Беатрис была потрясена произошедшим. Всего за несколько часов она узнала, что сможет родить ребенка, соблазнила мужа и призналась ему в любви. Она лежала рядом с ним в истоме и смущении тем, что произнесла слова, которые совершенно не собиралась говорить. По крайней мере, пока. Оказалось, удержать в себе чувства непросто. Нет, пожалуй, она не сожалела о признании. Не было и грусти. Она поступила правильно. Да. И не важно, какими будут последствия. – Я люблю тебя. – Любовь… – повторил Бриггс, – я даже не знаю, что это значит. – Ты не понимаешь, что такое любовь? – Я не понимаю, какое имеет отношение к этому. – Прямое. Ты мой муж. Мой любовник. Мой друг. Я тебя люблю. – Любишь, – с иронией произнес Бриггс. – Ты ошибаешься, моя милая. И давай прекратим этот… глупый разговор. – А что в нем глупого? – Меня никто никогда не любил. Ни один человек. Я никогда не слышал этой фразы в свой адрес. – Бриггс, – произнесла она. Сердце сжалось. – Филип. – Не называй меня так. – Но совсем недавно, когда был во мне, ты не возражал. Она села на кровати, свесив ноги. – Это не одно и то же. Он поднялся и встал по другую сторону, теперь их разделяла часть поверхности кровати. – Филип, из-за непонимания между тобой и отцом… – Тебе не интересно, что имел в виду Хью, говоря о моей жене? – Нет, не интересно. Ты ничего о ней не рассказывал и… – Серена умерла не от болезни. Она перерезала себе вены в ванне. Куском разбитого стакана. Беатрис встала и подошла к нему. – Филип… – Знаешь, почему? Знаешь, почему хотела уйти от меня навсегда? Я все ей рассказал. Она не любила меня, но я полагал, что мы все же были друзьями. Я был молод и рассчитывал, что мы могли бы… стать одним целым. Я верил, что жена создана для меня, что она меня поймет. Оказалось, мы не были друзьями. Более того, она презирала меня. И не нашла иного способа никогда меня не видеть. – Бриггс, я знаю тебя, и очень хорошо. Я уверена, ты никогда бы не причинил вреда своей жене. Никогда бы не сделал то, что ее оскорбило. – Это уже не важно. Одно понимание того, какое я чудовище, вызвало у нее отвращение такой силы, что она даже не могла смотреть на меня и не желала находиться в непосредственной близости. – Я не верю. Она не могла уйти из жизни только из-за твоих пристрастий в постели. – Возможно, это стало лишь последней каплей. Я все делал неправильно. Мой отец стыдился меня настолько, что держал дома и не посылал в школу. Жена ненавидела, не могла выносить. И ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты меня любишь? Ты, которая стала моей женой лишь потому, что нас застали вместе? – Да. Возможно, моя судьба стать твоей женой, той женщиной, которая разделит твои вкусы в постели, которой понравятся орхидеи. Той женщиной, которая будет любить тебя таким, какой ты есть. И за то удовольствие, которое испытывает от близости с тобой. Она опустила глаза и оглядела синяки – оставленные на ее теле отметины, кричащие о том, что она принадлежит ему, как и о ее силе. – Ты единственный, кто увидел во мне воина, которым я всегда хотела быть. Только ты понял, что жизнь меня не сломила. Прошу, не отвергай мою любовь. И не говори, что я недостаточно сильна для тебя. – Ты не понимаешь… – Я все понимаю. Ты не хочешь быть Филипом, потому что вспоминаешь маленького мальчика, которого нельзя любить. Поэтому ты стал Бриггсом, из стремления сделаться другим, питал надежду, что его примут люди. Герцог Бригамский, я люблю тебя, каждую частичку тебя, люблю тебя любого. И повесу, и увлеченного садовника, который трепетно ухаживает