Мы вернулись домой, и, пока Ирка готовилась ко сну, я полезла в макбук, торопясь кое-что проверить в своей учетной записи редактора, теперь уже бывшего. Это не заняло много времени – свою учетку в «Криптаймс» я не закрывала, чтобы в любой момент, когда будет время, заходить на сайт и делать там публикации. Судя по записям действий в учетке, Дедкин не зря заподозрил у меня раздвоение личности. На главной странице сайта моих новостей не было, но в моей учетке сохранилась информация о том, что я их размещала. Всю великолепную пятерку. А потом сама же их и снесла! Со своего собственного компьютера. Позавчера утром. В то самое время, когда мы с тетушкой гостили у Марфиньки! Интересное кино… – Похоже, ты была права. – Я обернулась к Ирке. Раскрасневшаяся после душа и восхождения по крутой лестнице, она обмахнулась широким рукавом пеньюара и охотно включилась в беседу: – Когда именно? – Когда предположила, что чужая пуговка появилась у нас не вчера, а раньше, просто мы ее не сразу заметили. – Конечно, у тебя тут такой бардак был, одна лишняя пуговка общую картину не меняет! – Получается, что меняет. – Я закрыла макбук. – Позавчера утром, когда мы с тетей навещали Марфиньку, кто-то проник сюда и с моего компа снял с публикации мои же новости на «Криптаймсе». – Да ладно?! – Ирка ахнула, попятилась и осторожно, чтобы не промахнуться, села на свое спальное место – разложенное и уже застеленное кресло-кровать. – При чем тут сайт о криптовалюте и блокчейне? Как-то не сочетаются эти новомодные темы с подружками-старушками! – То-то и оно. – Я встала из-за стола, подошла к окну и, привычно ловко управляясь со специальной палкой, плотно задернула шторы. – Ладно, давай спать. Как ты говоришь – утро вечера мудренее. – И в этом я тоже оказываюсь права, – не преминула добавить подруга. Я не стала ей возражать и вскоре услышала размеренное сонное сопение. Глава пятая Развлекательно-деловую программу нового дня решено было начать с поездки в больницу, но не вдвоем, а втроем. Джонатан, которому Ирка позвонила с утра пораньше, чтобы передвинуть назначенную встречу на более позднее время, пожелал непременно тоже ехать к «гранмаман», как он ее величал. – Тогда уж гранбабуль, – поправила Ирка. Ее, как и меня, несколько удивило горячее желание зарубежного гостя почтить вниманием русскую старушку. Наша Ираида Львовна, конечно, дама эффектная, но мне казалось, что времена, когда она производила сокрушительное впечатление на мужчин в самом расцвете сил, давно прошли. Наташ дожидался нас на Невском у Елисеевского магазина. Когда мы подошли, он внимательно разглядывал фигурки в витрине – героев волшебного «Щелкунчика», созданных Михаилом Шемякиным. Было видно, что Мышиный король и его приближенные – кто с сосиской в лапе, кто с сырной головкой за плечами, кто с мешком копченостей – простодушного интуриста чрезвычайно впечатлили. Однако художественный замысел автора, поместившего августейшего крыса со свитой в витрину продовольственного магазина, он не понял и спросил у нас не без тревоги: – В Россия едят мышь? – А во Франция – лягуш, ты же не переживаешь? – отбрила Ирка. – Голодный, что ли, раз прилип к гастроному? Нет? Тогда не будем время тянуть, оно не резиновое. Мы взяли такси и поехали вызволять из больничного плена нашу гранбабуль. Врачи оказали ей всю необходимую помощь, ночь продержали под наблюдением и утром выписали выздоравливать дома. Я опасалась, что после падения с лестницы у тетушки тоже возникнут проблемы с головой, но оказалось, что она повредила только ногу. – Никаких провалов в памяти у меня нет, не волнуйся, – похлопала она меня по руке, с трудом дотянувшись с пассажирского сиденья. Гранбабуль с загипсованной ногой мы устроили впереди, а сами втроем сели сзади. – Я все прекрасно помню. Значит, дело было так: я почувствовала сквозняк, сильный такой, прямо ветром подуло. Тебя дома не было, пришлось самой подниматься. Там окно распахнулось. – Она повернула голову и укоризненно посмотрела на меня. – Я же его закрыла! Только форточку для Вольки оставила… – Значит, шпингалет не задвинула, ветер окно и распахнул. – Тетушка отвернулась от меня и повозилась, устраиваясь поудобнее. – Я его закрыла, пошла обратно, увидела на полу какую-то блестящую штучку и подняла ее. Не рассмотрела – без очков была, – посетовала она. – Забрала с собой вниз. И зря: с вещичкой в кулаке не держалась как следует за перила, вот и грохнулась. В общем, сама виновата. Мы с Иркой разочарованно переглянулись. Надеялись, тетушка поведает нам что-то вроде: «А столкнул меня с лестницы человек злой, рябой, рыжий, один глаз карий, второй – голубой, а звали его так-то, а залез он к нам за тем-то» – и еще сообщит детали коварных планов злодея, услышанные от него лично. Злодеи же всегда так поступают – подробно повествуют о своих гнусных замыслах, уничтожая жертву морально перед тем, как прикончить ее физически. Во всяком случае, в голливудском кино и в наших с Питером Блейком романах именно так и бывает. И все же тетушке удалось меня шокировать, хотя и совсем другим заявлением. – Нет, нет, не домой! – спохватилась она на полпути. – Везите меня к Марфиньке, я пока у нее поживу. – С какой это