— Ты поэтому прикована к постели? — выгибает бровь вопросительно. — Что случилось? — интересуется куда строже. Подходит ближе, осматривая меня со всем скепсисом. Ну прям ни дать ни взять примерный муж. Лицемер несчастный. Оба двое. — Тебе разве есть до этого дело? — Раз я здесь, значит есть, — парирует безразлично, кладя цветы на прикроватную тумбочку. — Ну, конечно, — не верю. — Еще раз спрашиваю, Лебедев, зачем ты пришел? Да еще с цветами? — кошусь на презент. — Слушай, я может и подлец, но не настолько, чтобы бросить тебя в беде. Фыркаю насмешливо. — То есть выставить меня из дома — это не бросить в беде? — У тебя же есть своя квартира, — хмурится. Убийственная логика. — Это которая на окраине города, откуда до работы добираться не меньше часа? — язвлю. — В той, где живет семья с ребенком? Мне надо было по твоему принципу выгнать их на улицу без предупреждения? Прийти собрать их вещи и вынести во двор, как ты сделал с моими, да, Борь? По-твоему, это нормально? Надо сказать, ему хватило ума смутиться на мою отповедь. — Ты права, — безропотно соглашается он. — Это действительно было очень некрасиво с моей стороны. Как и поведение в торговом центре тогда. Мы столько прожили вместе, а я так по-ублюдски с тобой поступил. Мне жаль. — Ясно, — выдаю, скрещивая руки на груди. Точнее пытаюсь, но боль от иглы напоминает мне о том, что с этим я несколько погорячилась. Приходится обратно разгибать локоть. Надеюсь, ничего в процессе не сбиваю и на первый взгляд так и есть. Но я все равно стараюсь ей больше не шевелить лишний раз. — Говори, что тебе нужно от меня? Опять сходить на какую-нибудь встречу? Или что? Говори и уходи, Борис, я сейчас совсем не в настроении еще и с тобой ругаться. — Еще и со мной? — хмурится тот. — Он что обидел тебя? — прищуривается зло. В серых глазах вспыхивает такая ярость, что я банально зависаю с открытым ртом, глядя на него во все глаза. Это вот что такое сейчас происходит? — Обидел? — повторяет муж, до хруста сжимая ладони в кулаки. — Отвечай, Алена! Что он сделал? А я все еще в шоке, да. — С чего это тебя вдруг волнует такое? — прищуриваюсь недоверчиво. — Может, потому что ты моя жена? Пусть мы и в размолвке, это не значит, что мне все равно на тебя, Алена. — Борь, а давай ты мне просто скажешь, что тебе от меня нужно? Без этих всех около. Получаю в ответ угрюмый взгляд, полный укора. Но вместе с тем и ответ. Вот только он совсем не такой, какой я могла бы представить себе даже в самом страшном сне. — Возвращайся ко мне, Ален, а? Ох-ре-не-ть! И еще больше офигеваю, когда он бухается на колени, берет мою руку в свои ладони и утыкается в них лбом. — Я знаю, знаю, что виноват, что поступил, как последний мудозвон, и ты такого не заслужила, но… мне без тебя плохо, Ален. Прям совсем. Я спать не могу в нашей постели с тех пор, как ты не рядом. Прости, прости меня, пожалуйста, я, клянусь, больше никогда ни на какую-другую женщину не посмотрю. Бес попутал, Аленка. Я так привык к тебе и нашей жизни, что перестал ценить. Мне она стала казаться такой обыденной и скучной, и я… Я дурак, Ален. Знаю, что мне нет прощенья, но, умоляю, прости. Я больше никогда, Ален, клянусь. Я теперь знаю, что мне нужна только ты одна и никакая другая тебя не заменит… Он говорит, целует мои пальцы и снова говорит весь этот бред, а я… даже не знаю. Не чувствую. Ничего. Ни единого отклика, разве что мне его чуточку жаль, но он ведь сам сделал свой выбор, а теперь зачем-то пришел, будто и впрямь надеется на мое прощение. Нет, простить я его может и прощу, но вернуться?! Ни за что! Лучше и правда жить в дешевом хостеле, чем с ним. Тем более: — А как же та девочка и ваш ребенок? Боря замирает и шумно выдыхает. — А нет ее. Ни ее, ни ребенка, Ален. Она мне лгала, чтобы привязать к себе. Точнее, беременна-то она по-настоящему, но не от меня. Да и черт с ней! Я еще до того, как узнал про это, решил, что она мне не нужна. Что я тебя одну люблю, Ален. Давай попробуем начать все сначала? Он поднимает на меня глаза и смотрит, как прежде. Нежно, мягко, убаюкивающе. Его ладонь ласково гладит мою щеку, вызывая во мне приступ легкой ностальгии, когда у нас с ним и впрямь все было хорошо. Или мне так казалось. Но не теперь. Теперь я при всем желании не вижу его рядом с собой. Именно это и собираюсь озвучить, но не успеваю. Замечаю то, чего не видела раньше — у нашей беседы есть слушатель. Владислав, свет его, Владленович, собственной персоной. Явился… Давно не виделись. Весь такой из себя красивый, аж бесит. И смотрит так, будто ему и впрямь не все равно. Хмурится недовольно, глядя на Бориса, а потом переводит взгляд на меня, и я буквально утопаю в той злости, что бурлит в нем сейчас. Точно такой же, что сидит острой щепкой во мне самой. Вмиг откликается, отчего на губах расплывается ядовитая усмешка. Он всегда так идеально контролирует свои эмоции, что видеть, как он поддается им в кое-то веке, — упоение для моей израненной души. Настолько, что я, недолго думая, выпаливаю: — Хорошо. Я прощаю тебя, Борь. Замечаю, как в серых глазах вспыхивает изумление и тут же о том забываю. Честно говоря, мне не интересно, как воспринимает мои слова бывший муж. А вот Владислав… Какая