Импульсивный и не желающий думать о последствиях брат в этот раз переплюнул сам себя. Раял имел честь видеться и общаться с леди Дарией Глейгрим, показавшейся правителю с самой первой встречи обворожительной. Юная дочь Зейира Флейма тогда, в свои четырнадцать лет, была пухловатой, её лицо ещё не потеряло детских черт, она много и интересно говорила тихим мелодичным голосом, была мила, пожалуй, излишне боялась множества вещей и смешно морщила нос, когда ей что-то не нравилось. Последним своим обдуманным указом, пока он был ещё в состоянии передвигаться, пусть и в карете, и принимать у себя гостей, лорд Джур Глейгрим захотел заключить союз при помощи брачных уз с извечным врагом – Династией Флейм. Отец Раяла и Хагсона смог найти общий язык с Дароном Флеймом, и спустя четырнадцать циклов, то есть полных два сезона, тяжёлых переговоров дочь Зейира Флейма, как того и требовали традиции, с приданым, служанками, тремя подругами-придворными, личным лекарем, двумя поварами и тремя учителями музыки, танцев и пения, прибыла во владения Хагсона, где и проводилась церемония. Два года Раял, посещая брата, дивился, почему тот не любит свою прелестную жену и не уделяет ей должного внимания. Со временем детские черты стирались, она прибавила в росте и стала обладательницей весьма приятных глазу форм. Раял уважал свою жену, любил брата и горевал из-за болезни, а после и смерти отца. Возможно, будь он чуть более похож на свою эмоциональную мать, чуть менее тактичным, и, если бы он не хотел нести ответственности за свои действия и не считал бы это предательством по отношению к своей заботливой леди Гартон, он бы позволил своим чувствам развиться и сам бы приударил за бывшей леди Флейм. Увы. Его собственная жена не была некрасивой. Раялу повезло – Гартон умела держаться в обществе, была уравновешена и спокойна, она любила танцевать, всегда была готова помогать мужу, если её помощь могла быть полезна. Она не требовала слишком многого и всегда улыбалась ему. Они не ругались, и Раял испытывал теплоту в её объятиях. Но стоило ему вновь увидеться с Дарией, как она начинала приходить к нему во снах. Он читал письмо, и его сердце сжималось. Бедная милая леди Дария. Главный советник Этернитифелла Эролхап – мужчина уже седой, сухой, подобно высушенным на солнце травам, но бодрый, с живыми и добрыми глазами, всегда меривший шагами всё доступное пространство во время размышлений, – не позволил Раялу совершить ошибку. Лорд-наследник грозился выдать брата на суд Флеймам и даже хотел лично наказать его. Эролхап посоветовал подождать пару дней и только тогда принимать решение. За это время лорд Глейгрим успокоился и вызвал Хагсона к себе. Младший брат не любил советника Раяла и даже не представлял, что тот спас ему жизнь. Лордов от разговора оторвали возмущённые женские возгласы. В Большой зал разъярённой дикой кошкой ворвалась леди Дейяра Глейгрим – мать братьев. – Но, миледи, запрещено впускать… – Ещё одно слово, и я велю тебя выпороть! С каких это пор я не могу увидеть сыновей? Закрой дверь, мальчишка. Молодой рыцарь, что пытался не впустить её и выполнить приказ своего лорда, был старше Раяла на четыре года. Леди Дейяру это не волновало – все, кто был хоть немного младше советника, считались мальчишками, а ровесники Эролхапа – старыми дурнями. Для неё существовали лишь эти две группы и отдельная, в которую входила семья. Характер матери Глейгримов был тяжёлым. За долгую совместную жизнь она полюбила своего мужа; она, может даже слишком, любила и опекала своих детей, а после смерти Розии – старшей сестры Хагсона и Раяла – и вовсе потеряла заботе меру. Высокая, всё ещё прекрасно выглядящая и женственная леди, с только начинающими седеть русыми волосами, часто собранными в сложнейшие и причудливые причёски, подвижная, готовая хоть отчитывать слуг, хоть дрова колоть, лишь бы не сидеть без дела, Дейяра выделялась горячностью, сильным