– Что случилось? – Два дня назад, ночью, кто-то напал на вас в вашем доме. Вы тяжело ранены, но врачи хорошо о вас заботятся и говорят, что с вами все будет в порядке. Помните что-нибудь о нападении? – Нападение. – Она пыталась выплыть на поверхность, преодолеть тяжесть лекарств, тянущих ко дну ее разум. – Нет. Как… Что… – Вдруг ее голубые глаза ожили, и в них сверкнул ужас. – Дети. Пэт. Мне показалось, что каждая мышца моего тела хочет вышвырнуть меня за дверь. – Мне очень жаль, – сказал я. – Нет. Они… Где… Она отчаянно пыталась сесть, и хотя была для этого слишком слаба, ее усилий хватило бы на то, чтобы разошлись швы. – Мне очень жаль, – повторил я и слегка надавил ей на плечо ладонью. – Мы ничего не могли сделать. Мгновение, наступающее после этих слов, принимает миллион форм. Я видел людей, которые выли до тех пор, пока не срывали голос, видел тех, кто застывал на месте, словно надеясь, что горе пройдет стороной и разорвет грудь кому-нибудь другому. Я держал их, когда они пытались разбить себе голову о стену, чтобы заглушить боль. Для Дженни Спейн все это осталось позади: она отзащищалась две ночи назад, и сил у нее больше не было. Она откинулась на застиранную наволочку и заплакала беззвучно и неудержимо. Ее лицо покраснело и скривилось, но она не пыталась его спрятать. Ричи, наклонившись, взял ее за руку – ту, в которой не было трубок, – и Дженни сжала его ладонь так, что побелели костяшки пальцев. Позади нее слабо, монотонно запищал какой-то прибор. Я сосредоточился на подсчете писков и горько пожалел, что не взял с собой воды, жвачку, мятных леденцов – хоть что-нибудь, что помогло бы мне проглотить подступивший к горлу комок. В конце концов слезы иссякли и Дженни легла неподвижно, глядя затуманенными красными глазами на облупившуюся краску на стене. – Миссис Спейн, мы сделаем все, что в наших силах, – сказал я. Дженни на меня даже не посмотрела. – Вы уверены? Вы… сами их видели? – глухо, отрывисто прошептала она. – Боюсь, что уверены. – Миссис Спейн, ваши малыши не мучились, – мягко сказал Ричи. – Они даже не поняли, что произошло. У нее задрожали губы. – Миссис Спейн, – быстро сказал я, пока у нее снова не началась истерика, – вы что-нибудь помните о той ночи? Она покачала головой: – Не знаю. – Это ничего. Мы понимаем. Можете постараться напрячь память, вдруг что-то всплывет? – Я не… Ничего. Я не могу… Она напряглась и снова сжала ладонь Ричи. – Все в порядке, – сказал я. – Какое у вас последнее воспоминание? Дженни уставилась в пустоту, и на секунду я подумал, что она впала в забытье, но тут она прошептала: – Я купала малышей. Эмма мыла Джеку голову. Шампунь попал ему в глаза. Он собирался заплакать. Пэт… засунул руки в рукава платья Эммы, словно оно танцует, чтобы рассмешить Джека… – Это хорошо, – сказал я, и Ричи ободряюще пожал ей руку. – Отлично. Нам может помочь любая мелочь. А после купания… – Я не знаю. Не знаю. Потом я была здесь, этот врач… – Ладно. Возможно, вы еще вспомните. А пока скажите, не беспокоил ли вас кто-нибудь в последние несколько месяцев? Может, кто-то вам докучал? Может, один из ваших знакомых вел себя немного странно или вас пугал кто-то незнакомый? – Никто. Ничто. Все было прекрасно. – Ваша сестра Фиона упоминала о том, что летом кто-то проник к вам в дом. Можете рассказать об этом? Дженни пошевелила головой на подушке, словно от боли. – Все это пустяки. Ерунда. – По словам Фионы, в то время это не показалось вам ерундой. – Фиона преувеличивает. У меня был тяжелый день, и я распереживалась на ровном месте. Ричи встретился со мной взглядом. Каким-то образом Дженни нашла в себе силы солгать. – В стенах вашего дома несколько дыр. Они имеют какое-то отношение к тому, что к вам кто-то проник? – Нет. Они… Просто муж решил кое-что починить. – Миссис Спейн, вы уверены? – спросил Ричи. – Да. Абсолютно. Несмотря на медикаментозный туман, несмотря на все ранения, сейчас ее лицо казалось отлитым из стали. Я вспомнил слова Фионы: “Дженни не размазня”. – Что он хотел починить? – спросил я. Мы ждали ответа, но глаза Дженни снова помутились. Ее дыхание было таким неглубоким, что грудная клетка почти не двигалась. – Устала, – прошептала она. Я вспомнил про Кирана, который охотится за логинами, но сейчас она ни за что не смогла бы откопать их в руинах своей памяти. – Еще несколько вопросов, и мы дадим вам отдохнуть, – мягко произнес я. – Женщина по имени Эшлинг Руни – ее сын Карл дружил с Джеком в саду – сказала, что пыталась связаться с вами летом, но вы перестали отвечать на звонки. Это вы помните? – Эшлинг. Да. – Почему вы ей не звонили? Она пожала плечами – едва заметно, но все равно при этом поморщилась от боли. – Просто так. – Вы с ней поссорились? Или с кем-то из ее семьи? – Нет, они чудесные. Я просто забывала ей перезвонить. В ее глазах снова блеснула сталь. Я притворился, что не заметил, и сменил тему. – Вы говорили вашей сестре Фионе, что на прошлой неделе Джек привел домой друга из детского сада? После затянувшейся паузы Дженни кивнула. Ее подбородок задрожал. – А он правда привел друга? Она покачала головой, крепко зажмурилась и сжала губы. – Почему вы сказали Фионе, что он привел друга? По щекам Дженни потекли слезы. – Надо было… – выдавила она, но тут рыдания заставили ее сложиться пополам, словно от удара в живот. – Я так устала… Пожалуйста… Она оттолкнула ладонь Ричи и закрыла лицо рукой. – Мы дадим вам отдохнуть. Пришлем человека из отдела поддержки пострадавших, он с вами поговорит, ладно? – спросил Ричи. Дженни покачала головой, хватая ртом воздух. Между костяшками пальцев у нее запеклась кровь. – Нет. Пожалуйста… Нет… просто… меня одну. – Они вам помогут, правда. Я знаю, вашу трагедию ничем не исправишь, но они помогут вам ее пережить. Они уже многим помогли. Попробуете с ними побеседовать? – Я не… – Ей наконец удалось сделать глубокий судорожный вдох. Чуть погодя она потерянно спросила: – Что? Болеутоляющие снова потянули ее на дно. – Неважно, – мягко ответил Ричи. – Принести вам что-нибудь? – Я не… У Дженни закрывались глаза, она проваливалась в сон, и для нее это сейчас было лучше всего.