стати?! – возмутилась я. – Думаете, мы не сможем окружить вас заботой? – Думаю, я предпочту не попадать в окружение, – съехидничала тетя. – Да ты сама подумай, деточка, каково мне будет в нашем скворечнике сидеть? С ногой в гипсе я по узкой крутой лестнице не поползаю, а у Марфиньки первый этаж, в парадном хоть шестеро конных в ряд разойдутся, в квартире четыре просторных комнаты и окна на канал Грибоедова – даже телевизор не нужен, смотри себе, созерцай. Я открыла и снова закрыла рот – возразить было нечего. В хоромах у Марфиньки тетушке будет куда как комфортнее. – К тому же две хворые бабки – идеальная компания, вместе мы точно не заскучаем, – добавила тетушка. – Так что даже не спорь, уже все решено, Марфинька ждет меня. Марфинька и впрямь ждала, даже праздничный стол накрыла, но я не стала у нее задерживаться. Передала гранбабуль с рук на руки Светочке и удалилась, сославшись на то, что меня ждут – Ирка с Наташем скромно остались в парадном. – Нет, Леночка, так просто ты не уйдешь! – Марфинька погрозила мне пальчиком. На этот раз она узнала и меня, и тетю Иду – временно пребывала в здравом уме и твердой памяти. Светочка (сегодня не Клавка), повинуясь грозному шевелению бровей своей «мадамы», метнулась в кухню и догнала меня, уже распрощавшуюся с бабульками, на лестнице. – Вот! – Она сунула мне в руки бумажный пакет. – Бери и иди себе, иначе отпускать не велено. – Ну вот зачем это? – беспомощно вздохнула я, но непоколебимая Светочка уже скрылась за дверью. – И что тут? – Я сунула нос в пакет. – Круассаны с салатом, творожным кремом и семгой, шикарно, но они же без холодильника мигом протухнут! Утро выдалось солнечное, день обещал быть жарким. В открытый проем подъездной двери уже сейчас хлестал поток горячего золота, на его фоне Ирка и Наташ смотрелись персонажами театра теней. – Не протухнут! – успокоила меня подруга, протянув руку и забрав дары Марфиньки. – Мы сейчас купим кофейку и съедим по круассанчику с видом на воду, как в Париже. – Там их шесть штук, – предупредила я. – Значит, по два съедим, – не стушевалась Ирка. – А если не справимся, заглянем в ту лавку и подкормим нашего Борю. Сдается мне, старикан-хозяин держит мальчика в черном теле. Я мысленно отметила, что мальчик Боря уже «наш», как и интурист Наташик, но воздержалась от комментариев. Не упрекать же подругу за то, что у нее большое доброе сердце и неуемный материнский инстинкт? Мы выполнили обе части Иркиного плана: сначала съели по круассану с кофе, любуясь плывущими по каналу катерами, а потом зашли в уже знакомую антикварную лавку. К сожалению, угостить Борю вкусными круассанами с красной рыбкой не удалось: парнишки не оказалось ни в стеклянной будке в уголке, ни вообще в лавке. Присутствовали только сонный шкафовидный охранник и седовласый старец, как там его? Дядя Борух. Он был плотно занят разговором с нарядной дамой, которая недовольно выговаривала ему: – Позавчера утром – нет, вчера утром – нет, сегодня прихожу – опять нет, это что за безобразие?! Мы с Иркой обменялись усмешками. Дама возмущалась так, словно ее третий день подряд оставляли без какого-то жизненно важного продукта. Типа, прекратился регулярный утренний подвоз свежих бриллиантов с алмазной фабрики, как теперь жить? – Я с вами согласен, это непростительно, я приму меры, но сейчас уже почти перерыв, обеденный час, – примирительно журчал седовласый хозяин лавки. Мы бы еще понаблюдали-послушали – диалог был занятный, собеседники колоритные, – но нас отвлек Джонаташик. Он, воспользовавшись случаем, пошел рассматривать шкафы и витрины и приглядел себе кое-что: – Русски сувернир! Я обернулась на голос, полный торжествующего кряхтения. Интурист обнял и приподнял бронзовую лошадь с крыльями: – Хорош? – И пригож, – согласилась я. – Только почему именно этот русский сувенир, не скажешь? – Птица-тройка! – объяснил ход своих мыслей Джонаташик. – Эх, деревня ты нью-йоркская, – вздохнула Ирка. – Во-первых, это не птица, а конь, хоть и с крыльями. Во-вторых, в русской тройке лошадь вовсе не одинока. А в третьих, как ты это в самолет попрешь? Тяжесть неподъемная! Джонаташик тут же оторвал крылатую лошадь от тумбы-подставки, доказывая, что не такой он слабак, каким кажется. – Что-то мне это напоминает, – пробормотала я и внимательно посмотрела на интуриста с лошадью, склонив голову сначала к правому плечу, а потом к левому. – «Служебный роман»! – подсказала Ирка. Она большая любительница мелодрам и хорошо помнит киношные лавстори всех времен и народов. – Сцена в лифте – Новосельцев тащит бронзовую лошадь, подарок от профсоюза юбиляру. – Точно! «Это не лошадь, это мамонт какой-то»! – с удовольствием процитировала я. – Кстати… Я вспомнила, что не рассказала подруге про пропажу винтажного платья из того самого кинофильма, но продолжить не успела – повышенное внимание интуриста к мамонтовидной лошади успел заметить хозяин лавки. – Интересуетесь скульптурой? Прекрасный выбор, это работа французского ваятеля Эмиля Луи Пико, конец девятнадцатого века, бронза, сюжет классического древнегреческого мифа – «Персей и Пегас», – ласково зажурчал он, примкнув четвертым (пятым, если считать лошадь) к нашей маленькой компании.