ 6. Кстати, его зовут Торнтон. Должны быть там и уроженцы Завика, которые расскажут тебе о городе и его окрестностях. Плюс к тому, там есть подразделение ООН и куча журналистов. Так что сможешь разработать самый выгодный маршрут и узнать, чего ждать по дороге. Ну а в этот чертов город мы тебя, разумеется, доставим. — Я думал, там аэропорт закрыт. — Открыли в очередной раз пару дней назад, для свободных полетов. Правда, нет никакой уверенности, что завтра он будет открыт. Если сербы не садят туда из артиллерии, с холмов, так сербы с мусульманами стреляют друг в друга через посадочную полосу. А если обе стороны почему-то ведут себя тихо, значит, наверняка там пурга. И вообще, чем больше я знаю об этой войне, тем меньше мне хочется, чтобы мои люди были вовлечены в нее. Дохерти глотнул чайку, почти очистив рот от остатков печенья. — Сколько человек я могу взять с собой? — спросил он. — На твое усмотрение. Но я счел бы достаточной группу из четырех человек. — Я тоже. А что, Клинок Уилкинсон и Бен Невис в порядке? Даррен Уилкинсон и Стюарт Невис были двумя из троих, которые высадились с ним на аргентинском берегу во время Фолклендской войны. Третий, Ник Вакнадзе, уволился из САС, и Дохерти считал этих двоих почти идеальными товарищами в бою. — Боюсь, Невис сейчас в гипсе. Они с женой поехали на рождественские праздники покататься на лыжах во Французские Альпы, и он сломал ногу. А вот сержант Уилкинсон под рукой. И, я думаю, он запрыгает от радости, что у него есть шанс смыться от муштровки новобранцев в Биконе. — Хорошо. Я уже соскучился по его устрашающему чувству юмора. — А как насчет остальных? Дохерти на минуту задумался. — Да я уж давно не владею ситуацией, босс... — Ты помнишь колумбийское дело? — спросил Дэвис. — Кто же такое забудет? В 1989 году один из инструкторов САС, посланный в помощь колумбийскому армейскому подразделению по борьбе с наркотиками, был похищен вместе с известным местным политиком одним из кокаиновых картелей. К делу подключили группу из четырех человек, которые занимались разведкой, затем им на помощь была сброшена рота парашютистов. Один из вертолетов, забиравших всех обратно после завершения операции, был уничтожен, и эта группа из четырех человек и спасенный инструктор были вынуждены покидать Колумбию пешком. Во время этого похода двое из них были убиты, но группа перевалила через горный кряж высотою в десять тысяч футов, преследуемая по пятам агентами картеля, и тем самым приобрела легендарный статус в среде войск специального назначения. — Винвуд в Гонконге, — сказал Дэвис, — а что скажешь насчет капралов Мартинсона и Робсона? Они уже доказали, что могут передвигаться в горах, а, похоже, в этой Югославии — или как там она сейчас называется — этих гор полным-полно. И, — лицо его осветилось внезапным энтузиазмом, — у меня такое ощущение, что Мартинсон обладает еще одним полезным качеством. — Он потянулся к интеркому. — Принесите мне послужной список Мартинсона, — приказал он. Дохерти прихлебывал чаек, позволяя Дэвису самому наслаждаться волнующим моментом. Принесли досье, Дэвис пробежался по страницам и ткнул пальцем в какое-то место на последней. — Сербскохорватский язык, — сказал он торжествующе. — Что? — воскликнул Дохерти. Он ушам своим не мог поверить. В подразделении у них служил человек, который мог говорить по-сербскохорватски! — И ты должен понимать, что это означает, — сказал Дэвис. — Нам сейчас нечасто приходится участвовать в боевых действиях. И парни, которые рвутся в бой, не теряют времени даром и учат языки. Так что если вдруг нас бросают в какую-то точку, то у тех, кто знает эти новые языки, всегда есть шанс быть первым в списке. — И в этот раз, похоже, Мартинсон сорвал банк, — сказал Дохерти, беря досье и разглядывая фотографию. — Он даже похож на славянина, — добавил он. — Еще он врач, как и Уилкинсон, что тоже может оказаться далеко не лишним там, куда вы направляетесь. А еще он твитчер. Любитель наблюдать за птицами, — пояснил Дэвис, заметив недоумение на лице Дохерти. — В Боснии наверняка полно редких видов. — Что ж, буду наблюдать, — холодно сказал Дохерти. Он никогда не мог понять, что за удовольствие людям от лицезрения птиц. — А что можно сказать о Робсоне? — Он подрывник и дружит со снайперской винтовкой. Так Что у вас нет только связиста, но я думаю, эти функции ты возьмешь на себя. — Эти PRC 319-е сами работают, — ответил Дохерти. — А кстати, с кем нам держать связь? — В случае необходимости связываетесь с одним из британских подразделений, входящих в состав войск ООН. — Но вовлекать их в эту миссию нельзя?