духом и абсолютной нетерпимостью к большинству устоявшихся ритуалов и традиций. Если бы она получила власть и возможность изменить ход вещей, пойти против всех, она бы поменяла столько всего, что от привычного мира остались бы одни воспоминания. – Матушка! – воскликнули в один голос оба брата. Вторжение леди Глейгрим удивило их одинаково сильно. – Простите, миледи, я бы хотел продолжить разговор с Хагсом. – Раял хотел вежливо поцеловать леди в щёку и отстраниться, но она крепко обняла своего старшего сына. Раял обречённо вздохнул – похоже, им придётся отложить разговор. – Ты уже объяснил Хагсону, что он поступил как глупец, Раял? – Я не глупец, матушка! – Хагсон был сейчас похож на себя, но в возрасте лет двенадцати, те же интонации, то же обиженное детское выражение лица. – Я защищал честь нашей Династии! Я сделал то, на что мой брат не решился бы, – отправил достойный ответ этим мерзким Флеймам и отдал им их дурную девку! Мать отпустила Раяла и повернулась к младшему сыну. Тот, решив, что она его хочет обнять, раскинул руки, но леди Дейяра лишь отвесила ему звонкую пощёчину. Хагсон схватился за щёку, и его губы задрожали от обиды. – Если ты развязал войну, наша Династия пострадает, а может, и вовсе исчезнуть, болван! – Но я… Я ведь… Я хотел как лучше… – Раялу даже стало жаль младшего из их рода, брат вмиг растерял всю свою воинственность. – Прошу прощения, я не подумал! Слишком поздно он это понял. Жаль, матушка не ударила его ещё два цикла назад. Велес Сир Саттон не обманул его! Велес старательно учился, почти во всём и всегда слушал своего наставника и очень хотел оправдать его ожидания. Благородный рыцарь, протянувший ему руку помощи в самый ужасный день, будет гордиться своим оруженосцем! Сир Саттон заступился за него, он отправился к своим братьям по оружию, долго разговаривал с ними, наверняка он уговаривал и что-то обещал, и, к тому моменту, как сил ждать у лорда Лоудбелла не осталось, вышли главы пяти рыцарских Орденов и его будущий наставник. Они сообщили радостную весть – Велесу позволено стать оруженосцем Серого Рыцаря сира Саттона Настойчивого. Велесу нравилось прозвище его наставника – это давало надежду, что рыцарь добивался желаемого ни один раз и добьётся впредь. С того момента прошло уж почти два сезона. Каждый день был переполнен событиями и занятиями, был не похож на предыдущий, и из-за этого ход времени для Велеса стал непонятен и малозаметен. Первые циклы юный лорд мог разве что доползать до своей постели, а иногда, хоть ему и стыдно было признаваться, он засыпал по дороге в свой шатер, где жил теперь. Однажды он проснулся в стогу сена, не дойдя до постели около двух сотен шагов. Наставник-рыцарь очень часто хвалил Велеса, с каждым успехом юноша верил в себя всё больше и больше. И в своего учителя тоже. Последний день каждого цикла во всём Ферстленде отводился под отдых для основной массы горожан, под балы и светские приемы для более знатных особ. Велесу позволили отоспаться, и лишь к полудню сир Саттон вызвал его на разговор. – Мой талантливый оруженосец, я очень рад видеть тебя выспавшимся. Обычно в первую нашу встречу с утра ты как будто качаешься на ветру и, как мне кажется, стараешься доспать стоя. И смотришь на меня совершенно неосмысленным взглядом. – Прошу прощения, сир Саттон, я не привык к такому расписанию. Но я готов приступить к занятиям! – Не сегодня. Отдых будет полезен для тебя и… Не спорь! И мне он также не помешает. Ты делаешь потрясающие успехи, Велес! Из тебя боец не хуже, чем из многих молодых рыцарей, что уже принесли свои обеты и вступили в Ордена год-два-три назад. Лорд Лоудбелл смущенно отвёл взгляд. Его щёки полыхали, он начал переминаться с ноги на ногу и без конца приглаживать свои волосы. – Полно вам, сир, вы слишком перехваливаете меня! – Ничуть! Уверен, вас бы посвятили в рыцарство уже сейчас, если бы не… Сердце словно рухнуло вниз. Юноша