- Ну, Шарик, сейчас ты станешь водолазом. И мне все равно что у тебя нет этой породы в корнях. Взял собаку на руки и поставил в душевую кабину. Включил теплую воду и стал обмывать. От цвета воды, которая стекала с него, мне стало дурно. Посмотрел через плечо на няню. Та, походу, даже не поняла, чего я на нее смотрел. Продолжила наивно хлопать глазами. - Пап, давай намылим его, - под руку мне влез сын, - мы купили по дороге домой средства по уходу за длинношерстными собаками, - в руках у Степки была какая-то бутылочка. Он быстро скинул с себя одежду, оставшись в одних трусах, шагнул в душевую кабинку. Шарик отшатнулся от него в испуге. Но Степан не растерялся. Почесал его за ухом, потрепал за холку, чем немного расслабил пса. А потом выдавил немного средства и стал маленькими ручками втирать шампунь в шерсть собаки. Тут же подоспела Эмма, она отчаянно рвалась к нам, пиная и ругая няню. И наконец, вырвавшись из не особо цепких рук девушки, она влетела, прямо в одежде, в кабинку. Дети с такой радостью мылили снова и снова собаку. Та почувствовав, что нет опасности тоже расслабилась. Периодически стряхивала пену, тряся шерстью, обдавая нас брызгами. Дети при этом хохотали. Я злился. Но никого не ругал. Через какое-то время, пены стало очень много, потому что с каждой помывкой, шерсть становилась чище, пена мылилась лучше. И теперь это была просто игра в пену. Детский хохот первый раз за долгое время после смерти Виктории разрезал тишину дома. И это было очень ново для меня, так щемяще трепетно. Кое-как отмыли Шарика. Чтобы ему дать отрясти шерсть, закрыли его в душевой кабине. Но пес не понял нашего рационального порыва и стал скулить в замкнутом пространстве и скрести передними лапами по стеклу дверей. - Папа, он плачет, - захныкал Стёпка. - Пусть отрясет шерсть. И я выпущу его. - Мы его полотенцем вытрем, - заканючил сын. У меня не было сил спорить с детьми. Открыл дверцу. Шарик выбежал наружу и стал трясти шерстью. Распространяя брызги вокруг себя. Дети стали гоняться за ним с полотенцем. Весело визжа, спотыкаясь, кидали полотенце в надежде укрыть им мокрую собаку. Вечер был неожиданно шумным, мокрым, активным. Когда щенок отряс всю воду с шерсти, он пришел к нам в гостиную. Лег у ног Степки и посмотрел так ему в глаза, что я сам чуть не прослезился. - Ну, понял, что не прав? Больше так не делай, - обратился он к собаке. Закатил глаза. Только дети могут думать, что собаки их понимают. Взял щетку для собачьей шерсти, и готовился уже к новым бегам за собакой. - Стой смирно! – скомандовал он псу и тот не шелохнулся, - пап, давай. Я стал вычесывать колтуны, что-то пришлось вырезать. Что-то удалось расчесать. По мере завершения работ по облагораживанию животинки, пес стал очень даже симпатичным питомцем. Оказывается, он был белым с черными пятнами, а не коричнево-серым, у него была длинная блестящая шерсть и очень выразительные глаза. Он умел так посмотреть, что душу сворачивало в комок и подталкивало к горлу. - А теперь смотри! – воодушевился Степка, - сейчас будет цирк! Эмма тоже оживилась и заерзала на месте, улыбка расползлась по лицу девочки, оголяя немногочисленные зубы. А у меня в голове мелькнула мысль: «Может, хватит цирка, распустите уже клоунов! ». Степан сделал серьезное лицо, встал перед Шариком и стал давать ему команды. За выполнение которых, он чесал его за ухом, или гладил нос. Пес действительно выделывал простые трюки, которые ни могли не поднять настроение. Я расслабился и так же как и дочь, сидел и улыбался. Напряжение дня отступило и впервые за долгие месяцы, мне было очень хорошо. Глава 8 Наталья Вечер был хорошим. Решился вопрос с работой