И обвиняюще поцокала языком. Все-таки он решил меня вышвырнуть. Резко сел, одновременно поворачиваясь… и замер, гневно полыхая в темноте сотами. «Зачем, Марго? Зачем ты все это делаешь?» – Потому что хочу запомнить тебя, – прошептала я, – чтобы потом вернуться. Тебя, понимаешь? Именно тебя, Аэдо. И, воспользовавшись замешательством медиума, забралась на кровать, оседлав его. Взяла руками голову Аэдо, провела пальцами по щекам под интерфейсом. – С этой штукой, наверное, мне будет неловко тебя целовать… придется обойтись без этого. А то еще повредим интерфейс раньше времени. Сними перчатки, пожалуйста. Он молча подчинился. А потом – совершенно неожиданно – подхватил меня под бедра, сжал ягодицы так, что наверняка синяки останутся. Я ахнула, но, прислушавшись к себе, вдруг поняла, что все он делает правильно. Похоже, детские игры заканчивались, уступая место вполне взрослым… – Я бы предложила раздеться, – мое дыхание невольно сделалось прерывистым, – но, если ты не хочешь, не нужно. Зато я разденусь. Конечно же он мне не дал снять штаны. Это был бы не Аэдо, если бы мне пришлось подняться, чтобы это сделать. Все на себя взяла коварная кровать, разумеется, по запросу медиума: я только ойкнула, когда ощутила, как мягкая ткань пижамы скользит по коже, убегая куда-то вниз, расходясь по швам и скрываясь под моховым покровом. «Так лучше?» – Определенно. – Я бесстыже потерлась о него. – А твои штаны так не умеют? Естественно, все они умели, и не только штаны. Несколько мгновений я наблюдала в темноте, как черное одеяние расходилось по швам и вполне самостоятельно уползало, как будто впитываясь в кровать. Кровать – это самое страшное место на корабле. Того и гляди тебя также засосет, еще и причмокнет. – Аэдо, – прошептала я, – даже если ты ничего не помнишь, у тебя все функционирует как положено. Давай попробуем? Он не ответил. И я… медленно опускаясь сверху, слышала только его хриплое дыхание. А потом я чувствовала, как его руки скользят по моему телу, как легко, без усилий, он приподнимает меня, чтобы потом опустить вниз. Раз за разом. Может, он и не помнил ничегошеньки, но получалось отлично. И внезапно это все оказалось так прекрасно, что очень быстро я потерялась, растаяла в обжигающей тьме, а потом, совершенно обессиленная и счастливая, упала на грудь Аэдо и замерла, закрыв глаза, слушая, как постепенно успокаивается его дыхание. Он обнял меня двумя руками и прижал к себе, и так мы лежали еще некоторое время. – Вот видишь, ты человек, – я наконец нашла в себе силы говорить, – и я… сделаю все, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь. Он не ответил, тихо поглаживая мое плечо. Отблески сот лежали на потолке, и это было даже уютно, напоминало свет ночника в самой обычной человеческой спальне… * * * «Ты жалеешь?» Я вздохнула и потерлась затылком о его грудь. Почему, ну почему нужно обязательно спросить о чем-то серьезном, разрушив, разнеся в клочья такую приятную эйфорию? – Почему я должна жалеть о чем-то хорошем и правильном? Мы все еще лежали на кровати, прижимаясь друг к другу, моя голова покоилась на мощном плече Аэдо, и я пальцами рассеянно гладила рубцы у него на груди. Изо всех сил гнала прочь мысли о том, что, наверное, Алексу было все же больно умирать… А они все равно лезли в голову, раз за разом, настырно, словно осы на блюдце с вареньем. Аэдо как будто понял, о чем я размышляю. «Мне жаль, что я не тот, кого бы ты хотела». – Этого не изменить, – прошептала я, – и, если уж честно, хотела я тебя. Или то, что чувствовала в тебе… В общем, не знаю, но это уже не важно. Важно то, что я наконец осознала – прошлое должно остаться в прошлом. В моей жизни наконец появился другой мужчина, за которого я готова драться. «Не надо. Я хочу, чтобы ты прожила долгую и мирную жизнь». – Ты ведь знаешь, на кого я училась. Такая специальность, возможно, и допускает долгую жизнь… но отнюдь не мирную. Тут у меня появилась новая интересная мысль, и я не преминула ее высказать: – Лучше скажи мне, как так получилось, что девиране на станции не обращали внимания на женщин? Ответ меня несколько ошарашил. «Эта функция была отключена». – То есть она у тебя сама включилась? По ошибке? – Я даже приподнялась на локте, но взгляд снова уткнулся в темноту, расчерченную сотами, и я легла обратно, щекой на руку Аэдо. Так приятно… Хочется просто закрыть глаза, болтать всякие глупости и не думать о том, как мало времени нам осталось. «Я говорил, что в организме