там злость? О, не-ет! Чистая, ничем неприкрытая ярость теперь живет в нем. Чеканит шаг, как заправский военный, пока идет к Борису. Тот и опомнится не успевает, а он его уже хватает за шиворот и в таком положении тащит на выход из палаты. Борис пытается сопротивляться, но в его крайне неудобной позе это не приносит никаких результатов. Так и доводит Владислав его до двери, за которую вышвыривает одним четким движением. Громкий стук закрывшегося полотна становится финальной точкой происходящего абсурда. А я… Я, честно признаться, стараюсь не засмеяться, настолько комично выглядит происходящее. Сперва один приходит, умоляет его простить. Теперь второй вот… — Тоже прощения просить пришел? — интересуюсь как бы между прочим. — Нет, — сухо парирует мужчина. И я настолько теряюсь от неожиданного ответа, что пропускаю момент, когда он оказывается рядом, сидящим на краю моей койки и с моей рукой в своей ладони. Пытаюсь отобрать, но он не отпускает, а во второй до сих пор торчит игла, мешая полноценному сопротивлению. Чтоб ее! — Ни одно мое “прости” не затмит того, что я облажался. В свое оправдание могу только сказать, что я молчал, потому что надеялся все решить без лишнего шума, не впутывая тебя в это дело. “Но не получилось…” — читается в его глазах. И да, Влад, ты прав, ничего не получилось. К сожалению. И мне, правда, обидно. Потому что мне казалось, что у нас действительно могло что-то выйти. — То есть за моей спиной, — заметила как бы между прочим. Владислав вздыхает и потирает лицо ладонью. — Марьяна, она… — начинает и замолкает ненадолго, чтобы через паузу продолжить мрачным тоном: — Мы познакомились шесть лет назад, на одном из благотворительных вечеров, куда отец попросил сходить с ним. Я собираюсь его прервать, так как не вижу смысла слушать про его отношения с другой, но почему-то молчу. Наверное, потому что сейчас мужчина выглядит совсем непривычно для меня. Без амплуа вечно уверенного в себе человека, без намека на позитив, сплошное напряжение. Так и тянет обнять его и сказать, что все будет хорошо. Но я молчу, слушая дальше его признания. — Она подрабатывала на нем официанткой. Как-то слово за слово и пошло-поехало. Красивая, умная, веселая, я не заметил, как влюбился, — кривится брезгливо. — Казалось, она сочетала в себе абсолютно все, о чем только может мечтать мужчина. Так мне казалось тогда. Потом она забеременела, и, естественно, я на ней женился. Естественно… Само благородство же! Тем более, если умница, красавица и вообще настоящая мечта да сразу всех мужчин! — И все бы хорошо, но вмешался случай. Самый обыденный, стандартный, когда муж возвращается пораньше с работы, а жена с любовником в их постели кувыркается, а то и с двумя. Надо ли говорить, что это стало основанием сомневаться не только в ней, но и в том, от кого она родила? Вот же… черт! Не такое я ожидаю услышать, совсем не это. И он ведь не хочет сказать, что… — Не от тебя? — шепчу, уже зная ответ. Все обиды резко забываются, стоит только представить, каково ему было во всей этой истории. Наверняка, не лучше моего себя чувствовал. А я Бориса хотя бы не в постели с другой застала, а просто рядом. Понятно теперь, почему он так понимающе отнесся к моей проблеме. Не только потому что влюблен, а потому что не понаслышке знает, каково это, когда тебя предает любимый человек. И ведь он не раз и не два намекал на подобное, только я и подумать не могла, что эти слова утешения не просто слова — пережиток прошлого. Вот и его губы искажает горькая усмешка, лучше всего выдавая эмоции по данному поводу. — Ну-у, я же благородный, да? — смотрит на меня все с той же горечью. — Да и ребенок же не виноват, что у него мать такая бл… — смотрит на меня и не договаривает. Но и без того понятно, что он хочет сказать. И надо сказать, тут я с ним солидарна. Как и против воли испытываю восхищение его поступком. Не каждый мужчина будет думать о чувствах чужого ему сына. — В общем, я сослал ее подальше от себя, и следующие годы лишь пересылал им ежемесячные платежи для облегчения существования. Хотя если бы не Гошка, я бы ей и копейки не дал, — кривится мужчина. И все ничего, но чем больше он выдает признаний, тем более множатся мои вопросы. — Как так получилось, что никто не в курсе о том, что ты женат? — задаю первый. — Тут все просто. Я тогда еще не работал в фирме отца, собирался строить карьеру медика, а потом и время прошло, забылось. Да и свадьба у нас была тихой и семейной, не освещалась в СМИ, так что знали о ней лишь самые близкие. Паспорт же я нечаянно утопил на днюхе близнецов, а когда восстановил, не стал проставлять штамп. Марьяна я своей женой больше не считал, так что не видел в нем смысла. — Почему тогда не развелся сразу? — озвучиваю второй. — Я хотел, но Марьяна устроила целое представление тогда, жутко истерила, обещала мне разнос в суде устроить, к журналистам пойти и прочие приятности, которые бы могли отразиться не только на мне, но и на отце и его бизнесе, и я решил, черт с ней. Мы подписали соглашение, по которому она не может и не станет претендовать на мое имущество ни как жена, ни как мать Игоря. А я взамен раз в месяц буду отчислять ей определенную сумму.