Я считаю этажи, мелькающие в щели между дверями, и радуюсь, когда кабина замедляется: мой внутренний калькулятор не ошибся. Мы на месте. Освещенный лампами дневного света коридор кажется бесконечным. Холодно. Пахнет чем-то сладким. Мы замираем перед единственным открытым кабинетом. Обычный офис: гудящий сервер, старый шкаф во всю стену, кондиционер. И лишь одна деталь выдает странность хозяина – железная рука, свисающая с потолка. Длинная, вычищенная до блеска. Повсюду валяются фантики от конфет «Малибу». Немолодой мужчина, напоминающий по комплекции парня-миллион-спичек, стоит к нам спиной и что-то увлеченно читает на планшете. – Хло, подай мне флешку! – командует чудак. Рука тянется к столу, хватает съемный носитель и в ту же секунду отдает его хозяину. – Молодчинка! – Мужчина гладит железные пальцы. – Вы Ларс? – прерываю я его странный монолог. Он резко поворачивается. Касается запутанных вьющихся волос и морщится, из-за чего огромная родинка на носу съеживается в сердечко. – Да. Что вы хотите? – Пообщаться, – заверяю я. – Просто пообщаться. – Я заплачу за свет завтра. У меня сейчас нет лишней кармы. Хло, выпроводи их! Наверное, эта «молодчинка» прибила бы нас, если бы не Ольви. – Нам не нужна ваша карма, – говорит он. – Мы по поводу Марфы Тэрри. – Марфы? Кхм. Ладно, Хло, отдохни пока. Его взгляд твердеет. В нем нет ни намека на прежний страх. Ученый берет Ольви за руку и рассматривает тыльную сторону ладони. Прищурившись, я замечаю на ней родимое пятно. – Давно не виделись, – выдыхает Ларс. – Кто вы? – Марфа так и не призналась тебе? – Она попросила, чтобы я вас… отблагодарил, – почти беззвучно произносит Ольви. – О, не стоит благодарности. – Вы мне объясните, в чем дело? – начинает злиться тот. – С превеликим удовольствием. Надеюсь, у вас есть сетевые линзы? – Ученый дожидается наших кивков и продолжает: – Надевайте. Мы погружаемся в виртуальную реальность. Ларс скрывается за дверью с табличкой «Видео», и мы следуем за ним. Комната плавно превращается в палату. Даже в нематериальном теле я улавливаю тошнотворный запах лекарств. На диване сидит женщина в белой рубашке. Длинноволосая, стройная, смуглая. Лишь по глазам я догадываюсь, кто она. Как же изменила вас болезнь, Марфа. Она укачивает плачущего младенца, хоть сама едва сдерживает слезы. – Тихо, тихо, тихо… – тает на ее губах. Раздается писк индикатора. Я готова пойти на все, чтобы прекратить это. – Да сделайте вы что-нибудь! – Голос Марфы похож на вой раненого хищника. Видео меняется. Мы в лаборатории Ларса. На столе, в прозрачных капсулах, спят младенец и мальчик постарше, связанные проводами и планшетом. По экрану бегут строчки программного кода. Ученый внимательно следит за процессом. Он читает их. Не успеваю я опомниться, как картинка исчезает. Теперь мы в детской. Марфа поет колыбельную и поглаживает перила кроватки. Ее плечи сжимает незнакомый мне мужчина – наверное, отец Ольви. – Где бы мы были без Ларса, – устало шепчет женщина. Секунда – и видео рассыпается на пиксели. Я снимаю линзы. Мне страшно смотреть на Ольви. Я чувствую кожей, как он иссякает. – Что это было? – хрипит он. С каждым ударом сердца, с каждым вдохом мы все ближе к правде. И я не уверена, что хочу ее знать. – Твоя история, Ольви. Я снял ее от начала и до конца. Ты – один из первых экспериментов. – Что вы со мной сделали? – О, дружочек, я сделал невозможное: спас тебя от планемии. Я замираю. Мне не нужен ни воздух, ни эта комната. Весь мир сузился до слов странного ученого. – Как? Вы лечите от обнуления? – с трудом выговариваю я. – Да. Но это незаконно. Я плачу штраф – десять гигов кармы за операцию. И, конечно, у меня нет достаточного количества пустых тел… – О чем вы? – багровеет Ольви. – Что же, хорошо. Я программирую души. Двадцать лет работал на Семерку и пятнадцать на себя. Меня выгнали из-за некоторой… ошибки. – Ученый прислоняется ладонью к шкафу. – Что в нем, по-вашему? – Конфеты «Малибу»? – мрачно ухмыляется Ник. – Ха-ха, смешно. Хло, гляди, какой юморист к нам пожаловал, – закатывает глаза Ларс. – Здесь флешки, на которых хранятся программные коды душ. Мысли, поступки, привычки, эмоции и увлечения – все прячется в маленьком куске железа. Но! Что нужно душе для возвращения к прежней жизни? – вскидывает брови Ларс и, не дождавшись ответа, продолжает: – Правильно. Новая оболочка. У тебя, Ольви, было слабое, болезненное тело. Утешители вживили индикатор, но организм его отторг. Еще немного – и ты бы обнулился. У младенцев это заканчивается смертью. – Вы хотите сказать, – ужасается Ольви, – что я мертв? – Не ты, – поправляет его Ларс. – Твое тело. Тогда я только начинал свою деятельность. Мы с Марфой отыскали новую оболочку. Мэт был старше тебя на два года. Конечно, это звучит жестоко, но мы взяли его тело. Родители – сущности – продали сына за сто гигов кармы. Твоя настоящая оболочка мертва, Ольви. Ларс открывает шкаф, и я невольно тянусь к кулону. Полки завалены прозрачными шариками. Такими же, как мой неудавшийся подарок Нику. Один в один. Научите меня дышать под водой. Глава 11 Оказывается, все просто. Оказывается, страх, любовь, радость – узоры слов в программном коде. Строки манипулируют нами. Мы состоим из букв и – вот дураки! – называем это романтикой. – Где хозяин моего тела? – бледнеет Ольви. – Где? Здесь, друг мой. В самом центре паутины. Угадай, кто паук. – Сейчас, сейчас. – Ларс как ни в чем не бывало заглядывает в шкаф, достает флешку с надписью «пятнадцать» и прикасается к ней губами. – Малибу! Шарик распадается на половинки. – Что? – хмыкает Ларс, заметив наше удивление. – Это пароль такой. – Двадцать три года Мэт спал в маленькой железке? – ахает Ник. – Да. Хло, подай-ка планшет! «Молодчинка» покорно роется в ящиках стола. – Поймите вы! Я работаю над лекарством от смертельных болезней! Главное, чтобы было свободное тело… – И как успехи? Много тел нашли? – перебивает его Ольви. – Оболочек без душ – в глубокой коме – катастрофически мало. Но они есть! – И сколько здоровых людей пожертвовало собой? Сколько людей запуталось в паутине?