— А ты меня спросил? — слабо трепыхнулся Алёшка. — Зачем? — Мамедов пожал плечами и прищурился на неяркое солнце над рекой. — Знаю, тэбе понравытся. Тэбе нужно быть там, а нэ здэс. 16 Юрий Карлович не любил мелкие победы: они внушали ложные надежды. На буксире «Вульф» адмирал Старк и начальник штаба Смирнов разместились в большой каюте капитана; из её окон был виден затонувший бронепароход большевиков — мелкая победа их флотилии. И Юрий Карлович понимал, зачем сейчас к «Вульфу» швартуется «Милютин». — Что вы намерены ответить Федосьеву? — спросил Смирнов. — Намерен пресечь его инициативу. Смирнов помолчал. — Я помню ваше предупреждение, Юрий Карлович, поэтому хочу сказать без свидетелей… Думаю, вы должны уступить желанию Петра Петровича. — По какой причине, Михаил Иванович? — холодно осведомился Старк. — Нельзя не учитывать боевой дух людей во флотилии, — виновато пояснил Смирнов. — Людям нужно чувство превосходства над неприятелем. — Чувство ошибочно. Красные сильнее нас как минимум вдвое. — Не всё определяется количеством орудий и судов. Воодушевляют атаки и погони за убегающим врагом. Дозвольте это в виде исключения. Я полагаю, так будет правильно. Однако в присутствии Федосьева я буду молчать. Юрий Карлович задумался, глядя в окно. Он знал, что его флотилия ждёт большого сражения на устье Белой. Устье — стратегически важная позиция, контроль над которой позволит не пропустить большевиков к Уфе и Сарапулу. Контрразведка докладывала, что мичман Федосьев говорил, будто флотилия непременно будет драться за устье, «мы устроим большевикам Вандею» — так выразился Пётр Петрович. Увы, флотилию придётся разочаровать. Но для начала действительно хорошо бы заручиться поддержкой личного состава. Федосьев, капитан «Милютина», был напряжён и заранее ожесточён. — Господин адмирал, прошу разрешения преследовать суда противника силами моего дивизиона! — отчеканил он, глядя Старку в глаза. Старк смотрел на Федосьева с усталостью и сожалением. — Что ж, разрешаю, Пётр Петрович, — сказал он. — Потом возвращайтесь в Пьяный Бор к третьей склянке вечерней вахты. Федосьев поспешил на свой пароход, а Старк поднялся на мостик. С «Милютина» лихорадочно семафорили. «Труд», «Орёл» и «Киев», оживлённо дымя, занимали свои места в ордере — сразу в боевом. — Евгений Львович, идём на базу, — сказал Старк капитану «Милютина». База флотилии сейчас находилась в селе Пьяный Бор. Под штаб заняли полукаменный дом волостного правления. Возле крыльца на брёвнах курили бородатые мужики, при виде Старка они дружно встали и сняли шапки. — Дак вы власть, господин офицер, или нет? — спросил самый храбрый. — Пока ещё не власть, — недовольно ответил Юрий Карлович. — Мы комбедовцев повязали, и куды их? Самим в расход определить? — Хватит зверствовать, мужики! — с досадой бросил Старк. — Вы что все тут, спятили?! У вас храм на главной площади, а вы убивать рвётесь! — Дак они сами Гоголева и Чигвинцева повесили… Юрий Карлович только махнул рукой и взбежал на крыльцо. — Не тех жалеешь, ваше благородие, — услышал он себе в спину. Время текло невыносимо медленно. День, наконец, угас, и синева неба загустела тонко и ярко, лишь над горизонтом вытянулась извилистая пунцовая вмятина — отсвет ушедшего заката на невидимой туче. На фоне багрянца за околицей села торчали чёрные и растопыренные ветряные мельницы. С Камы донеслись гудки — это вернулся дивизион Федосьева. Пётр Петрович явился с докладом уже около полуночи. Юрий Карлович принял его сам, без Смирнова и других офицеров штаба. Федосьев держался уверенно. В комнате волостного старшины горела керосиновая лампа, Старк сидел за столом и жестом предложил Петру Петровичу занять кресло напротив. — Каковы результаты рейда, господин мичман? — Нам не удалось вступить в огневое соприкосновение с противником. При бегстве красные накидали «рыбок» возле Усть-Ижевского острова, и наш пароход «Труд» подорвался. «Рыбками» назывались небольшие речные мины, похожие на буйки. — Взрыв не повредил машину, команда поставила пластырь, но довести судно обратно не сумела. «Труд» затонул возле Заумора. Старк, не глядя на Федосьева, барабанил пальцами по столу. — И как вы теперь расцениваете своё предприятие? — Да, мы