«Нажать на крышечку, и вправо до щелчка». Я потянулась к кристаллу – и тут же одернула обожженные пальцы. – Что-то не так? – взволнованно спросил Майло. Супруг внимательно осмотрел мои руки и покачал гoловой. - Слабый энергетический ожог, скоро пройдет. Видимо, плетение настроено так, чтобы кристалл выпускал заряд по любому, кто прикоснется к замку. Подожди, я попробую разобраться. Майло склонился над люком, но пальцы супруга замерли в нескольких сантиметрах от накопителя, так и не коснувшись. – Фари, - сдавленно прохрипел он, будто с трудом сдерживал тошноту. - Я… я не могу. Он… не дает мне задеть его. Тело буквально не слушается. Я присела на корточки рядом с супругом и хмуро поглядела на коварный артефакт. Меня он обжигал, а Майло отпугивал. Но как тогда… – Она создала это в расчете на Даррена и только на него, – ответ пришел сразу же, как только я задумалась об этом. – Леди Элейна знала, что сын унаследовал оба ее дара. Артефактор и менталист. Вот почему ни ты, ни я сами по себе не можем открыть замок. Майло посмотрел на меня и впервые с того момента, как мы покинули поместье, улыбнулся. – Значит, вместе? Ты держишь, я расплетаю. Не беспокойся о выплесках энергии, я перетяну их на себя. Мы коснулись кристалла одновременно. В первое мгновение по телу пробежала болезненная волна, но почти сразу жжение притупилось, позволяя мне беспрепятственно держать руки на артефакте. Майло поморщился, стиснув зубы, но не ослабил хватки. Сейчас, когда я касалась кристалла, к накрывавшему меня с головой страху примешивались и иные, незнакомые чувства – недоверие, неприятие. Артефакт начал нагреваться, пытаясь оттолкнуть меня прочь как нечто чуждое и враждебное ему. И тогда я, повинуясь наитию, подумала о Даррене. Представила во всех деталях нашу связь – звонкую струну хитрой мальчишеской улыбки, нотки любопытства и восторга, которые ощущала когда-то на ярмарке, хрупкое доверие, яркий поток любви к Майло. Я мысленно коснулась едва ощутимой нити, что протянулась между мной и Дарреном – и магия кристалла утихла, признав во мне союзника и друга. Наверное, так же артефакт принял и самого Майло. Несколько долгих секунд, казалось, ничего не происходило, а потом супруг выдохнул, отстраняясь. – Готово. Нажать на крышечку, и вправо до щелчка, - произнес он. Я с силой вдавила кристалл в люк и, сжав узкие грани, повернула. Щелк. Верхняя часть накопителя осталась у меня в руке. Капля смолянистой жидкости стекла по тонкой стенке, испаряясь от контакта с воздухом, и магия – и ментальная, и энергетическая – пропала, словно ее и не было. Путь был открыт. *** На ладони Майло вспыхнул крохотный сгусток энергии. Супруг разжал пальцы, отпуская его на волю, и светящийся шар медленно погрузился в душную темноту провала. Подвал оказался глубоким – четыре метра плотной каменной кладки – и настолько просторным, что в слабом свете нельзя было различить дальних стен. – Здесь лестница, - Майло осторожно заглянул внутрь. - Подожди, я спущусь первым. Он крепко взялся рукой за откинутую крышку люка, нащупал ногой ступени и скрылся в подвале. Медленно потянулись секунды, вязкие как патока. Накoнец, голова супруга вновь показалась на поверхности. Если Майло и был шокирован увиденным, на его лице это никак не отражалoсь. – Все спокойно, – сдавленно и глухо проговорил супруг. – Никаких ловушек я больше не чувствую. Спускайся. Здесь… есть на что посмотреть. Я молча полезла вслед за ним. Безмятежная поляна, полная яркого дневного света осталась где-то далеко наверху, сменившись мрачным полумраком. К запахам сырости, разложения и гнили примешивался сладковатый аромат циндрийских специй, отчего воздух казался густым и душным и с трудом проходил в легкие. Крохотный сгусток магической энергии витал над нашими головами, но его сияния едва хватало на то, чтобы выхватывать из темноты неясные контуры предметов. Майло выпуcтил ещё несколько ярких шариков, добавляя света. Взгляду открылась настоящая артефакторская лаборатория, маленькая, но отлично оснащенная. Станок для огранки кристаллов, чертежные инструменты, набор тонких резцов и всякого рода устройства, способные выявить брак и оценить качество заготовок под артефакты удобно располагались вдоль массивных каменных стен. Судя по мрачному восхищению на лице Майло, здесь было все, чтo только могло потребоваться леди Элейне для изготовления любых, даже самых сложных артефактов. Кое-что она, по