Вскоре все закончилось, и Беатрис вышла из забытья, обнаружила, что Бриггс держит ее на руках, крепко прижимая к себе. – Этого не должно было случиться, – глухо произнес он. Она провела ладонью по его щеке, чувствуя переполняющую изнутри нежность. – Должно было, Бриггс, иначе невозможно, ты всегда был нужен мне, я всегда хотела, чтобы ты дал мне именно это. – Я подверг тебя опасности. – Ни я, ни ты, мы не можем знать, насколько и когда рискуем. – Я знаю, ведь ты принадлежишь мне. – Я не орхидея, не надо держать меня в стеклянной оранжерее. Я не такая хрупкая. – Ты приняла метафору, потому что она тебе выгодна. – Прекрасная метафора. Но в моей жизни все иначе. Я хочу быть с тобой, ощущать кожей, каждой клеточкой. Внутри и снаружи. Разве мы уже не разобрались с тем, что я не невинная девушка, которую ты обязан оберегать? Я могу помочь тебе избавиться от преследования демонов, дать облегчение, которое ты больше ни от кого не получишь. Не надо обращаться со мной, как с ребенком. – Так обращаются не с ребенком, а с дорогой женщиной. Ты моя. В детстве мне никто не дарил такое внимание и заботу. Однажды мой отец уничтожил все цветы, на выращивание которых я потратил несколько лет. Все до одного. Мне тогда было тринадцать. Ему нравилось разрушать мой мир, но делал он это только после того, как я вложил в его создание много труда, чтобы потеря стала ощутимее. В доме у меня не было ничего своего. По-настоящему. Стены не раз слышали, как он со злостью выкрикивал мое имя, когда я допускал, по его мнению, очередную ошибку. Его имя. Проклятия в адрес его цветов. Отец ненавидел в нем все, каждую черту. Беатрис провела ладонью по щеке. – Я не испытываю жалости к тебе из-за такого обращения отца, мне жаль его. Я сочувствую ему, потому что он так и не узнал, какой его сын на самом деле. Мне страшно от мысли, что и я могла не узнать тебя настоящего. Это была бы трагедия. – Отец знал меня лучше, чем кто-либо в этом мире. – Я должна знать лучше, ведь я твоя жена. – Быть женой – не главное, милая моя. – Он коснулся ее подбородка. – Серена была моей женой, но не стремилась узнать меня. Она хотела только комфортной жизни, хотела родить ребенка… – Ты никогда не позволишь мне иметь ребенка? – Я не тот, кто решает такие вопросы. – Но можем ли мы доверять в этом докторам, которые лечили меня с детства? Они получали огромные суммы благодаря тому, что я болела. Может, нам стоит поговорить с другим доктором? Прошу, мы ведь можем попробовать. – Она посмотрела на него так, что сжалось сердце. – Или… ты не хочешь, чтобы я родила тебе ребенка? – Беатрис… – Я права? – Взгляд скользил по его лицу в поисках подтверждения опасений. – Ты не хочешь, чтобы у нас был ребенок? – Я не планировал вновь вступать в брак. Согласившись жениться на тебе, я был уверен, что никогда не прикоснусь к тебе. Дай мне время, чтобы принять изменения. – Ты согласен проконсультироваться с другим доктором? – спросила она и тяжело сглотнула. – Беатрис… – Тогда отнеси меня в постель. Ты можешь изливать семя не в мое тело, но, прошу, не отказывай мне в близости. – Она смотрела на него с мольбой. – И еще, пожалуйста, никогда не прикасайся к другой женщине. Он подхватил пальто, лежавшее на соседней консоли, и накинул ей на плечи. А потом взял на руки и вышел из оранжереи. В доме он сразу прошел к лестнице и поднялся наверх, в свою спальню. Положив ее на кровать, стал раздевать ее, покрывая поцелуями открывающиеся участки тела. А потом разделся сам. Тогда Беатрис поняла, что впервые видит его полностью обнаженным, раньше он никогда не снимал всю одежду. Прижавшись к