Марины. А еще наши посиделки в кафе были разбавлены мужской компанией. И не просто к нам клеились мужчины, а мы встретили интересных собеседников, галантных кавалеров, которые оплатили счет, вызвались нас проводить… И… И я задумалась о том, что давно не «спускала пар». После переезда в Москву, я зареклась завязывать отношения с мужчинами. Но… Я молодая, энергичная, и достаточно сексуально активная женщина. Забывать о себе и о своих потребностях – последнее дело. Поэтому я нашла выход – приятное времяпрепровождение без обязательств. Другими словами, секс на одну ночь. С Мариной мы это назвали: ночь здоровья. Как только меня взяли в проект, который лично курировал Иван Андреевич, я как-то совершенно забыла про свое «здоровье». У меня на это не хватало ни времени, ни сил. А сейчас, когда старый проект уже сдан, новый еще не запущен в полную мощь, самое время подумать о себе. Но почему-то мне не хотелось заниматься поиском претендента на приятный вечер со мной. Да и по какой-то странной причине, больше не привлекали такого рода встречи. Не казался такой вид отношений приятным и безопасным. И несмотря на накопившийся стресс, неудовлетворенность, меня вполне устроило окончание вечера. Когда мы с Мариной, скрывались от двух обходительных мужчин в подъезде Леи – бармена, веселой девчонки, которая работала в том самом баре, где мы познакомились с Германом и Валерием. Эх, Герман… Да и Валерий… Вот это мужчины. Наверное, я сильно переутомилась за время работы над проектом, раз упустила возможность провести время с одним из них, да можно было бы и с двумя. После переезда в Москву, мне хотелось острых впечатлений. Мне надо было взбодриться, и я шла на эксперименты. Поэтому имела представление, как бы могло быть у нас троих… Странное чувство, скребло под ребрами. И не давало предаться мечтам полностью со всей вовлеченностью. А потом, как мне казалось, нашла ответ. Даже озвучила его Марине. Мужчины не звали меня, они не выказывали мне такого внимания, которое бы можно было расценить как приглашение в постель. Они общались со мной ровно так, как с Мариной, даже чуть прохладнее, чем с ней. И еще полгода назад я бы немного оскорбилась, расстроилась. Во мне взыграл азарт, желание блистать. Но сегодня все было ровно. Не впечатлялись, ну и ладно. И это было очень странно. Изменения меня немного напугали. Перед сном отвлеклась на проблемы подруги. Уговорила ее все-таки поехать на собеседование и устроиться на новую работу, а не киснуть дома. Вообще, когда плохо на душе, то лучше что-то делать, чем мусолить случившееся, или жалеть себя. Проку больше и тебе, и окружающим. Ночь была горячей. Видимо, активное обдумывание, как и с кем спустить пар, вылилось для меня в очень странный сон, в котором соединились естественные желания и мои дневные кошмары в лице Чудовища. Это было достаточно необычно. Но там, во сне, я настолько органично и пламенно общалась со своим боссом, что на утро мне было как-то даже немного не по себе. Я никогда не решусь на роман на работе, тем более со своим боссом, потому что это не просто утопия, а утопия в квадрате. Я наелась этого там, в своем городе, но тогда я была очень наивна, я жила чувствами, эмоциями, а тут… Тут Москва, и надо включать голову. А чувства, в моем конкретном случае, лучше всего унять, а если получится, выключить. Но сон был незабываемым. Такой живой, такой красочный. Мне казалось, что я это все переживаю наяву. Будто реально, все происходит, я горю и сгораю, люблю и отдаюсь со всей страстностью моменту, и мне отвечают взаимностью. Это была ночь любви, а не просто для здоровья. В этом сне я ответила себе на вопрос, почему я устала от отношений