– А ты слишком прямолинейный, – огрызаюсь я. – Спорить не буду, – сдается он. – Так что, допрос окончен? – Ты прячешь лицо. Почему? – Тогда и ты объясни, что произошло между тобой и Альбой. Вы избегаете друг друга? – Поняла. Можешь не отвеча… Нет, нет, нет. Унесите меня отсюда. Сотрите память. Похороните. Я едва сдерживаю визг, потому что вижу тот коридор, по которому мы, маленькие герои боевика, удирали от Утешителей. Будто взрослые. Нам с Матвеем остается пара шагов до кабинета, в котором решилась судьба Ника. Я толкаю дверь – незаперто. Вот она, палата из кошмаров. С ширмой и высокой кушеткой. Все комнаты для осмотра оборудованы одинаково. Никто не отличит эту от других. Кроме меня. – Шейра? Я не слушаю – дотрагиваюсь до поверхности стола с колбами и… ножницами. Тело щекочет волна мурашек. Здесь так же тихо, как и пятнадцать лет назад. Я возвращаюсь в прошлое. Что бы случилось, если бы я не дернула рукой? Если бы не предложила друзьям сбежать? Кем бы я стала? Сейчас стол мне по пояс. – Шейра, нам пора. – На плечо ложится тяжелая ладонь. Я касаюсь кончиками пальцев колбы и отчаянно мотаю головой. – Он хотел с ней поиграть. Этот безликий парнишка не знает, что разговаривает с тенью. Меня не существует уже пятнадцать лет. – Нас могут засечь в любой момент. Я протягиваю ему колбу. Пустую. Ту, которую не достала для Ника. Мне не хватило роста. Всего лишь роста. – Он хотел… – у меня больше нет сил скрывать прошлое. Матвей будто чувствует, что с каждой секундой я исчезаю все быстрее. – Нам лучше поторопиться. Палата обнажает меня, снимает кожу, чтобы показать безликому парню, как я гнию. Эти стены беспощадны. А я боюсь вспоминать. Беру ножницы. Холодные, блестящие. Чистые. – Я его убила. – Шейра… – Я воткнула их ему в горло. – Нам пора. Ха-ха. – И это все, что ты можешь сказать? – давлюсь я от хохота. – Просто «нам пора»? Ноги не держат, но Матвей меня подхватывает. Ножницы со звоном ударяются о ледяные плиты. А тогда они упали тихо. Беспощадно тихо. Здесь слишком ярко для лжи. И слишком холодно без кожи. – Да, Шейра, нам пора, – цедит Матвей. – Мы до сих пор ничего не нашли. Он тащит меня в коридор. Пытаюсь вырваться – бесполезно. – А где презрение? Очнись! – Нам пора. – Ты сумасшедший! Вдруг ты отвернешься, а я воткну ножницы тебе в спину? Он прижимает меня к стене. – Ты не представляешь, какой я живучий. – Проверим? – горько усмехаюсь я. – Обязательно. Но потом. Отстранившись, изобретатель окунается в спокойствие коридоров. Я прощаюсь с комнатой. Ты убила нас в тысячный раз. И лишь во второй – наяву. – Почему ты выбрал меня? Почему защитил? Я ведь не прошла квест. Матвей замирает, но не спешит поворачиваться. Опускает голову. Стоит, уткнувшись взглядом в пол. – Я же объяснил… – говорит он и замолкает на пару секунд. – В тебе есть потенциал. – И все? Я бросаюсь к нему с твердым намерением вытрясти правду, но он перехватывает мой локоть. Из-под белой формы выглядывает серый рукав. – Ты… в толстовке? – изумляюсь я. – И? – Она серая. Серая. Как тогда, в магазине. Ты рылся в чипсах. – Господи, Шейра! Да в таких полгорода ходит! – начинает злиться он. – Но на твоей – пятна от крови. Как я сразу не заметила? Матвей разжимает пальцы и опирается на дверь. – И что? Карму у меня вычтешь? Давай, мне не жалко. Ты проиграл, любитель чипсов. В блоке номер два нельзя лгать. Все всплывает, как шарики пенопласта. Все проявляется, как в рентгеновском кабинете. Сдавайся, силы неравны. – Откуда кровь? – Порезался. – Зачем ты следил за мной? – Приказ Оскара. – Он натягивает рукав утешительской формы. – Или ты думаешь, он рандомно[6] приглашал? Нет, он изучал каждого. Истории болезней, биографии… – Биографии? Интересно, как много вы знаете? – Самую малость. – Не верю. – Нам пора. Матвей едва не бежит, а я боюсь догонять того, кто увидел меня без кожи. Да и окровавленная толстовка не дает покоя. Изобретатель все дальше. Я пересиливаю себя. Мы вновь роботы – электризуем секунды молчанием. Миллионы секунд. Останавливаемся на передышку у внушительного стенда. План здания.