— А что ты от меня хочешь услышать? — Что ты будешь делать? — А ничего! Эдгаринь, я думаю, что ты стал излишне подозрителен. Видимо, на тебя так повлияли три месяца сидения на реабилитационных делах. Но, даже если ты окажешься прав и в республике действительно случится какая-либо заваруха, я воевать ни с кем не собираюсь. Хватит, навоевался уже! Воевать в своей стране со своими же солдатами или со своим народом — нет уж, увольте! — Остаться в стороне, Олег, не получится! Вот получишь приказ искать бывшего майора Туминьша и что — побежишь выполнять? — Вот! — Олег скрутил внушительную фигу. — Особенно после того, что они сделали с моей дочкой. Но и стрелять в солдат я не буду. Пацаны-то в чём виноваты? Их разговор прервала влетевшая в комнату Светуля. — Папка! — малышка повисла у отца на шее, осыпая его поцелуями. — Какой ты колючий… — Сейчас, доча! Ты уедешь с тётей Байбой, а я побреюсь. Ты ведь будешь слушаться тетю Байбу? — А как же! Она очень хорошая девочка! — высокая, дородная Байба стояла в дверях и ласково смотрела на малышку. Олег держал дочку на коленях и ласково гладил её по головке. — А на старые схроны «лесных братьев» ты, если что, не лезь! Они все на картах… — Не учи учёного! — Товарищ полковник, Островецкий объявился! — Где он? — В соседнем районе у своего друга майора Туминьша. — Я так полагаю, что если он дал о себе знать, то прятаться он не собирается. — Думаю, что так. — Ну, что же, действуем по второму варианту. И старайтесь всё-таки сами выйти на Сироту. Все же данные на него у нас есть. — Мы стараемся, Сергей Юрьевич. Олег сидел у себя в кабинете и в который раз перечитывал материалы дела. Бумаг уже набралось на четыре внушительных тома. Олег перелистывал их, время от времени перечитывая какой-нибудь документ. Что-то ускользало от него, и он не мог понять что… Олег отодвинул от себя том и сердито посмотрел на сидящего напротив Ояра. Тот удобно развалился на стульях, используя один из них как подставку для ног. В зубах у него была зажата сигарета, которой он пыхтел, не вынимая изо рта. Поймав сердитый взгляд Олега, Ояр принялся разгонять руками клубы дыма. — Олег, ну что ты маешься? Главное мы сделали: личность преступника установлена, а остальное — дело техники. Где-нибудь да проявится… — Во-первых, мы установили личность не преступника, а подозреваемого. Виновность его нам ещё предстоит доказать, а для этого его необходимо, как минимум, задержать. Во-вторых, при нынешнем бардаке мы его можем искать годами. А в-третьих, если захочешь ещё курить, то выйди в коридор и смоли там до посинения! Ояр обиженно вздохнул и затушил сигарету о подошву ботинка. — Слушай, — продолжил Олег, — давай коротко подведём итоги того, что у нас есть на данный момент. — Излагай, — без особого энтузиазма согласился Ояр. — Итак: версии о причастности Татаринцева и Яковлева отпали — у них стопроцентное алиби. Версия о том, что кто-то из них заказал Митрофанова, также отпала. Все их связи с возможными исполнителями отработаны — там у всех алиби. — Но ведь отработаны только те связи, которые мы смогли установить, а они могли сделать заказ не кому-либо из знакомых спецов, а какому-нибудь «левому» исполнителю. Например, из криминальной среды… — Принимаю. Поэтому и сказал: «Практически отпала». Хотя маловероятно, что заказ сделан наёмнику-профессионалу — для этого нужны большие деньги. А в общем, если версия с Сиротой не подтвердится, то придётся и дальше раскапывать Татаринцева и Яковлева. Далее, версии шпионов или националистов тоже не подтвердились… — Возражаю. Националистов мы действительно пробурили глубоко, и там действительно ни малейшей зацепки, а вот обо всём, что касается иностранных «друзей», мы знаем только из военных источников, вернее, только то, что мы сумели у них выцарапать. — Согласен. Но, боюсь, что в этом случае дело останется «тёмным». Нам самим его не раскрутить. — Так, что ещё? Местную блатную шатию мы прошерстили досконально — их можно списать со счетов… Похищенное также нигде не всплывало, нож не найден… — Короче, Ояр, опять у нас реально остаётся только Сирота. А он как в воду канул. Мы уже больше недели имеем достаточно информации о нём, но с тех пор не продвинулись ни на миллиметр. Ни в аэропорту, ни в поездах, ни в рейсовых автобусах его никто не видел. Сотни дальнобойщиков опрошены, и никаких результатов. Человек как растворился. Или никуда не уезжал. — Он что, по-твоему, идиот — оставаться в городе, где так наследил? У нас не Москва, и даже не Рига, где можно легко затеряться. Мы наш несчастный городок проверили вдоль и поперёк. Гостиницы, общежития, частный сектор… Чужаку здесь затеряться трудно. Нет его в городе. Работников транспорта мы действительно опросили сотни человек, но, возможно, ещё так и не вышли на того, кто его видел. Или вышли, а он его просто не