без обязательств. Потому что я знаю, как это, когда вся без остатка, когда до самого дна души ты для того, кто любит тебя и ласкает. И да, это совсем другое, это невозможно заменить тем, чем я пытаюсь. Но и цена у таких отношений для меня оказалась велика. Я заплатила ее, и теперь настолько опустошена, настолько много это для меня оказалось, что предложить другому человеку больше и нечего. И все что мне теперь остается, это только вот такие сны с эмоциями, которые вызваны приятным вечером и негативными моментами на работе. Как интересно все сложилось в моей голове… «Страшный босс и страстный секс», но думать об этом долго не пришлось. Новый день и новые проблемы. Надо светить и блистать. Поэтому настроилась на рабочий лад и отправилась туда, где о сне мне вспоминать некогда и категорически не стоит, на работу. Дорога до работы была легкой, и еще до начала рабочего дня, уже ждала обеденного времени, чтобы встретиться со своими новыми знакомыми – Эммой и Степаном. Эта непривычная ситуация смущала, потому что страх привязаться к детям присутствовал в моем сознании. Но я утешала себя тем, что это не интерес к ним, а озабоченность судьбой Шарика. И действительно, как приняли родители нового жильца, да еще такого своеобразного. Раздумья о детях и собаке мешали сконцентрировать свое внимание на рабочих проблемах. - Наташенька, — окликнул меня Роман Сергеевич, — а вы куда идете? Оглянулась, действительно, зачем я иду в отдел снабжения? В голове судорожно кружили мысли, но я не могла вспомнить, зачем я туда направляюсь. - Ты такая рассеянная сегодня? Что-то случилось? – приближаясь ко мне, сыпал вопросами начальник. - Нет, все хорошо, — растерянно произнесла я. На моё плечо легла теплая мужская рука. И дружественное похлопывание по нему вызвало странные эмоции. Уставилась на мужчину, который стоял и, как обычно, излучал неприкрытое мужское очарование. - Что происходит? – раздался ужасный бас. Именно сегодня он был невероятно страшным. В голосе отчетливо читалось раздражение, усталость, ярость, и, наверное, способность убивать всех и вся. Мы оглянулись в сторону, откуда исходил пугающий звук. И застыли в ожидании. Роман Сергеевич, видимо, забыл убрать руку с моего плеча, поэтому наша поза выглядела слегка двусмысленно. - Сколько можно? – орал он, направляясь к нам, — я по-русски сказал, никаких отношений! – схватив начальника отдела за руку, что покоилась на моем плече, и, сжав ее так, что лицо Романа Сергеевича немного изменилось, прорычал босс. Мы переглянулись с начальником и промолчали. По виду Ивана Андреевича было понятно, что разговаривать с ним абсолютно бесполезно. Он был явно не в себе. - Илона была права? – спросил он меня тихо, но по лицу Чудовища было понятно, что он услышал. - Тш-ш, - ответила я, пытаясь не усугублять ситуацию с явно разозленным руководителем. - Что вы тут делаете? – уже не так громко, но по-прежнему зло, спросил Иван Андреевич. - Мы же стул сломали в прошлый раз, так Наташа шла в отдел снабжения, чтобы попросить новый. А я остановил ее, потому что уже оформил заявку, — спокойно разъяснил все Роман Сергеевич. И тут, наконец, и мои мысли прояснились, и я вспомнила, зачем шла и куда. Чудовище строго осмотрел нас, мотнул каким-то своим мыслям, развернулся на каблуках и ничего не говоря, ушел по коридору. - Наташа, не советую, но сочувствую, — пробубнил Роман Сергеевич и тоже ушел. А я стояла одна в коридоре и сильно сомневалась в собственной адекватности и вменяемости окружающих. - Скорее бы обед, — прошептала я, выражая мысль, что крутилась у меня в голове. Иван Ушел в свой кабинет, но самому хотелось убивать. Я никогда не испытывал такой