– Спасибо, сэр. Премного благодарен. Но я готов принять любые последствия. Вы правы: я должен был догадаться о том, что происходит. – Так вот оно что! Дуешься из-за того, что тебя провели? Бога ради, да с кем не бывало. Да, парни маленько над тобой поиздеваются: Идеальный Детектив поскользнулся на банановой кожуре и навернулся задом кверху, – они же не святые, чтобы упустить такой шанс. Ничего, переживешь. Возьми себя в руки и придержи свои торжественные прощальные речи. Причина была не только в том, что я запятнал все, к чему отныне прикоснусь, – если эта история всплывет, ни к одному раскрытому мною делу не будет доверия. И не только в том, что где-то в глубине души, на уровне более глубоком, чем рассудок, я понимал: я завалю следующее дело, а потом еще одно, и еще, и еще. Мне самому стало ясно, что я опасен. Когда иного пути не осталось, переступить черту оказалось слишком легко. Можно сколько угодно повторять себе: “Это исключение, особые обстоятельства, такого больше не повторится”. Нет, всегда найдется очередной уникальный случай, очередное особое дело, которое потребует, чтобы ты зашел чуть дальше. Достаточно первой дырочки в плотине, такой крошечной, что она ничему не может повредить. Вода найдет ее, хлынет в трещинку, будет давить на нее, размывать, бездумно и непрестанно, пока построенная тобой плотина не рассыплется в прах, пока на тебя с ревом не обрушится целое море. Остановить это можно только в самом начале. – Я не дуюсь, сэр. Когда я косячил раньше, то спокойно принимал насмешки – да, это неприятно, однако не смертельно. Возможно, вы правы и у меня действительно сдали нервы. Могу сказать лишь, что здесь мне больше не место. О’Келли покатал ручку по костяшкам пальцев, глядя на меня, пытаясь понять, о чем я умалчиваю. – Ты должен быть на все сто уверен в своем решении. Если передумаешь, вернуться не сможешь. Поразмысли как следует. – Так и поступлю, сэр. И не уйду, пока не завершится суд над Дженнифер Спейн. – Хорошо. Я пока никому говорить не стану. Если за это время передумаешь, только скажи, и мы обо всем забудем. Мы оба знали, что я не передумаю. – Спасибо, сэр. О’Келли кивнул: – Ты хороший полицейский. Да, ты выбрал не то дело, чтобы его похерить, но ты хороший полицейский. Не забывай. Прежде чем закрыть за собой дверь, я в последний раз оглядел кабинет. Мягкий свет, огромная зеленая кружка, которая была у О’Келли уже тогда, когда я только пришел в Убийства, на книжной полке награды за победы в соревнованиях по гольфу, латунная табличка с надписью “ГЛАВНЫЙ ИНСПЕКТОР ДЖ. О’КЕЛЛИ”. Раньше я надеялся, что однажды этот кабинет станет моим. Я столько раз себе его представлял: на столе фотографии Лоры и детей Джери, на полках мои старые книги по криминологии, возможно, бонсай или маленький аквариум с тропическими рыбками. Не то чтобы я мечтал об уходе О’Келли, вовсе нет, но нужно, чтобы мечта была зримой, иначе рано или поздно она рассеется. Моя мечта была такой. * * * Я сел в машину и поехал к Дине. Я обзвонил все квартиры в ее задрипанном домишке, совал удостоверение под нос патлатым неудачникам, но все они не видели ее уже несколько дней. Я наведался к четырем ее бывшим, получил целый диапазон ответов – от брошенной трубки домофона до “Когда она объявится, пусть мне позвонит”. Я обошел весь район, где жила Джери, заглянул в каждый паб, освещенные окна которого могли привлечь внимание Дины, не пропустил ни один зеленый уголок, который мог показаться ей умиротворяющим. Я заглянул к себе домой, прочесал все окрестные переулки, где мерзкие недочеловеки торгуют всеми мерзостями, которые им удалось раздобыть. Раз двадцать я пытался дозвониться до Дины. Подумал, не съездить ли в Брокен-Харбор, однако водить машину Дина не умеет, а для такси это слишком далеко. Вместо этого я стал кружить по центру города, высовываясь из окна, заглядывая в лица девушек, мимо которых проезжал. Ночь была холодной, все натягивали шапки, наматывали шарфы и опускали капюшоны; раз десять при виде очередной изящной худенькой девушки у меня перехватывало дыхание от надежды, но потом я вытягивал шею и видел незнакомое лицо. Когда крошечная брюнетка на шпильках и с сигаретой в руке завопила, чтобы я отвалил, я вдруг понял, что время уже за полночь, понял, как я выгляжу. Я съехал на обочину и долго сидел в холодной машине, слушая голос Дины на автоответчике и наблюдая, как мое дыхание превращается в пар. Наконец я сдался и поехал домой. Часу в четвертом утра, когда я ворочался без сна в постели, я услышал, как кто-то возится со входной дверью. После нескольких попыток ключ повернулся, и полоска света из коридора на полу в гостиной стала шире. – Майки? – прошептала Дина. Я замер. Полоска света сузилась и исчезла, щелкнула закрывшаяся дверь. Осторожные театральные шаги на цыпочках, затем на пороге спальни появился силуэт Дины – изящный сгусток темноты, неуверенно покачивающийся. – Майки? – позвала она чуть громче. – Ты не спишь? Я закрыл глаза и задышал ровно. Немного погодя Дина негромко вздохнула – словно ребенок, который целый день играл на улице и устал. – Там дождь, – сказала она почти про себя. Я услышал, как она села на пол и сняла ботинки, как они поочередно глухо стукнули о ламинат. Она забралась в постель, легла рядом со мной, укрыла нас одеялом и плотно подоткнула края. Затем стала настойчиво придвигаться ко мне спиной, пока я не обнял ее. Тогда она снова вздохнула, зарылась головой в подушку и сонно сунула уголок воротника пальто в рот. Мы с Джери столько часов потратили на расспросы, но один вопрос так и не смогли задать. “Ты вырвалась у кромки воды, когда волны уже обхватили твои щиколотки? Выдернула руку из ее теплых пальцев и побежала обратно в темноту, в шелестящий тростник, который сомкнулся вокруг тебя и надежно спрятал от ее окликов? Или же, прежде чем уйти, она разжала ладонь и отпустила тебя с криком «Беги, беги!»?” В ту ночь я мог бы спросить ее об этом. Думаю, Дина ответила бы. Я слушал, как она тихонько посасывает воротник, как ее дыхание становится медленным и глубоким. От нее пахло свежим холодным воздухом, сигаретами и ежевикой. Пальто насквозь промокло под дождем, вода просачивалась сквозь пижаму и холодила мне кожу. Чувствуя щекой влажное прикосновение ее волос, я лежал неподвижно, смотрел в темноту и ждал рассвета. * * * notes Примечания 1 Балбригган – небольшой город в ирландском графстве Фингал, недалеко от Дублина. – Здесь и далее примеч. перев. 2 “Уолтоны” – американский телесериал о крепком добропорядочном семействе из сельской местности. 3 Монкстаун – пригород Дублина. 4 “Сидона” – ирландский безалкогольный напиток на основе яблок. 5 Желеобразное инопланетное существо из одноименного американского фильма ужасов 1988 года. 6 Ирландская и британская сети универмагов. 7