88 Я вашу речь запечатлел и жду, Чтоб с ней другие записи[187] сличила Та, кто умеет[188], если к ней взойду. 91 Но только знайте: лишь бы не корила Мне душу совесть, я в суждённый миг Готов на всё, что предрекли светила. 94 К таким посулам[189] я уже привык; Так пусть Фортуна колесом вращает, Как ей угодно, и киркой — мужик!" 97 Тут мой учитель[190] на меня взирает Чрез правое плечо и говорит: «Разумно слышит тот, кто примечает». 100 Меж тем и сэр Брунетто не молчит На мой вопрос, кто из его собратий[191] Особенно высок и знаменит. 103 Он молвил так: "Иных отметить кстати; Об остальных похвально умолчать, Да и не счесть такой обильной рати. 106 То люди церкви, лучшая их знать, Учёные, известные всем странам; Единая пятнает их печать. 109 В том скорбном сонме — вместе с Присцианом[192] Аккурсиев Франциск[193]; и я готов Сказать, коль хочешь, и о том поганом, 112 Который послан был рабом рабов От Арно к Баккильоне, где и скинул Плотской, к дурному влёкшийся, покров[194]. 115 Ещё других я назвал бы; но минул Недолгий срок беседы и пути: Песок, я вижу, новой пылью хлынул; 118 От этих встречных должен я уйти, Храни мой Клад[195], я в нём живым остался; Прошу тебя лишь это соблюсти". 121 Он обернулся и бегом помчался, Как те, кто под Вероною бежит К зелёному сукну, причём казался 124 Тем, чья победа, а не тем, чей стыд[196]. ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ Круг седьмой — Третий пояс (продолжение) — Насильники над естеством (содомиты) 1 Уже вблизи я слышал гул тяжёлый Воды, спадавшей в следующий круг, Как если бы гудели в ульях пчелы, — 4 Когда три тени отделились вдруг, Метнувшись к нам, от шедшей вдоль потока Толпы, гонимой ливнем жгучих мук[197]. 7 Спеша, они взывали издалека: "Постой! Мы по одежде признаем, Что ты пришёл из города порока!" 10 О, сколько язв, изглоданных огнём,