Следом просочилась злость. На весь мир, но в большей степени на себя из-за желания воспользоваться ситуацией. Не стоит винить жизнь и обстоятельства в том, что он хочет ее и никак не может победить чувство разумом. Впрочем, жаждал он не только удовлетворения собственных желаний, наслаждения от погружения в ее влажное теплое лоно, он хотел доставить удовольствие ей. И ждал от нее подчинения. Даже те недолгие минуты, проведенные вместе, позволили сделать вывод, что она создана для него. Ведь всю свою жизнь она осваивала искусство принятия боли. Она поймет его наклонности, отнесется к ним, как и он сам. Это могло бы стать настоящим подарком судьбы. Но решение, разумеется, должна принять Беатрис. Это ее жизнь, в этом она вольна распоряжаться ею сама. Она может попытаться найти удовлетворение с другим мужчиной, но никто не в состоянии дать ей то, что он. Они созданы друг для друга извращенной фантазией судьбы. Прежде надо убедиться, каковы ее мысли на этот счет. С точки зрения света, нелепее стремления танцевать весь вечер только с женой может быть лишь желание незаметно ускользнуть с ней из залы. Однако, когда музыка стихла, Бриггс понял, что желает именно этого. – Не хотите немного прогуляться? – Прогуляться? У него еще была пара мгновений, чтобы отступить, но в глазах ее он видел, что она хочет того же, что и он. Это было в каждом ее взгляде и жесте, волнующе, завораживающе, великолепно. Не слишком ли он самоуверен? Эгоизм одержал верх над разумом. Победил тот юноша, еще живший в нем, который ничего на свете не желал так сильно, как обрести женщину, которая станет ему достойной партнершей. Он верил, что встретит ее, и они полюбят друг друга, если подобные встречи возможны в этом мире. Большее, чем он уже сделал, ему неподвластно. – Да, в саду. – А он здесь есть? – Небольшой садик есть около каждого особняка. – Да? И почему? – Не будь сада, не будет и тихой неосвещенной дорожки, куда можно увлечь невинную девушку. – Хью предупреждал Элеонору о чем-то подобном. – А вас нет? Она рассмеялась немного нервно. – Уверена, Хью и в голову не приходило, что мне это пригодится. – А должно было. Возможно, тогда вы бы держались подальше от меня. – Я не ожидала увидеть там вас. – Неужели? Беатрис вздрогнула. Он не собирался провоцировать ее, но сделал это. – Давайте прогуляемся, – произнесла Беатрис. Они направились к выходу и вышли в ночь через широкие двустворчатые двери. Луна представляла собой серебристый серп, темное небо было усыпано звездами, но ни одна из них не могла сравниться с теми, что сияли в волосах Беатрис. Бриггс не мог отвести от них глаз. Они манили распустить пряди и прикоснуться к ним, ощутить аромат и шелковую мягкость. – Бриггс… – Не хочешь, чтобы сегодня сбылись все твои мечты? Ты уже на балу, мужчина смотрел на тебя из другой части залы. – Да. – Голос срывался, и произнести даже это короткое слово получилось лишь шепотом. – Ты прекрасна, Беатрис. Она подняла на него глаза, блеск которых был очевиден даже в слабом свете луны. – Это правда? – Да, Беатрис. Потому мы здесь. – Я полагала, вы устали от душной залы и хотите выйти на воздух. – Если бы меня интересовало только это, мы вышли бы на Гросвенор-сквер, а не сюда. – Чего вы от меня хотите? Бриггс увлек ее дальше по тропинке, он знал, что лучше скрыться за кустами, прежде чем он ответит на ее вопрос. – Чего я хочу? – переспросил он, когда живая изгородь полностью скрыла их фигуры. – Я хочу все. И никак не меньше. Ты опустишься на колени передо мной, герцогиня, и будешь делать все, что я велю. А потом будешь умолять взять тебя и наказать за то, что ты так хороша в ласках. Он слышал, как участилось ее дыхание. Казалось, биение сердец вошло в один ритм. – Ты не считаешь, что заслужила наказания за то, что сделала с нами обоими? – Я… Я не знаю. – Тебе не надо ничего знать. Ты должна лишь отвечать: «Да, ваша светлость». Это единственный возможный ответ. Молчание казалось долгим, будто вечность. Не слышалось ни звука, лишь звезды мерцали в небе. – Да, – наконец прошептала она, – ваша светлость. Кровь превратилась в потоки пламени. Возбуждение стало внезапным и таким сильным, что он боялся не выдержать. Они свернули за угол и остановились у скамьи, словно нарочно установленной в таком уединенном месте. Через какое-то время, вероятно, в саду появятся и другие пары. Но пока еще рано. Кроме того, он здесь со своей женой, а это меняет дело. – Мы в саду – неподходящем месте для того… что я хотел бы от тебя получить. – Зачем вы меня дразните? – затаив дыхание, пролепетала Беатрис. – Я очень серьезен, поверь. Он сжал ее подбородок и поцеловал в губы так, как никогда прежде. Он не сдерживал себя, не старался быть нежным из-за того, как она смотрела на него, что вела себя так, будто была обижена на его поведение несколько дней назад в саду их дома… Сегодня она либо разожжет в нем желание, которое останется на всю жизнь, либо убедит в бесполезности надежд, убедит, что она ему не подходит. В любом случае вечер обещает быть нескучным. Поцелуй причинял боль. Бриггс прикусил ее нижнюю губу, посасывал с такой силой, что перехватывало дыхание. Беатрис была неопытна, но это с лихвой компенсировалось энтузиазмом и пылкостью. Она стонала, прижималась к нему всем телом. – Не шевелись, – велел Бриггс, отстранившись на мгновение, и она повиновалась. Властные нотки в голосе воздействовали на ее тело, оно обмякло, стало податливым. – Ты получишь все, я обещаю. Она застонала, и он опять прикусил ее губу. – Не сомневайся во мне. Никогда. Верь мне. Он провел пальцем по ее шее, опускаясь ниже к груди. Палец скользнул под ткань выреза, где кожа была покрыта мурашками. Он знал, что соски ее напряжены. Единственным желанием было прикоснуться к ним губами, избавившись от этой ненужной ткани, преступно скрывающей самое прекрасное. Он не любил нежных, легких прикосновений, но знал, что ее они возбуждают, промедление будет мучительно, а это доставляло удовольствие. – Прошу… – простонала она. – Прошу, Бриггс. – Ты не получишь большего, пока я не решу, что настало время. Ты не достигнешь оргазма, пока я не позволю. Ты моя. Моя жена. – От этих слов тело его, будто огнем, пронзило возбуждением. – Удовлетворить тебя – моя задача. Это и награда. Ты ее получишь, когда я разрешу. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Экстаз, пик наслаждения. Ты помнишь, что почувствовала в саду тем вечером? – Да, – прошептала Беатрис. – Я поняла. – Ты когда-то испытывала подобное? Оставаясь в спальне одна, ты когда-нибудь ласкала себя сама? – Я… – Ты умная девочка. Ты поняла, что, перенося боль, становишься сильнее. И это тебя заводит. Ты поняла, что прикосновения к себе там, между ног приносят удовольствие? – Нет. – Она мотнула головой. – Понятно. А что ты делала, оставшись одна в спальне? Когда не могла уснуть? – Иногда… я впивалась ногтями в ладонь. Я часто делаю так, когда мне страшно. Так я делала в тот вечер на балу, чтобы набраться мужества для осуществления плана. – Понятно. Ты причиняешь себе боль, от чего получаешь удовольствие.