«Что бы я без тебя делал, старый дружище?» — Олег с благодарностью посмотрел на Бориса. За столом установилось обычное в таких случаях неловкое молчание: затевать серьёзный разговор в ожидании посадки — бессмысленно, а к пустопорожней болтовне никто не был расположен. — Всё, ребята! — Олег решил прервать тягостное ожидание. — Выпьем за успешный полёт и за удачу, и я пойду. Долгие проводы — лишние слёзы! Чокнулись, выпили. Олег забросил на плечо сумку, взял кейс. Неожиданно Оксана прильнула к его груди и, едва сдерживая слёзы, вымолвила: — Олежка! Переезжай к нам. Боря говорил, что может устроить тебе перевод. Переезжай! Что ты там будешь в такое неспокойное время один с ребёнком на руках? А здесь мы рядом, опять же за Светланкой присмотрим… — Спасибо, Ксюха! — еле сдерживая подкативший к горлу комок, Олег поцеловал её в щёку. — Но я там не один. Хотя… Знаешь, я подумаю, — впервые Олег не ответил прямым отказом. — Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! — Борис широко улыбнулся. — Надо было сразу Ксеню засылать! Олег и Борис на мгновение посмотрели друг другу в глаза, крепко обнялись, и Островецкий зашагал к служебному проходу, около которого Синицын уже о чём-то оживлённо беседовал с дежурными милиционерами. — Ну, бывай, Лёха! — Олег крепко пожал ему руку. — Может, ещё и свидимся! — Обязательно свидимся, товарищ майор! Земля-то — она круглая! Олег прошёл мимо козырнувших милиционеров и направился в зал ожидания. Оксана, уже не сдерживая слёз, перекрестила его вслед. Самолёт прибыл в Ригу по расписанию. Олег не сдавал вещи в багаж, поэтому сразу же после посадки через служебный выход покинул здание аэропорта. На рейсовом автобусе добрался до центрального автовокзала. До отправления его автобуса оставалось ещё сорок минут. Олег присел на скамейку и достал из кейса два снимка. На одной фотографии был изображён улыбающийся парень лет двадцати пяти, в бронежилете и с АКМ на груди. Это было увеличенное фото со снимка, изъятого у Семёнова. На другой — ксерокопии — был тот же парень, но на несколько лет моложе, в курсантской форме. Эту ксерокопию привёз ему Синицын прямо в аэропорт. «Так вот ты какой, Сергей Павлович Сирота, — Олег мысленно перебирал в памяти всю информацию о нём. — Детдомовец, отсюда и фамилия. О родных никаких сведений нет, военное училище, недолгая служба в Пскове, Афганистан… Да, негусто, негусто… Что ещё? Из ташкентского госпиталя в бессознательном состоянии был переведён в краснодарский госпиталь. Оттуда пока ответа не поступало. Ах да, очень важный момент: правый клык сколот — занимался боксом в училище, был даже кандидатом в мастера спорта. Хорошо, что один из сокурсников вспомнил эту мелочь. Хм, «мелочь». Из таких вот «мелочей» и состоит наша работа. Теперь осталось только найти подтверждение тому, что это именно он был в нашем городе, и всё, Сергей Павлович, — ваша песенка спета! Задержим — ещё много чего нароем…» Олег закрыл кейс и встал навстречу подъезжающему автобусу. Была непроглядная темень, когда Олег подходил к своему дому. Обитатели крупнопанельной «пятиэтажки», видимо, уже крепко спали — во всяком случае, ни в одном окне света не было. Олег открыл дверь в подъезд и замер на пороге… Скорее чутьём, чем разумом, он понял: что-то не так. В подъезде темно, не горит лампочка, хотя Янка Пуриньш с первого этажа внимательно за этим следит с тех пор, как по пьянке в темноте разбил себе голову. Машина у соседнего подъезда, военный «уазик» — в доме живёт много военных, но служебные машины на ночь не остаются, им положено в это время находиться в части… Олег постоял немного, чтобы глаза привыкли к темноте. Рука машинально потянулась к подмышке. Чёрт! Кобуру с пистолетом оставил в сейфе перед отъездом… Олег переложил кейс в правую руку и весь обратился в слух, напоминая сейчас готового к прыжку зверя. Он осторожно поставил на пол дорожную сумку, правую руку с кейсом подтянул к животу, как бы прикрывая его. Набитый бумагами пластиковый кейс может служить хорошей защитой не только от ножа, но и от пули. Левую, согнутую в локте руку, Олег поднял вверх, прикрывая голову, и бесшумно скользнул вперёд. Он скорее почувствовал, чем увидел