Конор даже не моргнул. Я прицепил ручку к блокноту, спрятал их в карман и похлопал по нему ладонью. – Вернемся, как будет свободная минутка. Если захочешь в туалет, стучи в дверь – авось повезет и кто-то услышит. Еще увидимся. По пути к выходу Ричи смахнул стаканчик Конора со стола и ловко поймал его двумя пальцами. – Наше любимое: отпечатки пальцев и ДНК. – Я кивнул Конору на стаканчик. – Спасибо, дружище, ты сэкономил нам кучу времени и сил. – Подмигнув Конору и показав большой палец, я захлопнул дверь. * * * Когда мы оказались в комнате для наблюдений, Ричи встревоженно спросил, потирая лодыжку: – Ничего, что я нас оттуда вытащил? Я просто подумал… Ну, мы вроде как зашли в тупик – и я решил, что лучше вовремя свалить, не потеряв лицо, верно? Я достал из шкафа пакет для вещдоков и бросил ему. – Все нормально. Ты прав: пора перегруппироваться. Идеи есть? Он уронил стаканчик в пакет и поискал взглядом ручку. Я дал ему свою. – Ага. Знаете что? У него знакомое лицо. – Ты долго на него смотрел, сейчас поздно, и ты разбит. Уверен, что память не шалит? Ричи присел на корточки возле стола, чтобы надписать пакет. – Уверен. Я его уже видел – может, когда работал в отделе по борьбе с наркотиками. Температура в допросной и в комнате для наблюдений регулируется с помощью одного и того же термостата. Я ослабил галстук. – В системе его нет. – Знаю, своих арестованных я не забываю. Но вы же знаете, как бывает: какой-то парень попадает в поле зрения и ты понимаешь, что он что-то затевает, но повесить на него нечего, поэтому просто запоминаешь лицо и ждешь, когда оно снова покажется. Я вот думаю… – Ричи с досадой покачал головой. – Не заморачивайся, потом вспомнишь – и тогда сразу сообщи мне, нам надо как можно скорее установить его личность. Что еще? Ричи поставил инициалы на ярлычке, чтобы потом сдать пакет в хранилище вещдоков, и вернул мне ручку. – Этого парня не раскрутишь. Да, мы его взбесили, но чем он злее, тем больше уходит в себя. Нужен другой подход. – Да, – согласился я. – С отвлечением внимания ты здорово придумал, но этот прием себя исчерпал. И запугивание тоже не прокатит. В одном я ошибался: он нас не боится. Ричи кивнул: – Точно. Он постоянно начеку, но не испуган, хотя должен бы. Наших порядков он не знает и, похоже, ни разу не имел дела с полицией. Так почему он до сих пор не наложил в штаны? Конор неподвижно и напряженно сидел, положив ладони на стол. Он не мог нас услышать, но я все равно понизил голос: – Излишняя самоуверенность. Думает, что замел следы, что нам нечего ему предъявить, если он сам не заговорит. – Возможно. Но не может же он не понимать, что сейчас целая команда прочесывает дом сверху донизу в поисках любого следа, который он оставил. Это должно его беспокоить. – Большинство преступников – высокомерные ублюдки. Считают себя умнее нас. Не волнуйся, в конечном счете это сработает на нас. Такие, как он, ломаются, стоит выложить перед ними то, от чего невозможно отмахнуться. – А что, если… – неуверенно начал Ричи и умолк. Он смотрел не на меня, а на пакет, раскачивая его из стороны в сторону. – Неважно. – Что “если”? – Я только хотел сказать: если у него железное алиби, то он знает, что рано или поздно мы это выясним… – То есть он чувствует себя в безопасности, потому что невиновен. – В общем, да. – Исключено. Если у него алиби, почему просто не сказать об этом и не поехать домой? Думаешь, ему по кайфу над нами издеваться? – Возможно. Теплых чувств он к нам не испытывает. – Даже если он невинен как младенец – а это не так, – все равно он не должен быть таким невозмутимым. Невиновные пугаются не меньше виновных, а зачастую даже больше, потому что они не такие заносчивые уроды. Разумеется, им нечего опасаться, но они же в этом не уверены. Ричи взглянул на меня и с сомнением поднял бровь. – Если они не сделали ничего дурного, – добавил я, – факт остается фактом: бояться им нечего. Однако суть не всегда только в фактах. – Ну да, наверное. – Ричи потер щеку, которой полагалось бы уже зарасти щетиной. – Но вот еще что. Почему он не пытается бросить тень на Пэта? Мы дали ему десяток возможностей, так что свалить все на Спейна было бы проще простого. “Да, детектив, теперь припоминаю – потеряв работу, ваш Пэт спятил, стал поколачивать жену, лупить детей до полусмерти, а на прошлой неделе я видел, как он пригрозил им