нему, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы счастья. Он прекрасен, и он принадлежит ей. Они вместе, а больше ей ничего не нужно. Это была первая ночь, которую они провели вместе до самого утра. Глава 16 Следующие несколько дней Беатрис пребывала в состоянии счастья, которое, впрочем, казалось ей весьма зыбким. Они с Бриггсом уже несколько раз занимались любовью так же, как в оранжерее, и каждый раз это захватывало ее все больше, стало настоящим откровением. Она не представляла, что внутри хранится столько неизвестного, и твердо решила продолжить познание себя. Сегодня Элеонора и Хью прибыли в Лондон. Бриггс отправился с братом в палату лордов, а они с подругой должны встретиться за чаем. Беатрис была взволнована. Она впервые выступала в роли хозяйки дома. И она действительно была хозяйкой. Настоящей женой Бриггса. Все было ново для нее, и приготовление угощения, и выбор наряда для выхода – ничего подобного никогда не было в ее жизни. Она решила, что могла бы называть его Филипом, однако, попытавшись однажды, почувствовала некую наигранность, неестественность и вернулась к привычному прозвищу. Рассматривая себя в зеркале, Беатрис замечала в глазах нечто новое, искру, которой не было прежде. Платье мятного цвета, выбранное для чаепития, очень ей шло, она выглядела красивой и посвежевшей. Возможно, причина вовсе не в наряде, а в том, что и эту ночь она спала, прижимаясь к Бриггсу. Дверь отворилась, и вошла экономка. – Ваша светлость, прибыла мисс Элеонора Гастинг. Беатрис вышла из спальни и спустилась в утреннюю гостиную, где ее уже ждала гостья. – Элеонора! – воскликнула Беатрис, обнимая подругу. Она была такой же милой и красивой, как прежде. Наряд из светло-голубого шелка подчеркивал цвет глаз. – Как ты? – спросила Беатрис. – Прошу, скажи, что Хью не превратился в чудовище. – Все как обычно. – Элеонора отвела взгляд, что дало повод для волнений. – Что случилось? – Ничего. Я приехала в Лондон на весь сезон, надеюсь найти здесь мужа. Это ведь хорошо. – Это прекрасно. Ты же именно этого хотела. – Я не такая, как ты, Беатрис. Даже выйдя замуж, я не получу того положения в обществе, которое даст гарантии. – Элеонора вздохнула. – Прости, я говорю что-то не то. Мне известно, что Хью не хотел, чтобы ты выходила замуж. Беатрис покачала головой. – Я вовсе не злюсь на тебя. В следующую секунду распахнулись двери и появилась служанка с сервировочным столиком на колесиках. Она поставила перед дамами чудесные сэндвичи и аппетитные пирожные, а также два чайника и две роскошные чашки на блюдцах. – Мне нравится быть замужем, – улыбнулась Беатрис. Стоило вспомнить Бриггса, и она залилась краской. – Я хотела сказать, что рада принять тебя в своем доме. – А что Бриггс? – Он нравится мне все больше. – Неудивительно. Ты всегда была к нему неравнодушна. Ей так много хотелось бы рассказать Элеоноре, однако… она не была уверена, что стоило. Элеонора так сильно влюблена в Хью, не хотелось бы ставить ее в неловкое положение. Впрочем, она никогда не заговорит с ним о таких вещах. – Я хочу проконсультироваться с доктором. О рождении ребенка, – призналась Беатрис. Элеонора была потрясена. – Но ведь они сказали, что тебе… – Я прекрасно помню, что они сказали. Но я… – Она почувствовала, как краска заливает лицо. Теперь уже ничего не скрыть. – У нас была… близость. – Беатрис… – Я не смогла… Мы не смогли. Ах, Элеонора, ты не поймешь. Он часть меня, мы две половинки, он… – Ты влюблена, – тихо произнесла Элеонора. Слова ударили в грудь, звуки разлетелись в голове, словно трели. Неужели? Как ужасно осознавать это. – Мне казалось, любовь другая.