кого-то перед собой. Тяжёлый пластиковый кейс с алюминиевыми окантовками в умелых руках может мгновенно превратиться из орудия защиты в грозное орудие нападения, наподобие кистеня. Олег резко выбросил руку с кейсом снизу вверх. Кейс, описав дугу, подобную апперкоту[27], с хрустом врезался углом в чьё-то тело. Раздался дикий вопль. «Челюсть «ушла» у кого-то!» — промелькнуло в мозгу. Не убавляя хода, Олег резко повернулся вокруг своей оси. При этом, зажатый в руке кейс, превратившийся в мощное оружие, описав почти полный круг, вновь врезался во что-то мягкое. К то-то вскрикнул от боли. Олег в два прыжка преодолел лестничный марш и на площадке между этажами развернулся, прижавшись спиной к стене и защищая кейсом живот. Он вновь был готов к отражению атаки… — Это что тут такое происходит? — кто-то завозился в замке квартиры на первом этаже. Послышался топот ног — нападавшие бросились к выходу. Внезапно раздался звук падающего тела. Кто-то яростно заматерился… «Вот и баул нечаянно сработал», — подумал Олег и с облегчением перевёл дух. Послышался шум отъезжающей машины. Дверь квартиры, наконец, отворилась, и оттуда хлынул яркий свет, освещая тёмный подъезд. — Йохайды![28] Опять свет не горит! — на пороге квартиры стоял полусонный Янка в длинных семейных трусах с всколоченными волосами. — Островецкий, это ты? — он наконец заметил Олега. — На тебя что, напали? Может, милицию вызвать? — Да я уже и так здесь! — отшутился Олег. Напряжение схватки медленно отпускало его. — Спи, Янка! Спасибо тебе! Олег устало побрёл наверх по лестнице. Он поднялся на пятый этаж, вошёл в свою квартиру и тяжело опустился на табуретку в прихожей. «Итак, что же это было? — Олег, размышляя, прикрыл глаза. — Покушение на убийство? Вряд ли, хотели бы убить — убили бы. Просто расстреляли бы на подходе к дому. А если не хотели поднимать шум? Если хотели заколоть по-тихому? Стрельба ведь могла бы навести на след военных, а «посадить на перо» — милое дело: мало ли врагов у «важняка» среди «блатных»? В том, что это были военные, Олег не сомневался. «Что же они всё-таки хотели? Убить или напугать? А может, просто отметелить и вывести на время из строя? Ладно, потом разберёмся. Но впредь надо быть поосторожнее». Размышляя таким образом, Олег принялся сооружать у двери некую нехитрую конструкцию. Он взял ведро и зацепил его дужкой за щётку швабры, которую прислонил к двери. Теперь, если кто-то попытается втихаря проникнуть в квартиру, это вызовет страшный шум. Олег проверил задвижки на окнах и отправился в гостиную на диван. Спать лёг, не раздеваясь, положив под подушку самодельный зэковский топорик — подарок знакомых офицеров из колонии. В который раз пожалел об отсутствии пистолета. «Надо будет какой-нибудь неучтённый ствол «заныкать», — засыпая, подумал Олег. Перелёты, автобусы, недавняя схватка дали о себе знать — он словно провалился в какую-то яму… — Слушаю! — Товарищ полковник, извините, что пришлось потревожить в столь позднее время… — Можешь не извиняться. Зря не разбудил бы! Ну, что ещё стряслось? — Нападение на Островецкого не удалось. Была поставлена задача вывести его из строя на одну-две недели, но он оказался расторопнее. В общем, у сержанта Кудрявцева сломана челюсть, а у капитана Лагутовского — сильный ушиб груди, подозрение на перелом ребра. — Неслабо Островецкий ваших людей отделал! Плохо их учите! Вчетвером одного не смогли одолеть. Ну что ж, выбора у нас не осталось. Ты знаешь, майор, что тебе надлежит сделать! — Товарищ полковник, но это как-то… — Отставить слюнтяйство! Ты на службе, майор! Выполнять приказ! — Есть! Олега разбудил трезвон телефона. Он спросонья поглядел на часы: девять утра. Чёрт подери! Сегодня же суббота, и он с дороги — могли бы дать ему выспаться… — Какого лешего? — раздражённо рявкнул Олег в трубку. — Жить без меня не можете? — Олег Семёнович, — услышал он вежливый незнакомый голос. — Выслушайте меня внимательно, не перебивайте и не бросайте трубку. — Кто это? Что вам нужно? — сон мгновенно улетучился. — Ваша дочка у нас. С ней ничего не случится, если Вы перестанете проявлять активность в деле Митрофанова. Скажитесь больным, напейтесь, я не знаю, что