Едва сдерживая крик, я мчусь к Ольви и Матвею. Уже неважно, что подумают люди, следящие за полем через камеры; я должна ее спасти. Чем ближе я к полю, тем острее становится слабость. Зеркала высасывают из меня карму, но в запасе есть пара минут: парни ушли недалеко. Я не смотрю под ноги. Незачем радовать ту, что становится четче с каждым моим вдохом. – Помогите! – Что случилось? – Матвей застегивает рюкзак, набитый флешками. – Альбе плохо! Она без сознания! Мы бежим к пыльным ступенькам. Это я ее спровоцировала. Я разрешила ей выпустить ненависть. Седую ненависть. – Дайте флешку! – визжу я. Русых локонов все меньше и меньше. – Нет. Она близка к черному порогу. Если судить по волосам, у нее осталось не больше пятидесяти байтов, – тараторит Матвей, запуская руку в рюкзак. – Здесь нужно кое-что другое. Шейра, пожалуйста, отойди. Тебе будет неприятно за этим наблюдать. – Да за кого ты меня принимаешь?! Помоги ей, а я сама о себе позабочусь! – Может, отвезем ее во второй блок? – предлагает Ольви. – Дайте мне время! – гаркает Матвей. – Я знаю, что делать в таких случаях! Он вытаскивает из рюкзака железную коробку. Достает перчатки, скальпель и вату. – Ты что задумал? – ужасаюсь я. – Вы предупреждены. Надев перчатки, Матвей обрабатывает место соединения индикатора с кожей, а затем – нож. Я умоляю себя отвернуться, но мышцы деревенеют. – Подсвети, Ольви, – сосредоточенно просит он. Тот без лишних слов извлекает из рюкзака фонарик и опускается рядом. Крыльцо заброшенного дома наполняется бронзовым светом. Считай, Шейра. Стук сердца, секунды, что угодно. Один – лезвие мягко входит в запястье Альбы. Два – льется кровь. Матвей берет индикатор. Три – у меня кружится голова. Я тороплюсь дышать и, кажется, не успеваю. Четыре – в руках изобретателя чернеет новый чип. Щелк – он вспыхивает зеленым. Запах спирта… Пять – рану прикрывает индикатор. Матвей достает из коробки иглу, нить и пинцет. – Поднеси фонарик ближе! – Тяжелое-тяжелое дыхание. Шесть – Матвей зашивает рану. Семь. Я теряю сознание. * * * – У тебя как запас? В норме? – обращается к кому-то Матвей. – Мы же все-таки воровали карму. Проверь индикатор Шейры. Шаги. Кто-то опускается рядом и осторожно закатывает рукав моей кофты. Кожа будто превратилась в камень, но стоит до нее дотронуться, как она даст трещину. Я полая. – Оранжевый, – сообщает Ольви. – Обновлю ей запас. – Нет! Это как наркотик. Чем чаще она будет «есть» карму, тем быстрее обнулится. Хватит мне одной операции. – Не знал, что ты Утешитель под прикрытием, – хмыкает Ольви. – Я не Утешитель. – Да, и скальпель ты с собой просто так носишь. – Почему же? Я изучаю внутренности тех, кто слишком мне надоедает. – Понял. Вопросов нет. Вата душит меня, и я начинаю проклинать Матвея, запретившего Ольви вливать карму. Что со мной произошло? Неужели я настолько слаба, что не переношу вида крови? – Не самая лучшая идея – оставаться здесь, – после минутного молчания подает голос Матвей. – Может, она очнется? – Ольви касается моего запястья. – Или Альба? – Шейра без сознания уже полчаса! Черт, я же просил ее отвернуться! – В этом все женщины. Я силюсь ударить выскочку, но получается плохо. – Красотка очнулась! Вновь торопливые шаги. – Шейра! – шипит Матвей. – Шейра! Ты меня слышишь? Я открываю глаза. – Д… Да. – Не пугай нас больше. – Он облегченно выдыхает. – Что с Альбой? – Ничего, скоро проснется. Даже шрама нет. Заживляющая мазь помогла. Я блуждаю взглядом по темноте и натыкаюсь на русые локоны бывшей подруги. Она в биомаске. Индикатор светится зеленым. Кровь темнеет на коже и одежде, но раны действительно нет. – Как ты это сделал? – изумляюсь я. – Тебе так важен ответ? – Матвей раздраженно передергивает плечами. – Если бы мне было до лампочки, я бы не спрашивала. – Когда есть проблемы с кармой, ты обязан знать многое. – Тоже планемия? – догадываюсь я. Матвей молчит. – Я вот не понимаю, – морщится Ольви. – Оскар говорил, что после операции больные излечатся. Так на кой черт нам серверы? – По его теории полное выздоровление произойдет лишь после удаления всех данных, связанных с человеком. Кармой управляет программа, сохраняющая каждый наш шаг. Не будет данных – чип выйдет из строя. Когда это случится, можно оперировать. А сейчас я отсрочил обнуление, только и всего. – Жесть. – Ольви ерошит челку. – А если мне к ним аналитиком пойти? Я как раз работу ищу. Махинации с кармой… Ох, я бы им все рассчитал! И в диаграммках бы представил! Оживленную болтовню прерывает джазовая мелодия. Кто-то звонит выскочке. – Алло. В его тоне нет ни намека на веселье. Исчез тот, кто был секунду назад. Ольви не теребит челку и не сидит с приторно-ровной осанкой. Не смеется и не шутит. Когда голос из динамика затихает, он без единого слова прячет планшет в рюкзак и идет к дороге. – Что случилось? – спрашивает Матвей. Я приподнимаюсь на локти. Ольви не отвечает, и меня это тревожит. У него забрали маску клоуна. Он остался без защиты. – Да что с тобой?! – Матвей догоняет его и несильно бьет по щеке.