испуганно поднял голову. – Не что? Я, верно, уж слишком малый срок обучаюсь у вас. – Время не имеет значения, Велес. Кому-то недостаточно и пяти лет, а кому-то достаточно всего двух сезонов. Нет, не в том дело. Я говорил со своими братьями, и они отказываются принимать вас в свой стан всё по той же причине – из-за вашего отца. Не знаю, повлияет ли на них время. Да, они пошли на уступку для меня, я просил их дать вам возможность и быть снисходительными. Сейчас мне отказали. «Мы уже однажды пошли вам навстречу, сир Саттон, – сказали они, – но даже ваше доброе имя, ваша вера и ваши заверения в душевных качествах сего юноши, не переубедят нас», – рыцарь горестно вздохнул и поднял взгляд на Лоудбелла. Его лицо покрыли печаль и негодование, – а затем они добавили: «Лишь кровь смоет позор с предателя и всех его отпрысков». Отец и его глупость опять стояли на пути Велеса. Вновь и вновь ему будут отказывать и смеяться, как он уже имел несчастье узнать, над сыном предателя, что так страстно желает попасть туда, куда его никогда не примут. Он испытывал к своей семье, и особенно сиру Отто, огромную неприязнь, злость, ненависть и обиду. Сир Саттон помогал ему, вселял в него веру и каждый день говорил, что если бы не клеймо, что оставило на юноше его происхождение, то уважение, почёт и слава окружали бы его уже теперь. – Смыть кровью? – У лорда Лоудбелла было несколько мыслей на тему того, что конкретно имеется в виду. Он очень надеялся, что рыцари не желают ничего плохого и жестокого. Быть может, они успокоятся, если отец сделает что-то хорошее для них, послужит короне. Например, вернётся на службу к королю в качестве его подданного и воина. Сир Саттон Настойчивый кивнул. – Я бы не хотел продолжать этот разговор, тем более в столь прекрасный день. Велес, вы можете посетить представления на площади, сейчас наши земли порадовали своим присутствием бродячие ловкачи и артисты, а вечером все приглашены на праздник – говорят, будут танцы, прекрасные юные леди порадуют всех присутствующих своей грацией и ловкостью, а молодые юноши развлекут нас своим пением. – Я не могу развлекаться, сир, когда речь идёт о моей судьбе! Скажите, что хотели этим сказать ваши братья по оружию? Мой отец должен отправиться в военный поход для короля? Я думаю, я смогу убедить его! Я знаю, сейчас наводят смуту, изобретателей и лекарей избивают, грабят и даже убивают. Быть может, я напишу отцу, он явится сюда и будет служить верным мечом королю столько, сколько потребуется для прощения Орденов? – Нет! – воскликнул наставник слишком громко, и несколько воинов обернулись. – Нет. Ни в коем случае ему нельзя являться сюда. Это наведёт беду на вас и вашу семью, и на меня. Ничего хорошего из этой затеи не выйдет. – Тогда чего же они хотят? – Юноша боялся услышать и тем более произнести свою следующую догадку. – Быть может, они хотят… Хотят, чтобы я отказался от своей семьи? – Вы откажетесь от титула и притязаний на правление землями Лоудбеллов, как только примете обет Братства, мой юный лорд. Все богатства и земли перейдут к вашей сестре, и если она найдёт мужа, согласного продолжать род Лоудбеллов, и король позволит им, то всё закончится благополучно для всех вас. – Я могу отказаться от семьи сейчас, во всеуслышание заявить, что мой отец предатель и я не желаю иметь с ним ничего общего. – Если бы вы поступили так до того, – наставник погладил по плечу сына сира Отто, – это бы сработало. Но вы явились под гербом дома Лоудбелл, с другом предателя, сиром Леоном, которого прогнали из Серого Ордена, и со щитом, что принадлежал вашему отцу, – на нём нанесён его рыцарский символ, ни с чем не перепутать. Нет, это уже не поможет. – Тогда что? Скажите мне, сир Саттон, прошу вас, скажите же, чего они хотят! Незнание пугает меня, в моей голове возникают всё более и более страшные мысли, ужасные, чудовищные вещи, они грызут меня изнутри, и мне страшно