запомнил. Нужно продолжать отрабатывать транспортников — только и всего. А в городе его нет, уверяю тебя! — А если не в городе? — То есть? — Ояр вскинул на Олега удивлённые глаза. — Ну, смотри: что мы знаем о нём? Вспомни его служебную характеристику: умён, напорист, решителен, способен принимать нестандартные решения… — А то ты не знаешь, как штампуются характеристики… — А не скажи… Штампуются: «морально устойчив» и «политически грамотен», а личностные определения ещё надо заслужить. Вот встань на его место. Он знает, что его будут искать по всем гостиницам, проверять транспорт, аэропорты, вокзалы. И что бы ты на его месте сделал? — У него была фора во времени, пока мы его вычислили. Сам говорил: умён, решителен, напорист. Я бы, используя эту фору, слинял из республики и залёг где-нибудь на дно. В нынешнем бардаке это не так уж сложно. — А риск оставить за собой следы? То, что мы сейчас с тобой делаем, это как раз поиск таких следов — как и куда он мог слинять… — Ну, а ты бы что сделал? — Ояр, ты забыл одну маленькую деталь его характеристики — «способен принимать нестандартные решения». Я на его месте подготовил бы лежбище и залёг бы здесь: ищите меня, уважаемые, на просторах великой родины, а я пока тут, у вас под боком полежу. Когда всё утихнет, спокойненько, без шума слиняю — через два-три месяца всем уже будет не до меня. — Олег, но его нет в городе. — А в районе? Я ведь спрятал свою Светку. Ты сам знаешь, у нас на хуторах можно чёрта лысого запрятать! — Но мы же ориентировали участковых, — неуверенно пробормотал Ояр. — А на что мы их ориентировали? Ребята, вот вам фото, вот установочные данные — не попадался ли такой на пути? Мы что, ставили перед ними задачу целенаправленно обследовать район: сельсовет за сельсоветом, дом за домом, хутор за хутором? А? Ничего же этого до сих пор не сделано. — Олежа, ты представляешь, сколько народа надо задействовать на этой операции? Да нам с тобой такой лисапет вставят! Нет, ты старший группы — ты и докладывай начальству этот план! Я — пас… — А мне проблемы начальников до одного места! Я на это дело не напрашивался! Они обещали всемерную помощь — пусть помогают. В конце концов, я не своего личного врага разыскиваю. Короче, подготовь план отработки района, расчёт сил и средств — в общем, всё как положено! А я уж, так и быть, пойду с этим планом к Рожкову. Олег встал и подошёл к окну. На улице около входа во флигель следственного отдела стояли Тигерис, Кочетов и Венский. Женька, отчаянно жестикулируя, что-то возбуждённо рассказывал подполковникам. Увидев в окне Олега, Венский махнул ему рукой, извинился перед Кочетовым и Тигерисом и ринулся внутрь. Через несколько секунд он ворвался в кабинет Островецкого. — Ты что, из психушки слинял? — Ояр ошарашенно уставился на Женьку. Тот, даже не пытаясь отдышаться, выпалил с порога: — Ребята, по-моему, я нашёл! Олег и Ояр переглянулись между собой и пожали плечами. — Так, отдышись и чётко и внятно объясни: что нашёл? Кого нашёл? — Ояр, помнишь, ты давал ориентировку на Сироту? — Ну!? — Олег весь подался вперёд. Ояр вскочил со стула. — Вы меня все пацаном считаете, а я… — Женька, ещё одно слово не по делу, и до старлея ты не доживёшь! — огромный кулак Ояра застыл в сантиметре от Женькиного носа. — В общем, так, — уже спокойней продолжил Венский, поняв, что насладиться триумфом в полной мере не удастся, — на моём участке есть отдалённый хутор Зарини. Он расположен на границе с соседним районом в лесном массиве. Дорога туда грунтовая, разбитая, кругом лес… — Ты короче можешь? — прорычал Ояр. — Короче, живёт там Велта Зариня, тридцати четырёх лет, незамужняя, работает дояркой на ферме… — Живёт одна? — Одна. Да ты бы видел её: здоровенная баба, с тебя, Олег, ростом, нелюдимая какая-то… Кто на такую Зариню позарится? А сейчас у неё кто-то появился. — Откуда ты знаешь? — На ферме с ней работает её подруга, вернее, не подруга — подруг у неё нет, а так — знакомая. Так вот, она рассказывала бабам у магазина, что у Велты завёлся дружок: мол, в последнее время приходит на ферму с накрашенными губами и аж вся светится. А однажды эта знакомая зашла к ней на хутор и увидела во дворе какого-то мужика. Тот её заметил и сразу ушёл в дом. Кто это был, она не разглядела — далеко было, а в дом Велта её не пустила. Вот она, эта знакомая, и сказала бабам: надо, мол, выяснить, кто из наших мужиков стал захаживать к Велте. Ну, а я вспомнил ориентировку на Сироту: если он не дурак, то никуда не слинял и лучшей «нычки» ему не найти. — Ай да Женька! Ай да сукин сын! — довольно воскликнул Олег. — Не дурак он, совсем не дурак, да и ты, слава Богу, тоже! — Вот ты сейчас вроде бы похвалил меня, а вроде бы обругал… — насупился Женька. — Это не обругал, юноша, это из Пушкина. Считай это вроде благодарности или почётной грамоты, — улыбнулся Ояр.