понесли потери, но я считаю, что рейд всё равно был необходим, — твёрдо ответил Федосьев. — Неуспех мобилизует, а бездействие губительно. — Вы чертовски упрямы, Пётр Петрович, — задумчиво произнёс Старк. Он молчал, размышляя о своём. — На обратном пути мы сняли с затонувшего большевика трёх человек, — сообщил Федосьев. — Двое — мальчишки, один — бывший солдат, повёрстанный в Нижнем, другой — сын пароходчика Якутова, пробирается в Пермь, где у него сестра. Но вот третий — агент «Бранобеля». Он настаивает на разговоре с вами. — О чём? — без интереса спросил Старк. — Утверждает, что капитан Горецкий по заданию британской компании «Шелль» планирует разрушить нобелевский нефтепромысел на Белой. Это британская диверсия против отечественной промышленности. Адмирал Старк помнил Горецкого по Казани, по истории с эвакуацией ценностей Госбанка. Роман Андреевич ничем не напоминал шпиона. — Насколько я знаю, британцы ведут борьбу с большевиками в Туркестане и на Севере, — сказал Старк. — А Нобели сотрудничают с Советами. Так что я не склонен доверять нобелевцу. Нужно расспросить Горецкого. — Я уже искал его, Юрий Карлович. По словам караванного начальника, Горецкий, не уведомляя никого, ушёл вперёд ещё из Святого Ключа. Старк раздражённо поморщился: — Сущий водевиль! Это не похоже на диверсию, скорее — банальная грызня промышленников! Но у меня хватает и других забот! «Грызня промышленников» казалась Юрию Карловичу делом низким и даже подлым. Родина истерзана озверевшим большевизмом, Белое движение все силы отдаёт борьбе за освобождение, а индустриальные магнаты заняты циничным переделом собственности, будто их ничего не касается. — В общем, я не желаю вникать в свары нефтяников! — отрезал Старк. — Поручаю вам, Пётр Петрович, на «Милютине» доставить пленных в Сарапул. Пускай с ними разбирается местное командование. Промысел на их земле. — Вы отправляете меня в Сарапул? — оскорблённо выпрямился Федосьев. — Да. Примите на борт вооружение, которое флотилия передаёт ижевцам, и с рассветом выходите в рейс. Ваша задача — встретиться с руководителями восстания в Ижевске и предложить вывезти их отряды в Уфу на судах нашей флотилии. Я буду ждать вас на устье Белой с их ответом. Федосьев готов был вспыхнуть. — Я могу попросить объяснений? — сквозь зубы спросил он. — Извольте, но вам будет неприятно. — Старк взглянул Федосьеву в глаза. — Пётр Петрович, я на время удаляю вас из флотилии, чтобы вы не подстрекали своих товарищей требовать от меня решительного сражения в устье Белой. — Но отказ от сражения означает, что мы бросаем ижевцев на произвол судьбы! Красная флотилия ударит им в тыл! Старк подкрутил огонёк в лампе. Тени в комнате словно сжались. — Красная флотилия не причинит ижевцам значимого урона, потому что Ижевск и Воткинск находятся в стороне от Камы. Но ижевцы обречены. Они находятся слишком далеко от основных сил Белого движения — от Уфы и Екатеринбурга. Так что сражение в устье Белой не принесёт никакой пользы ни нам, ни ижевцам, как никакой пользы не принёс ваш сегодняшний рейд. Федосьев встал. На лбу его в свете лампы блестела испарина. — Конечно, я выполню приказ, господин адмирал. — Голос Федосьева сел. — Но в Уфе я потребую от КОМУЧа следствия над вами! — Ваше право, Пётр Петрович. 17 От Святого Ключа до Арланского промысла «Кологрив» дошёл бы в один день, но за несколько вёрст до устья Белой Роман с разгона посадил своё судно на Дербешские огрудки — глинистые и вязкие донные бугры. Обвинять было некого: лоция предупреждала об огрудках, и за штурвалом Роман стоял сам. Он поневоле вспомнил лоцмана Федю Панафидина — Федя не допустил бы греха. «Кологрив» рычал дизелем, яростно бурлил винтом, однако его, как говорили речники, присосало плотно. Чтобы сняться, требовался буксир. А хмурая Кама оставалась тоскливо-пустой, и деревень поблизости не имелось. Матрос Мальцев, самый молодой и бойкий в команде, охотно уплыл на берег и сходил в Дербешский затон, оборудованный купцами Стахеевыми для своих пароходов. В затоне ржавели только брошенные баржи и брандвахты, сторож опух от браги и безделья. Буксиров не было. Мальцев вернулся на лодке сторожа. «Кологрив» мог надеяться лишь на флотилию Старка.