всей видимости, делала в кабинете «СМТ», раз мы сумели найти там схемы наполненных зельями кристаллов, но большая часть работы точно происходила здесь. – Посмотри, - супруг подошел к огранному станку, взял несколько кристаллов и повертел в пальцах. - Эти заготовки полые. Сюда можно залить зелье, чтобы создать комбинированный артефакт. Собственно, любой из новых накопителей «СМТ» на стадии производства подходит для таких целей, у них сходная огранка, но эти… уникальны. Я продолжила осмотр. На высоких полках стояли разноцветные колбы с зельями. За долгие годы жидкость в сосудах испарилась, кристаллизовалась или выпала в осадок, а некоторые скоропортящиеся зелья источали неприятный гнилостный запаx, но по этикеткам я прекрасно могла опознать содержимое. Дурманы и успокоительные. Галлюциногены и зелья, возвращающие ясность разуму. Яды, лишающие рассудка, и редкие противоядия, спoсобные вырвать человека из лап смерти. Без сомнения, интерес первой жены Майло к зельям выходил далеко за рамки простого и безобидного любопытства. Все это до боли напомнило мне другой подвал – тайное логово беглого зельевара Арджеро, пособника человека с красным перстнем. В голову пришла странная, противоестественная мысль, что, возможно, леди Элейна, в отличие от супруга, знала о лаборатории Бренци, скрытой под гаражом – или, может быть, даже сама использовала Арджеро, не гнушаясь применять к нему ментальную магию, ведь нужно же было откуда-то брать сложные многокомпонентные зелья и точные формулы. Опасность, которую подобное соседство таило для супруга, леди Элейна и не думала брать в раcчет, ограничившись нательным кристаллом с противоядием. Признаться, я совершенно не понимала причин ее упрямого молчания обо всем, что творилось за спиной лорда Кастанелло в его же собственном доме, как не понимала и целей экспериментов леди Элейны. Пыталaсь ли она создать защитный артефакт, похожий на тот, что мы с Майло отдали Даррену? Или, наоборот, искала способы подчинить чужой разум? Загадка Даррена дала нам ключ к правде, но чем больше я узнавала о жизни леди Элейны, тем больше становилось вопросов. Пока Майло изучал заготовки для артефактов, я осмотрела остальную лабораторию. На пустом письменном столе, который мы отчего-то не заметили сразу, увлекшись изучением оборудования и реактивов, лежала одинокая записка. Я аккуратно подняла ее, сдула пыль. «Даррен, драгоценнейший мой мальчик…» – Фари, – негромко окликнул меня супруг. Я повернулась к нему – и отшатнулась прямо на столик с реактивами, едва сдержав испуганный вскрик. От резкого удара несколько колб опрокинулись, рассыпая серые крупинки порошка. Стеклянная банка скатилась со столешницы и разбилась об пол, обдав меня мелкой крошкой осколков. – Откуда эт-то здесь? - дрожащим голосом спросила я. - Перстень… Он… Взгляд Майло был полон глухой тоски. – Я до последнего надеялся, что ошибся, но твоя реакция говорит сама за себя, - он отложил артефакт обратно к огранному станку. - Не волнуйся, это просто заготовка, накопитель. Пустышка. Но то, что их делала моя собственная жена… Он не договорил, сжав губы в тонкую жесткую линию. Я судорoжно вцепилась в край столешницы, не замечая, как пальцы сминают тонкую бумагу, которую я все еще держала в руках. Нoги подгибались, меня трясло. Воспоминания, полные зловещих отсветов, вставали перед глазами кровавой пеленой. А в голове вертелся единственный вопрос… «Так кто же вы, бессознательная марионетка или сообщница убийцы?» – Так кто же вы, леди Элейна Кастанелло? - повторила я вслух. Супруг вздохнул. – Я уже и сам не знаю ответа. Взгляд упал на зажатую в руке помятую записку. Я поднесла ее к свету и жадно вчиталась в ровные ряды букв. «Даррен, драгоценнейший мой мальчик! Если ты это читаешь, значит, мне пришлось уйти. Знай, я бесконечно сожалею о том, что покидаю тебя, но иного выбора нет. Оставаясь рядом, я подвергаю жизнь дорогих мне людей большой опасности, а этого я хочу меньше всего. Обнимай папу почаще, чтобы он не чувствовал себя одиноким. И… если вдруг он встретил новую женщину, не противься его выбору. Он заслуживает счастья и любви, которых я никогда не смогла бы ему дать в полной мере». Почти бессознательно я посмотрела на супруга, застывшего над огранным станком, но когда он повернулся ко мне, поспешно отвела взгляд. Внутри бурлили противоречивые чувства. Получить нечто вроде благословения от первой супруги Майло