О греховных действиях он знал все, но не позволял себе многое с Беатрис. И все же сейчас он не мог думать ни о чем другом. В следующий раз он непременно выведет ее в сад, и они будут заниматься любовью на открытом воздухе. – Когда ты начала тайком уходить из дому? Этот вопрос стал мучать его недавно. Когда он увидел Беатрис впервые, она произвела впечатление бледного, измученного ребенка, и он не мог вспомнить, когда она изменилась. Возможно ли, чтобы она просто очень хорошо притворялась? – В четырнадцать. Ночью я вылезала через окно спальни. Иногда думала… что было бы неплохо умереть в такие моменты. Я невыносимо устала от замкнутого пространства дома. – А мне это совсем не кажется хорошей идеей. Только сейчас он осознал, что начинает понимать многие ее мечты. Например, навязчивое желание иметь ребенка. Собственное здоровье и угроза жизни ее не волновали, гораздо сильнее была жажда познания мира и получения опыта. Способов для этого было немного, и один из них – появление ребенка. – Теперь я на многое смотрю иначе. Однако следует признать, что мы подвергаем себя риску каждый день уже тем, что встаем с кровати. – Для многих это настоящий риск. – Возможно. Оттого мне дороже становилась жизнь. Я ценила каждый шанс прогуляться при лунном свете. Мне пришлось значительно постараться, прибегать к хитрости просто для того, чтобы покачаться на качелях в парке. Не говоря уже о том, чтобы выйти замуж. Разве вы не понимаете, как дорого мне все, что я имею? – Ты очень сильная, Беатрис. Я восхищаюсь тобой, но… – Хотите и обязаны меня оберегать. – Да. – Ради меня самой или данного Хью обещания? Слова застряли в горле, он не сразу смог заставить себя произнести их. – Ради себя. Она приоткрыла рот, но промолчала и спешно отвернулась. В полной тишине они доехали до особняка леди Смайт. Едва они переступили порог бального зала, как Бриггс увидел Хью. Он подошел к другу, проводив глазами Беатрис, которая вместе с Элеонорой присоединились к группе дам. – Как вы находите Лондон? – спросил Бриггс. Лицо Хью осталось непроницаемым. – В бальной карте Элеоноры нет пустого места, полагаю, это успех. Однако выглядел он как человек, готовящийся к казни, а не довольный опекун. Герцога определенно что-то тревожило. Бриггс был готов помочь, если сможет. И все же в глубине души понимал, что лучше не касаться темы, не пытаться понять, что волновало друга. Только не после того, как он сам предал его доверие. «Но ты выполнил желание Беатрис». Внезапно он понял, что, при всей любви и уважении к другу, это для него важнее. – Это полностью ваша заслуга, – сказал Бриггс. Хью перевел на него взгляд. – А как вам живется в Лондоне? – Как всегда. Беатрис довольна, наслаждается сезоном. – Хорошо. – Хью кивнул и огляделся. – Уильям тоже рад, – продолжал Бриггс, и сам удивился своему порыву. Обычно он не говорил о сыне даже с Хью. Тот приподнял бровь, выказывая удивление. – Приятно слышать. – Беатрис заменила ему мать. Он заметно изменился за то время, что она с нами. Вероятно, и я мог бы стать другим, окажись рядом женщина, которой я не был безразличен? Он не вполне понимал, почему говорит это. Может, потому, что Хью был единственным, кто знал все о его трудностях в школе. О той неуверенности в себе, которую он испытывал, о неспособности наладить контакт с другими детьми. – Приятно, что и для вас в этом браке нашлось что-то полезное. – Надеюсь, для нас всех. – Надо признаться, я надеялся услышать больше. – Ваша сестра очень сильная женщина. – Ему не удалось скрыть восхищение, впрочем, почему он непременно должен? Хью сможет понять, ведь он знает свою сестру. Женщина. В голове впервые мелькнуло это слово. Прежде он думал о ней как о девушке. Сильной и милой. Но теперь она женщина, он сделал ее женщиной… Внезапно взгляд Хью стал напряженным. Бриггс проследил за ним и увидел, что Элеонора вышла к танцу с мужчиной. – Я его не одобряю, – произнес Хью. – Вы об Абернати? Почему? – Вам должно быть известно. – Потому что его часто можно увидеть в борделях? – У него извращенные вкусы. – И у меня, как вам известно. Хью одарил его взглядом, который Бриггс выдержал с трудом. – Да, но я уверен, что мою сестру вы не втянули в свои игры. В противном случае я бы смотрел на вас так же. Бриггс стиснул зубы. – Но Элеонора вам не сестра. – Нет. Совсем нет. Беатрис отошла от кружка дам и направилась к ним. Одарив мужа лучезарной улыбкой, она перевела взгляд на брата: – Рада тебя видеть. Он понимал: не будь они на балу, она бросилась бы Хью на шею. – И я тебя. Лондон пошел тебе на пользу. – Да, – Беатрис вскинула голову, – определенно. Помню, ты говорил, что это невозможно. – Я рад, что ошибался. – Как странно, не ожидала, что герцог Кендальский способен признать ошибку. Она говорила уверенно и звонко. Цель ее была, скорее всего, дать понять, что не все теперь ему подвластно. Бриггс был впечатлен ее выпадом и оценил способности. – Пожалуй, я вас оставлю, – произнес он. – Дорогой супруг, – Беатрис заставила его задержаться, – мне кажется, вы должны пригласить меня на танец. И мы сможем проследить за Элеонорой, что понравится моему брату, и он перестанет бросать на нее взгляды острые как кинжал. – Ничего такого я не делаю. – Делаешь. Надеюсь, ты не поведешь себя еще хуже. – Беатрис решила быть настойчивой. – Что это значит? – Значит, что я надеюсь, ты не будешь вести себя с ней еще хуже, – повторила Беатрис. – Возможно, ты поступаешь так из желания защитить ее от чего-то или просто не хочешь, чтобы другому принадлежало то, что ты никогда не возьмешь сам. Я лишь желаю ей счастья. – С этим человеком она не будет счастлива. – Кендал ощетинился, и Бриггс впервые подумал, что жена превзошла в смелости его самого. – Позволь ей самой решать, что ей нужно для счастья. – Беатрис вздохнула. – Ты не сможешь защитить всех близких от всего плохого. Как и заставить поступать так, как, по твоему мнению, лучше для них. – Разумеется, смогу, я ведь герцог, – уверенно ответил Кендал. – Ты упрям как осел, – выпалила Беатрис и повернулась к мужу: – С меня довольно, идемте танцевать.