начались изменения, – буквы бежали по проекции импланта, – они меня беспокоили, когда ты была рядом». – Даже не буду спрашивать, какого рода были эти изменения, – пробормотала я. «Возможно, произошел программный сбой и отключенная функция попросту включилась. У других медиумов, полагаю, то же самое. Всегда имеется возможность просто отключить все лишнее». – Но куда более надежно просто отхватить ножницами… «Но… ты же этого не хочешь на самом деле?» – Ты заставляешь меня теперь думать, как все это сберечь. – Я глупо хихикнула. – Мало ли что в голову Верховному стору придет? И вдруг меня осенило. Я даже резко села на кровати. – Аэдо… пожалуйста… могу я попросить, чтобы ты сам поделился со мной всеми данными о том, как можно получить доступ к кораблю Верховного стора? «Зачем, Марго? Я не хочу, чтобы ты погибла. Там… нет для людей ничего хорошего». – О, не беспокойся… – Я снова легла рядом и потерлась о его бок всем телом, как ласковая кошечка. Это было приятно, как бывает приятно человеку, который на своем месте. – Со мной ничего не случится. Честное слово. Я привлеку профессионалов. Я игриво пробежалась пальцами по каменной мускулатуре, потом аккуратно провела ногтями по внутренней стороне бедра Аэдо. Кажется, он был не прочь повторить… Да и я тоже. Но когда он ловко уложил меня на спину, выяснился небольшой нюанс. – Постой, нет! Не так. Все-таки я сверху и буду смотреть в стену. «Почему?» – Потому что твой интерфейс светит мне в глаза и мешает сосредоточиться! – ответила я без обиняков. Плечи Аэдо под моими руками внезапно дрогнули и мелко затряслись. А потом… я впервые услышала, что его горло издает какие-то тихие, сдавленные звуки. Да, медиум смеялся – смеялся, наверное, в первый раз за свою новую короткую жизнь… * * * Следующие часы, проведенные на девиранском корабле, казались мне лучшим, что со мной было за последние шесть лет. Мы занимались… нет, не только вопросами повышения численности популяции медиумов, хотя и ими тоже. Мы плавали в бассейне, бродили, держась за руки, по коридорам корабля, завтракали… Аэдо показал спрятанный в запасном эвакуационном отсеке скоростной катер. А еще он записал на микрочип памяти все доступные сведения о корабле Верховного стора и данные об имеющихся активных краевых, что заставляло думать, что он тоже принял кое-какое важное решение. И я выпросила для себя еще и выгрузку полуобработанных данных с даториума, где бы содержалась информация по переписке Мишеля и его сообщников. Возможно, в тех террабайтах данных, что Аэдо записал мне, было и не слишком много информации, но я подумала, что лучше так, чем ничего, и что все это мне пригодится. Правда, планов я еще не строила – но понимала, что когда я окажусь одна в космосе по пути на Кайену, то буду сидеть и думать, как быть дальше. Пока же я старалась выбросить из головы все, кроме того что мне хорошо здесь, сейчас и именно с этим человеком, который в темноте каюты светится, словно ночник. Мы много разговаривали. Я – голосом, а он – сообщениями. И чем дальше, тем сильнее становилось во мне чувство, что мы не должны расстаться навсегда. Не в этот раз… Пусть это был уже совсем и не Алекс. «Знаешь, я очень странно себя чувствую сейчас». – Что не так? «Нет, не плохо. Просто странно. Я никогда не ощущал ничего подобного». Мы сидели на широком пухлом диване, который по команде Аэдо вырос прямо из пола в том самом отсеке, где обычно проходили завтраки, обеды и ужины. То, что получилось, напоминало домашний кинотеатр – только вместо визора было большое обзорное окно с видом на даториум и соседний рыбоподобный корабль. Аэдо обнимал меня за плечи, и я сидела, приникнув к нему боком, согнув ноги в коленях, и наслаждалась давно забытыми ощущениями покоя и уюта. – Возможно, все дело во включенной функции? «Возможно, оригинал значительно лучше цифрографии». Он задумчиво поглаживал мое плечо, периодически ныряя пальцами в распущенные волосы, перебирая пряди и легонько касаясь ямки под затылком. Я блаженно жмурилась, а не в меру разыгравшееся воображение рисовало весьма привлекательную картину, как будто мы с ним на пляже, на уединенном островке, и слышится бормотание прибоя, а солнце катает по телу горячие волны. «Ты уже придумала, чем будешь заниматься, когда улетишь отсюда? Когда станешь Мари Клэр Тодорией?» Я покачала головой. – Нет. Я буду думать об этом, пока буду лететь на Кайену. «Мне кажется, я знаю, какие мысли у тебя в голове». – Ну, попробуй угадай…