ножом…” Конор не тупой, должен был чуять свой шанс. Так почему он за него не ухватился? – А как по-твоему, почему я несколько раз давал ему такую лазейку? Ричи смущенно пожал плечами: – Не знаю. – Ты думал, я действую небрежно и мне просто повезло, что парень ею не воспользовался. Ошибаешься, сынок. Я и раньше тебе говорил: наш Конор считает, что его связывают со Спейнами особенные отношения, и нам предстоит выяснить – какие именно. Может, Пэт Спейн подрезал его на шоссе и Конор стал винить его во всех бедах и вообразил, что если от него избавиться, то удача снова улыбнется? Или он перекинулся парой слов с Дженни на вечеринке и решил, что звезды велят им быть вместе? Конор не сдвинулся с места. Пот на его лице блестел в белом свете флуоресцентных ламп, из-за чего Конор казался странным, будто восковым – пришельцем с невообразимо далекой планеты, чей корабль потерпел крушение на Земле. – И ответ мы получили: по-своему, по-мудацки, Конор любит Спейнов. Всех четверых. Он не стал наговаривать на Пэта, потому что не хочет топить его в дерьме – даже чтобы спасти себя. Он верит, что любил их. Вот на этом мы его и поймаем. * * * Мы оставили его там на час. Ричи отнес стаканчик в хранилище и на обратном пути захватил из столовой жиденького кофе, который действует главным образом за счет самовнушения, – однако даже такой кофе лучше, чем ничего. Я проверил, как дела у летунов в патруле: двигаясь к выезду из поселка, они насчитали с десяток машин, и у всех были законные основания там находиться. Судя по голосам, летуны уже начали уставать. Я велел им продолжать поиски. Мы с Ричи, закатав рукава и оставив дверь нараспашку, из комнаты для наблюдений следили за Конором. Было уже почти пять часов. В коридоре двое ночных дежурных, чтобы не заснуть, перебрасывались баскетбольным мячом и обзывали друг друга мазилами. Конор все так же неподвижно сидел, разве что руки переместил на колени. Какое-то время его губы двигались в размеренном ритме, словно он бормотал что-то про себя. – Молится? – тихо спросил Ричи. – Будем надеяться, что нет. Если Господь велит ему держать рот на замке, нам придется туго. В отделе мяч с грохотом сшиб что-то со стола, один из парней отпустил какую-то шуточку, и второй засмеялся. Через все тело Конора волной прокатился глубокий вздох; парень перестал шептать и, казалось, начал погружаться в своего рода транс. – Пора, – сказал я. Мы вошли в комнату, обмахиваясь бланками для показаний, весело жалуясь на жару. Конору мы дали стаканчик с еле теплым кофе, предупредив, что на вкус он как моча, – мол, старые обиды забыты, мы снова друзья. Мы вернулись на безопасную почву и какое-то время мусолили сведения, которые он нам уже дал: видел ли он, как Пэт и Дженни ссорились, кричали ли они друг на друга, шлепали ли детей… Возможность поговорить о Спейнах заставила Конора нарушить молчание, однако, по его мнению, в сравнении с ними семейка Брейди[17] выглядела как персонажи “Шоу Джерри Спрингера”[18]. Когда мы перешли к его расписанию – во сколько он обычно приезжает в Брайанстаун, во сколько ложится спать, – его память снова забарахлила. Он почувствовал себя в безопасности, вообразил, что разобрался в правилах игры. Настало время перейти к следующему этапу. – Когда ты в последний раз точно был в Оушен-Вью? – спросил я. – Не помню. Возможно, в последний… – Так, стоп. – Я резко выпрямился на стуле и поднял руку, обрывая Конора. – Погоди. Нащупав телефон, я нажал кнопку, чтобы экран засветился, вытащил телефон из кармана и присвистнул. – Из больницы, – вполголоса бросил я Ричи и краем глаза заметил, как Конор вскинул голову, словно его пнули в спину. – Возможно, это именно то, чего мы ждем. Притормози допрос, пока я не вернусь… Алло, доктор? – Последние слова я произносил уже на пути к двери. Поглядывая одним глазом на часы, я следил за тем, что происходило в комнате для допросов. Пять минут никогда еще не тянулись так долго – впрочем, Конору они казались еще длиннее. Его самообладание лопнуло по швам: парень ерзал на стуле, словно сиденье стало нагреваться, постукивал ногами, обгрызал ногти до крови. Ричи с интересом наблюдал за ним, не говоря ни слова. – Кто это был? – наконец выпалил Конор. Ричи пожал плечами: – Откуда я знаю? – Он сказал – это то, чего вы ждете. – Мы много чего ждем. – Звонили из больницы. Из какой? Ричи потер шею.