Стук-стук. Стук-стук. А дальше – тишина. Я ослепла, оглохла, заблудилась во мраке. Но мне все равно. Я вдвойне заслуживаю кошмары. Заслуживаю обнуление. Заслуживаю. Глава 4 Что-то мягкое и теплое обволакивает тело. Мне приятно слышать тихие разговоры и шаги. Но… Почему так болит голова? В нее будто налили кипящей воды и встряхнули. Я распахиваю веки и вижу белый потолок. Ярко, до чего же ярко. Колышутся занавески, открыто окно, сквозняк хлещет меня по высунутой из-под одеяла лодыжке. Что со мной случилось? Силюсь вспомнить – не получается. Я в больнице. Почему? Как я здесь оказалась? Я закатываю рукав кофты. На запястье зеленеет индикатор. Значит, дело не в нем. Пытаюсь подняться – затылок тянет к подушке, невидимая сила вжимает меня в постель, и я не смею сопротивляться. Набрать Кира? Или родителей? Но они в командировке, им лучше позвонить вечеро… Стоп. Элла. Сестренка. Словно внезапно налетевшая темная буря, в мой рай врываются воспоминания. Спокойствие гаснет, словно вывеска магазина с рассветом. Десятки седых макушек. Десятки мутных пар глаз без жалости и сожаления. Я не спасла Эллу. Я отдала ее не Утешительницам – двум роботам в человеческом обличье. А ведь она не опасна. Я встаю и понимаю, что кровать слишком высокая. Или мне чудится? Соберись, Шейра. И беги, беги, беги… Быстро. Чтобы забыть, чего заслуживаешь дважды. Ноги совсем меня не держат, и я вынуждена опереться на кровать. Кипяток в голове превращается в раскаленный пар, я – в беззащитный комок слабости. Громко выдыхаю и чертыхаюсь. Тело не слушается. Я падаю. Холодный пол пропитан запахом хлорки. Я багровею от стыда: за мной наблюдает Утешитель – мужчина лет сорока с бородой, заплетенной в косичку. – Куда вы собрались, Шейра? – Он поднимает меня и укладывает в кровать. – Мне… пора. Утешитель садится рядом. – Пойдете. Когда подлечитесь. – Что произошло? – Вы почти обнулились. – Как мне вас называть? – Джон. – Почему, Джон? Ведь я была в маске. – При упоминании о недавних событиях болезненно сводит скулы. Он задумчиво чешет бороду. – У вас планемия. Понимаете меня? В детстве я слышала от родителей нечто подобное. А сейчас сжимаю кулаки и стискиваю зубы так, что вот-вот их сломаю. – Вам нужно успокоительное. – Нет, пожалуйста! – прошу я странным высоким голосом. Слова мне не принадлежат. Не я контролирую тело – оно контролирует меня. Я ищу, за что бы ухватиться, и не нахожу. Руки и ноги танцуют в собственном ритме и тянут, тянут меня в пропасть. Когда бешеная карусель разгоняется до отметки «потеря сознания», в вену вливается спасительная жидкость. Я расслабляюсь. – Умница. – Утешитель выкидывает шприц в урну. На тумбочке возле кровати загорается планшет. Джон читает. – Не томите, – прошу я. – Ваша карма не задерживается в организме. – Он смотрит на меня с сочувствием. – Сколько бы вы ни пополнялись, сколько бы благородных поступков ни совершали, она будет иссякать. Я подсоединился к вашему индикатору. – Утешитель показывает на планшет. – Вы больны с детства? Вас уже лечили? – Да, – выдавливаю я. – В девять. Но я ничего не знаю о том, что это за болезнь. Родители решили не предупреждать, что изо дня в день я балансирую на острие ножа. Наверное, именно об этом «рецидиве» шла речь в последнюю нашу встречу. – И пятнадцать лет все было нормально? – удивляется Джон. – Такое случается из-за стрессов. А вы как раз пережи… – Он замолкает, видя, как я тереблю простыню. – Извините. – Нет, продолжайте. Что с моей сестрой? – Она в третьем блоке. Не волнуйтесь, там о ней позаботятся. Я горько фыркаю. – Вы в своем уме? Она будет жить среди убийц, а вы меня успокаиваете? – У невиновных свое отделение. Там порядки помягче. Звоните ей. – Отлично! – Я хлопаю в ладоши. – О другой судьбе для Эллы и мечтать нельзя! – Уймитесь! – рявкает Джон. – Вашей сестре я не помогу. Зато вам – попытаюсь. Не мешайте мне работать. Он прав. Я ощущаю это каждой клеточкой тела, но бессильная ярость отравляет сердце. Сестра в беде, а я слушаю бредни Утешителя, который не пережил и сотой доли того, что пережила я. Щеки наливаются предательской теплотой. – Что мне делать? – по-детски наивно спрашиваю я. – Мы понаблюдаем за вами дня три. Проследим, с какой скоростью будет иссякать карма. Есть вероятность, что проблема уйдет. Но… – …Я могу обнулиться? – Мне не страшно. Я даже получаю удовольствие от таких мыслей. – Именно. Убедимся, что этого не произойдет, и выпишем. – Джон поднимается. – Скоро завтрак. Вы проспали целую ночь. Индикаторная батарея на нуле. Поверните запястье к солнцу, зарядитесь. Или вам понравилось терять сознание? – Не смешно, – бросаю я, но послушно закатываю рукав и тянусь к ярким утренним лучам. Сегодня на удивление тепло. Даже сквозняк не сеет по коже ледяные мурашки. – Я во втором блоке? – Да. Реабилитация для людей. …а не сущностей. Как жаль. – Можно воспользоваться планшетом? – Я уточняю скорее из вежливости. «Техника во всех блоках – бесплатная», – вещает Семерка с экранов Сети.