представить, что будет, когда я лягу спать. Эти мысли не дадут мне покоя! Что нужно вашим братьям? – О, бедный Велес. – Наставник заключил юношу в объятия и погладил по голове. – Лишь смерть сира Отто смоет позор с вашей семьи. Только она. Велес, как ему показалось, какое-то время перестал слышать и видеть мир вокруг. Да, эта мысль посещала его голову. Он догадывался, что рыцари могут пожелать чего-то подобного, с первых минут он подозревал, но запрещал себе об этом думать и гнал прочь дурные предчувствия. Как бы он ни злился, Отто был его отцом. Если бы только он был скверным родителем и творил бы такое, что могло вынудить Лоудбелла-младшего возненавидеть его, если бы только… Но нет, предатель-рыцарь был добр и ласков, в меру строг и бесконечно счастлив проводить с семьёй каждую свободную минуту. Их с матушкой союз был счастливым и тёплым, они шутили друг над другом, бывало, что они забывали, что вокруг есть слуги, и бегали со своими детьми по саду босиком, плескались вместе с ними в озере, что было близ Ворнингбелла. Воспоминания давили тяжёлым грузом, и хотелось спрятаться от них. Смерть отца. Несправедливо! Но также несправедливо и отказываться от своей мечты. – А моя матушка? – Велес, мои братья не чудовища! Они не желают уничтожать людей и сеять всюду смерть и горе! Леди Лоудбелл не имеет никакого отношения к счётам между рыцарями и позору. Она не присягала королю служить мечом, она не давала обета безбрачия и не покидала своих братьев по оружию в безрадостные и сложные для них дни. Ваша матушка – достойная женщина, что не побоялась пойти против народа, не испугалась огласки и осуждения. Вам стоит гордиться такой матерью! – Но мой отец – совсем другое дело… Я понимаю, сир. Но скажите, неужели отец не знал, что может случиться, если я явлюсь сюда? Неужто он не мог помочь мне избежать позора и краха всех моих мечтаний? Он мог убедить меня попробоваться в королевскую гвардию, отправить меня учиться командованию, стратегии и истории военных действий в другие замки, и там бы я смог занять должность командующего. – Я не могу знать, Велес. Быть может, лорд Лоудбелл не хотел перечить вам. А быть может, он надеялся, что вы не войдёте в пять десятков лучших воинов и тогда просто вернётесь домой, не столкнувшись со всем этим. – Он поступил как трус! Мало того что он побоялся предупредить меня и не пожелал отговорить и вступить со мной в вероятную ссору, так он ещё и надеялся, что я выступлю недостойно и с позором вернусь домой. Я благодарен вам за честность, сир Саттон, только вы и поддерживаете меня, только вы верите в меня и делаете для меня очень многое! Вы прекрасный человек, сир! Последующие пять циклов ненависть и злоба понемногу прорастали в сердце Велеса. Он старался угодить наставнику, сердился на отца, на его письма отвечал сухо и скомканно, а на последние и вовсе не соизволил написать ни строчки. С другими оруженосцами он встречался каждый день, и шутки в его адрес звучали регулярно. Он не замечал – одни и те же люди говорят их или разные. Однако каждая из них ранила всё больней и глубже, чем предыдущая. Нервы были уже на пределе, когда произошло решающее событие. В тот день около десятка рыцарей проводили свои занятия одновременно. Сражаться в одиночку – это прекрасно, но Братство – это сообщество людей, воины должны защищать не только себя, но и своих братьев, своих наставников и будущих оруженосцев. Среди десятки по боевым заслугам и способностям было выбрано два командира, и каждый выбирал себе по бойцу зараз. В конечном итоге остались Велес и Гион, юноша, которого не очень любили брать с собой, так как он болтал без умолку и был довольно рассеянным. А дальше между командующими произошла настоящая ссора – никто не желал брать себе сына Отто. – Сын предателя пусть достаётся тебе, Отис, ты ж вечно хвастаешь, как ты силён и хитёр, так докажи, что и с ним способен совладать и одержать победу!