за цветами в оранжерее. Люблю заботливого отца, готового на все ради сына. Нашего сына. Я люблю и его, ведь он часть тебя, люблю так же, как любишь ты. Вы оба разные, но для меня самые лучшие. – Это совсем другое… – Вовсе нет. Смог бы ты сказать Уильяму, что он не заслужил быть любимым? Сказать, что он такой плохой, что?.. – Нет. Тебе известно, что нет. – Известно. Так почему ты поступаешь так с самим собой? – Потому что я… – Филип, неужели ты так себя не ценишь, что готов наказывать до конца жизни? Он опустил голову, а потом отвернулся. – Беатрис, наверное, я поступил с тобой очень плохо. Я не такой, каким ты меня считаешь, и не могу стать таким. Я готов лишь подарить тебе наслаждение в постели, не требуй от меня большего. – Позволь мне любить тебя. От ее слов Бриггс вздрогнул. – Я не могу. – Не можешь? Меня это ранит… Я никогда не лгала тебе. Всю жизнь я провела взаперти. – Слова даже сейчас, спустя годы вызвали дрожь в теле, и она замолчала, чтобы прийти в себя. – Меня хотели защитить от боли, и тебе известно, к чему это привело, я намеренно ищу ее. Бриггс, ты не представляешь, как я страдала, чувствовала себя глубоко несчастной. Я никогда не вернусь в Байби-Хаус, здесь мне никогда не будет так плохо, как там. Я хочу любить тебя и ту боль, которую ты позволяешь мне чувствовать. Хочу быть рядом с Уильямом. Я готова рискнуть и продолжать любить тебя. – Это скоро пройдет, – произнес Бриггс тихо и почти равнодушно. А затем развернулся и вышел из комнаты. Беатрис упала на кровать и заплакала. Сердце разрывалось от боли и переживаний за свою жизнь, за их будущее. Несмотря на отчаяние, Беатрис не лишилась способности мыслить здраво. Она поняла, что и сейчас борьба в ее жизни продолжается. Теперь за владение сердцем Бриггса, его душой. «Ты всегда считала себя сильной и сейчас не должна сдаваться». Бриггс был пьян. Он отправился в бордель и ненавидел себя за это. Презирал. Но все же намеренно делал так, чтобы его поступки можно было истолковать как желание оттолкнуть Беатрис. «Она будет ранена до глубины души, если ты проведешь ночь с другой женщиной». В этом он был уверен. Потому просто сидел в гостиной и пил. Ни в одну из спален он еще не поднимался, но все же сделает это. Сделает. Он должен, чтобы… Но что? Разбить Беатрис сердце? Доказать собственную правоту? Это трудно. Он не сможет так поступить. Не сможет это вынести. Непонятно, что он такого сделал, каким выглядел в глазах Беатрис, что дало повод ей влюбиться? Он не понимал и представить не мог, как с этим разобраться и как дальше жить. Возможно, все будет так же, как в прошлом браке. Он не сможет соответствовать ее ожиданиям, и она его возненавидит. Так же, как он сам себя ненавидел. Внезапно он ощутил холодок, будто ветер дунул со стороны, и поднял голову. Разумеется, это был Кендал. Он должен был догадаться, что друг, а теперь и зять, появится в борделе, раз он в городе. – Какого черта вы здесь делаете?! – Оставил ваше сестру в покое. Разве вы не этого хотели? – Подонок. Я никогда не желал, чтобы вы предавали ее. – Предавал? И чем же? Вы сами желали, чтобы я относился к ней, как опекун? – Ты лишил ее невинности? Бриггс промолчал, лишь сделал большой глоток виски. – Значит, да. Что ж, прекрасно. – Да или нет – не ваше дело. Я без вас разберусь со своим браком. Вы сами сказали, что умываете руки. – Я лишь беспокоюсь о Беатрис. – Хотите узнать последнюю новость? Ваша сестра призналась, что любит меня. – Она призналась? – Хью отпрянул от удивления. – Да. И произнесла довольно страстную речь.