– За той дверью мастерская, там подгоняют детали и выполняют мелкий ремонт. Оба посмотрели на молодого парня, примеряющего новенькую блестящую ногу. Очевидно, протез он надевал в первый раз. Лицо его выражало всю трагедию разочарования. Бедняга, похоже, надеялся пристегнуть новую конечность и бегом припустить домой. Пожилой человек в буром халате помогал ему идти, придерживая его под плечи и фактически волоча на себе почти весь вес щуплого тела. – Поначалу всегда тяжело, – мягко увещевал он. Лоб у парня блестел от пота. – Пустите меня! – требовал он тихо, но очень твердо. – Пустите! – Ни у кого не получается с первого раза, – говорил старик. Голос у него был густой и низкий, голос человека, привыкшего командовать. Все его силы уходили на то, чтобы удержать парня в вертикальном положении. – Пустите, говорю, смогу я! – настаивал парень тоненьким голосом. – Упадешь ведь! От стены с горизонтальными поручнями их отделяла пара шагов, и парень тянул руку к ним. Но старик держал крепко. – Пустите! – крикнул парень громче и еще выше. – Вы уже не чертов генерал! Пусти, болван старый! Человек в буром халате словно окаменел, замер и отпустил. Впрочем, рука его все равно осталась приподнятой наготове, словно удерживая невидимую веревку. Парень неловко заковылял вперед, кусая губы от напряжения и цепляясь за воздух. Он уже почти добрался до поручней, но в последний момент искусственная нога под ним подломилась, и парень с жутким грохотом рухнул на пол. Удар вышиб из его легких весь воздух. Несколько секунд он лежал без движения, как мертвый, затем его тело начало сотрясаться от беззвучных конвульсивных рыданий. Старик ждал, внимательно следя за парнем и не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Затем осторожно, как свойственно людям его возраста, опустился на колени и прошептал: – Давай еще разочек, ладно? Парень не ответил, но едва заметно кивнул. Лицо он спрятал в руках, виден был один затылок. Старик взъерошил ему волосы жестом, в котором читались и сочувствие, и упрек. – Запчасти для протезов рук у нас хранятся здесь, – произнес капитан, указывая на ряды полок до самого потолка. Крупные детали были разложены по небольшим поддонам, мелкие – по жестянкам с прикрученными к крышкам образцами. Дуглас высмотрел нужную на верхней полке, подставил лестницу и полез. В жестянке лежала такая же деталь, какую он нашел в квартире убитого. Всего одна – видимо, не самая ходовая, – с приклеенным ярлыком, гласившим: «Роберт Джон Споуд, срочно». Дуглас повертел ее в руках. Нет, все-таки не совсем такая же. В шарнире, выпавшем из протеза Споуда, была трубка, делавшая его очень тяжелым и крепким. Новая же деталь представляла собой упрощенную и облегченную версию и трубки такой не имела. Дуглас сунул ее в карман и посмотрел на капитана. Возражений не последовало, лицо капитана осталось таким же бесстрастным. – Вам ведь еще недолго? – спросил он Дугласа. – Если мы не придем в столовую ровно к часу, обедать придется за общим столом с дежурными офицерами, и поверьте, этот опыт вы не скоро забудете. – Обедать я не планирую. – Дуглас начал осторожно спускаться. – Я намерен произвести арест. – Не здесь, – резко бросил капитан. – В смысле? – Вы заявили, что хотите поговорить с гражданским. Это пожалуйста. Но вы находитесь на территории вермахта. Здесь ничего не решает ни гражданская полиция, ни СС, ни сам Генрих Гиммлер. Приказы нам поступают из Генерального штаба сухопутных войск через главнокомандующего оккупационной армией. И никаких арестов вы здесь не произведете. – Я расследую убийство. Британская армия всегда позволяет гражданской полиции… – Вопросы древней истории меня не интересуют, – отрезал капитан. – Если тут надо кого-то арестовать, это сделает армия. Но мне от вас потребуются все необходимые документы, чтобы арест был обоснован. – В таком случае я буду ждать у ворот и произведу арест за пределами территории вермахта. – Блестящая идея. – Хотя лицо капитана было спокойным, его голос так и сочился кислотой. – Однако если вы вооружены и если будет перестрелка, я распоряжусь, чтобы часовые приняли все необходимые меры для защиты себя, лагеря, персонала и заключенных. Дело может принять серьезный оборот. Более того, если арест будет произведен в непосредственной близости к периметру лагеря, я расценю это как провокацию и не премину сообщить об этом в рапорте. – Я служил в полиции, когда вы еще сидели за школьной партой, – парировал Дуглас. – И ни разу еще для ареста мне не потребовалось открывать стрельбу. Не потребуется и сегодня. Капитан кивнул и посмотрел на часы, явно в мыслях об обеде. – В таком случае почему бы вам не устроиться в караулке? – предложил он примирительно. – Так вы увидите своего человека на дороге из Клифтон-Хэмпдена, к нашим воротам другим путем не подойдешь. Тогда и возьмете его – в отдалении от лагеря. Дуглас согласился. Капитан открыл дверь, и снова под ледяным ветром они направились к караулке. – Если не возражаете, я пойду