ярости. Мне просто не были знакомы такие сильные чувства. Это, скорее всего, просто бессонная ночь. Радовался вечером, что в доме идиллия – вот на тебе откат. Как только я додумался разрешить бездомного пса в своем доме? Мало ли какая инфекция гнездится в нем. Всю ночь это лохматое чудовище дристало по всему дому. Проснулся от непривычного запаха и скуления. Вышел в коридор и тут же вляпался во что-то скользкое и жидкое. Свет от моего появления включился, и я смог разглядеть всю степень собственной глупости. Вымыл ногу, и, перешагивая зловонные мины, пошел будить горничную. Бедная женщина, так же как и я, не обрадовалась открывшейся картине. Но пояснять ничего не стал. Пошел искать щенка и исследовать дом на наличие новых вонючих неожиданностей. Найти Шарика было непросто. Видимо жизнь на улице его чему-то научила, и он понимал, что его не похвалят, поэтому надо хорошо прятаться. Дом большой, щенок нет. И мест его дислокации, как оказалось, может быть много. По пути сообщая горничной, где еще ей предстоит отмывать, закипая как чайник на плите, искал щенка. Тот нашелся у входной двери, он жался к ней и скулил. Приблизился к нему, готовый придушить. Но… Собака подняла морду и посмотрела на меня так, что пот на лбу выступил. Совсем не ожидал от себя, что одним только взглядом можно меня так разжалобить, смягчить, заставить поменять намерения. - Ты зачем все это сделал? – спросил я у виновника моего ночного рейда по дому. Щенок лишь сильнее заскулил и задергал передними лапками. Открыл дверь. Шарик вылетел на улицу и тут же уселся на газон перед крыльцом. - Нда-а-а, завтра еще и садовнику достанется! – проговорил я, - Ну, - обратился к щенку, - сегодня ты домой не заходишь. Это даже не обсуждается. Развернулся, зашел в дом и закрыл дверь. В холле уже ходила недовольная, сонная женщина, которая в мою сторону даже не смотрела. Не стал ничего пояснять, только сказал, чтобы она прошлась по всему дому и еще тщательнее обследовала его на предмет щенячьего говна. Она не повернулась и ничего не ответила, но я знал, что она услышала и все выполнит так, как надо. В кровати немного провозился, но все-таки уснул. Сон длился недолго. - Папа, папа, - шептал кто-то у меня над ухом. - Папа, - завизжал детский голосок, и на моей груди разместилось что-то тяжелое. Щек коснулись маленькие теплые ладошки, и я понял, что это Эмма села на меня верхом и пытается повернуть моё лицо своими ручками. Нехотя открыл глаза. - А-а-а-а, - радостно завизжала дочь. - Да, Эмма, проснулся, - прокомментировал ее радость сын, - Ты зачем щенка на улицу выкинул? Так сыро, холодно, одиноко, - это уже предназначалось мне. Сел в кровати, попутно ловя Эмму, которая от резкого изменения положения начала падать. - А что мне надо было делать! Эта шавка больна, она просто усрала весь дом. И я должен был оставить ее здесь? Может еще в постель к себе пустить? Это было безответственно с моей стороны, пускать бездомную собаку в дом, где двое детей. И мне наглядно это продемонстрировали! - Нет, - замотала головой дочь и собралась плакать. - Папа, Шарик не болен! У него просто несварение. Он хороший. Мы его не отдадим, - строго и властно, насколько был способен семилетний ребенок, выдал мне Степан. - Этого щенка не будет здесь! – рявкнул я, не в силах сдерживаться. Эмма все-таки разрыдалась. Степан затопал ногами. В комнате начался гомон. Потер переносицу и встал с кровати. Дети тоже. - Он скулит у домика охраны. Папа, ему страшно, ему холодно. Папа, так нельзя, - законючил сын. - И что ты предлагаешь? – обернулся к детям, но посмотрел на Степана, - дать усрать ему все вокруг? - Папа, - совсем жалобно отозвались дети.