ещё, но сидите дома. И придержите Долгоногова… — Слушай ты, падла! — голос Олега клекотал от ярости. — Если с дочкой что-нибудь случится, я вас зубами грызть буду! — Я же просил не перебивать! — говоривший также повысил тон. — Если Вы выполните наши требования, то с девочкой ничего не случится, мы вернём Вам её в целости и сохранности, — в трубке послышались короткие гудки. Секунду помедлив, Олег срывающимися пальцами начал набирать номер телефона матери в Белоруссии. На том конце трубку не брали. Тогда он набрал номер телефона её соседки. К трубке долго не подходили. — Ну, ну же, — бормотал он, как будто это могло поторопить кого-то на том конце провода. Наконец кто-то снял трубку. — Тётя Валя!? — Ой, Олеженька, а у нас беда! Светочка пропала, твоя мама побежала заявлять в милицию… Олег в бешенстве швырнул трубку в стенку. Разлететься на кусочки ей помешал провод. Он смёл вазу со стола. — Суки! Твари! — взревел он. — Ребёнок-то здесь при чём? Он рывком открыл дверцу бара, выхватил оттуда початую бутылку виски, одним движением резко свернул пробку, сделал большой глоток и закашлялся… «Какая гадость!» — подумал он. Но «гадость» сделала своё дело — приступ ярости начал проходить. Олег сел на диван и обхватил голову руками. Так, надо прийти в себя и успокоиться. Бешенством здесь не поможешь. Они ведь только этого и хотят: сломать тебя, вывести из равновесия, чтобы ты сидел, жрал водку и выл от бессильной ярости. Олег уже полностью взял себя в руки. Внешне он был абсолютно спокоен, но если бы кому-то довелось сейчас заглянуть в его глаза, то он пришёл бы в ужас — это были глаза перешедшего грань добра и зла, готового на всё человека. «Прежде чем кого-то «грызть», его надо найти», — отстранённо подумал Олег. Он подошёл к окну, не отдёргивая гардины, стал осматриваться. И сразу же заметил припаркованный у дома напротив военный микроавтобус. Само по себе это не вызвало бы подозрений — в том доме проживало немало военных. Но такой машины там никогда не было. Олег внимательно продолжал осматривать дом напротив: окно за окном, подъезд за подъездом. Оп-па! В чердачной будочке, прикрывавшей выход на крышу, блеснула оптика. «Плотно обложили», — Олег отошёл от окна и поднял валявшуюся на полу трубку. Телефон, как ни странно, работал. Развинтив трубку, он там увидел то, что не стало для него неожиданностью. На микрофоне лежала малюсенькая чёрная таблеточка. «Твою мать! Я таких даже и не видел. Наши — раз в пять больше», — подумал Олег. Он завинтил обратно трубку и положил её на место. «Да, неплохо снабжаются «коллеги», — думал Островецкий, методично, шаг за шагом, обследуя квартиру. В итоге кропотливых поисков он нашёл ещё две закладки «прослушек». Олег взял стакан, плеснул в него виски, сел в кресло и задумался. Потягивая из стакана маленькими глоточками, он размышлял, сопоставлял, прикидывал по времени… Неприятная на вкус жидкость, как ни странно, помогала думать. Постепенно вырисовывался план действий… Олег одним глотком допил остаток виски, взял телефонную трубку и набрал номер. — Долгоногов у аппарата! — Ояринь, — нарочито заплетающимся языком начал Олег, — ты на работе? — Очень умный вопрос! А куда ты звонишь? Между прочим, по твоей милости весь розыск пашет, несмотря на субботу. Нет, мне это нравится: навалил нам заданий по самое не балуй, а сам с утра лыка не вяжет! Мы думали дать ему выспаться с дороги, а он… — Ояр, не бухти! — перебил Долгоногова Олег. — Возьми из моего сейфа бутылку водки и дуй ко мне! — Островецкий, ты что охренел!? — взревел Ояр. — Мы тут… — Делай, чё сказано! — А как я твой сейф открою? — Возьми у дежурного дубликат ключей. Сам разберёшься? Или мне ему позвонить? — Ещё чего не хватало? Чтобы ты с ним своим заплетающимся голосочком разговаривал, а назавтра весь отдел гундел, что майор Островецкий во время аврала нажрался, как свинья. Сиди уж… Сейчас приеду! — Ояр бросил трубку. Через двадцать минут длинно и противно затренькал дверной звонок. Олег посмотрел в глазок и открыл дверь. На пороге стоял Ояр, всем своим видом выражая возмущение. Пола его куртки подозрительно оттопырилась, ноздри гневно раздувались. Олег с интересом смотрел на него.