в столовую, – сказал капитан. – Пропустил сегодня завтрак. – Неужто проспали? – поинтересовался Дуглас не без сарказма. – Нет, посещал церковь, – надменно ответил капитан. – Я пришлю вам сюда поднос. Какие ваши кулинарные предпочтения? Может, есть блюда, которых вы не едите ни при каких обстоятельствах? – Если раньше такие и были, я их уже не вспомню. – Ну свиные отбивные у нас всегда съедобные. – Вы очень любезны. Капитан приложил пальцы к козырьку, словно отдавая честь, но было в этом жесте что-то издевательское. Глаза его оставались жесткими и недоброжелательными. – Всегда рад помочь господам из гестапо. Он открыл дверь в караулку и пропустил Дугласа внутрь. Деревянное сооружение с большими окнами со всех сторон – вроде будки дежурного на железной дороге – стояло посреди узкой грунтовой дороги. С одной стороны размещалось небольшое задвижное окошко, там посетители предъявляли документы. Внутри было натоплено, пахло керосином из примуса и только что затушенными в спешке сигаретами. Один караульный сидел у задвижного окошка и тоскливо смотрел на дорогу, ведущую к Оксфорду и всем тамошним радостям жизни. Двое других у стола пытались починить сломанное крыло большой модели самолета. Все они тут же вскочили и вытянулись во фрунт. – Инспектор Арчер из Скотленд-Ярда, – произнес капитан. – Он проведет здесь примерно час и никак не будет мешать вам исполнять действующие распоряжения. Не будете же, инспектор? – Ни в коем случае, – заверил Дуглас. Когда капитан ушел, солдаты облегченно вздохнули и выделили Дугласу местечко у очага. Он уселся так, чтобы видеть в окно как можно больший отрезок дороги. Через некоторое время один из солдат закурил, двое остальных занялись моделью самолета, которую склеивали резко пахнущим клеем. Наблюдать за дорогой было скучно, и Дуглас обрадовался, когда служитель столовой в белом халате принес ему поднос с едой: бульон в вакуумной упаковке, свиную отбивную с капустой, зеленый салат, терпко пахнущий сыр лимбургер и черный хлеб. Дуглас еще доедал сыр, когда вернулся капитан. На часах было три пятнадцать. Не дав солдатам команды «вольно», он поставил себе стул и сел напротив. – Ну что, все нет вашего человека? И долго ждать будете? – Придет, – ответил Дуглас. Небо полностью затянули темные тучи, из них сыпался мелкий дождь. Капитан расстегнул мокрый плащ, вытянул ноги в сапогах и издал сытый вздох. – Мне как-то пришлось руководить транспортировкой восьмисот пленных в Германию паромом из Хариджа. Разумеется, всем им хотелось бежать, в Британии у них оставались жены и семьи. Некоторые почти могли видеть свои дома – это был полк, мобилизованный как раз в тех местах. Я знал, что нужно быть очень бдительным. Ответственный за предыдущую партию пошел под трибунал за то, что упустил двух пленных. – Капитан словно не замечал трех караульных, так и стоящих по стойке «смирно». – И ведь были свидетельства того, что пропавшие утонули, но из офицеров беднягу все равно разжаловали. Не повезло парню. – Не повезло, – вздохнул Дуглас. Капитан как будто не заметил сарказма. – С горцами вашими было сложнее всего, – продолжал он. – Жесткий народ. А у нас их было две группы. И они не слишком хотели отправляться в концентрационный лагерь. В его тоне и поведении Дугласу вдруг почудилось нечто странное. Капитан словно бы воровато косился в сторону. Дуглас встал, посмотрел в окно за своей спиной. Мимо караулки торопливо шел человек в буром халате, какие раздавали местным работникам. На плече он нес большую картонную коробку, так что лица его караульным видно не было. Под пристальным взглядом капитана Дуглас направился к двери. – Стойте! – крикнул капитан. Дуглас уже выскочил наружу и побежал, хлюпая по размокшей земле. Человек в буром халате его не видел, коробка закрывала ему обзор. Заметив, что Дуглас выхватывает что-то из заднего кармана, капитан заорал: – Не стрелять! Не то я вас застрелю! Но Дуглас уже схватил Споуда за локоть и сомкнул наручник на его запястье – тот даже коробку не успел выпустить. Пустой правый рукав халата трепыхался на ветру. – Ладно, – проговорил Споуд. – Ладно. И коробка с грохотом упала на землю. Дуглас обернулся. Капитан застыл на пороге с винтовкой наперевес. То ли собирался выстрелить в Споуда, то ли в Дугласа – в порядке защиты священной территории немецкого концлагеря. Дуглас улыбнулся ему и защелкнул второй наручник на собственном запястье. – Споуд, вы арестованы. – За что? – За убийство. Я из Скотленд-Ярда. Предупреждаю: все, что вы скажете, может быть использовано против вас. – Ах, за убийство… – печально вздохнул Споуд. Дуглас поддел картонную коробку носком ботинка, и она перевернулась. Внутри лежал разобранный протез руки. Дуглас подобрал его, неловко наклонившись – двигаться с пристегнутым арестантом было довольно неудобно. – Что вы там говорили насчет арестов на территории вермахта? – уточнил он у подошедшего капитана. Капитан скривился. – Ну и чего вы от меня ждете, инспектор? Аплодисментов?