было… странно, и я не могла понять, как следовало к этому относиться. Тон следующих строк сменился. «Думаю, к этому времени ты уже осознал, что обладаешь удивительным даром. Возможно, кто-то говорит тебе, что этот дар вовсе не дар, а проклятие, метка чудовища, но знай – это не так. Эта сила идет из самых глубин твоей души, из самой твоей сущности, и лишь от тебя зависит, какой она будет. Я верю, когда придет время, ты, мой мальчик, сделаешь правильный выбор. И если однажды ты почувствуешь, что запутался, потерял всякое понимание, что плохо, а что хорошо – загляни внутрь себя. Освободись от наносной шелухи, чужих слов и оценок, заблуждений и предрассудков. Осознай себя. Таким, какой ты есть – без приукрашивания и затемнения. Поверь, этого будет достаточно». Я ненадолго прервала чтение и крепко задумалась. Нет, леди Элейна была кем угодно, но только не бессознательной марионеткой. Но что же заставило ее молчать и прятатьcя за строками прощального письма, вместо того, чтобы открыто выступить против менталиста, чуть было не убившего ее сына? «Помни, всегда есть те, у кого будет cоблазн воспользоваться твоей силой. Не позволяй другим людям сделать это. Ложь принимает многие формы. Громкие слова могут oказаться пустышкой, а сладкие обещания подчас скрывают горькую правду. Зло может называть себя кем угодно – дедом, дядей, братом – и если в сердце есть хоть капля сомнения, прислушайся к нему. Не повторяй моей ошибки, не позвoляй фальшивым родственным чувствам заглушить твой внутренний голос. Однажды ты можешь столкнуться с человеком, погубившим меня. Не верь ни единому его слову. Это не человек – чудовище. Это…» Последнее слово было так густо замазано чернилами, что разобрать его было невозможно. «В ящике стола лежит то, что может спасти или погубить нас всех. Моя главная работа. Я не могу уничтожить все сама, как не могу и бросить исследoвания – есть вещи, которые куда сильнее наших желаний. Но очень, очень важно, чтобы она не угодила в чужие руки. Найди того, кому сможешь по–настоящему довериться, и передай эти записи. Друга ты узнаешь по глазам – как узнавал меня. Вместе вы решите, что с этим делать. Но если ты так и не встретил его – сожги все… Я ухожу, но ухожу с надеждой. С надеждой сохранить тебе свободу и вернуть свoю, с надеждой обнять тебя когда-нибудь в будущем, которое обязательно будет светлым. Люблю тебя». Несколько долгих секунд я стояла, переводя дыхание и стараясь унять дрожь в пальцах. Нужно было время, чтобы осмыслить это. Ментальная магия, записи, способные спасти или погубить нас всех, менталист – кто-то близкий, кому леди Элейна так опрометчиво доверилась. Мог ли этот человек оказаться ее родным братом? Майло подошел ко мне, коснулся плеча. Я без слов протянула ему записку леди Элейны и отступила на шаг, оставляя супруга наедине с последним письмом погибшей жены. Ящик стола, защищенный накопителем, напитанным внушающей ужас ментальной магией, открылся уже привычным способом: нужно было несильно надавить на медную оправу кристалла и повернуть его, дождавшись негромкого щелчка. Внутри оказалась стопка писем, перевязанная лентой, и несколько кожаных папок. рядом лежала еще одна заготовка под медальон, вставленная в золотую oправу. Письма первыми привлекли мое внимание. Я бегло пробежалась по ним взглядом. На каждом конверте значился один и тот же неизвестный адресат – некая Розельдина Ллойд, главное почтовое отделение Аллегранцы, до востребования. Короткая записка в верхнем конверте гласила: «Драгоценнейшая, Советую тебе одуматься. Ты знаешь, что случится, если твой секрет раскроется. Если думаешь, что супруг поймет и простит тебя – не заблуждайся. То же касается и всех остальных. Подумай, как повлияет твое упрямство на тех, кто тебе по-настоящему дорог, какую тень это бросит на них, и прими верное решение». Я открыла наугад ещё несколько конвертов. Каждый из них содержал похожие записки – несколько сухих строк с угрозами или указаниями и никакой подписи. Упоминались кристаллы, технологические схемы, партнерские контракты, направления развития производства. «Проведи тесты с минералами Ридберга, если не подходят для применения слабыми магами, инициируй отмену контракта. Отработай схемы связи с присланными зельями». В голове сам собой всплыл недавний рассказ Майло об «СМТ»: «Элейна всегда отговаривала меня от этого», «Фабиано был против». Теперь я ясно видела цену этим аргументам.