— Так, — перебил их Олег, — Женька, ты на каких колёсах? — Да уж не на лисапете, как Ояр говорит, на своём мотоцикле… — Тогда — едем! — А группу захвата поднимать не будем? — спросил Ояр. — Зачем? Командир — здесь, зам — тоже. Кто тебе ещё нужен? Знаешь, я в последнее время не склонен без нужды поднимать излишний шум вокруг этого дела. Где можно справиться — нужно действовать самим. И, кроме того, а вдруг это просто Велтин хахаль? Нас же потом на смех поднимут! Всё, как любит говорить один мой друг: «По коням»! Отъезжая от здания отдела, Олег почувствовал на себе цепкий, внимательный взгляд Тигериса. — Ну вот, за этим лесочком Зарини, — Венский остановил мотоцикл на обочине просёлочной дороги и указал на появившийся впереди лесной массив. Олег вышел из коляски и огляделся. Да, места здесь глухие. Дорога — мало того, что грунтовка, петляющая по лесу, — так ещё и в страшных ухабах. А зимой сюда, наверное, только на тракторе можно добраться… И уже темнеть начинает. В лесу всегда темнеет быстрее. — Куда ты завёз нас, Сусанин? — Ояр кряхтя слез с заднего сидения мотоцикла. — Олег, запротоколируй: Венский хотел нас угробить! Мы ищем убийцу, а вот он — перед тобой на переднем сиденье… — Хорош ёрничать! Женька, оттащи мотоцикл на полянку, где стожок сена, а мы с Ояром прогуляемся до хутора. Венский вздохнул и, не заводя двигателя, покатил мотоцикл к стожку. Олег и Ояр по обочине, чтобы оставлять поменьше следов, направились к хутору. Недалеко от него углубились в лесок. Двигались медленно, стараясь не шуметь и не наступать на сухостой — треск сушняка очень далеко разносится по лесу. Наконец, добрались до опушки и из-за деревьев стали наблюдать за хутором. — Хорошо, что оставили мотоцикл далеко, — прошептал Ояр. — А то они бы запросто движок услышали. Тарахтит-то дай боже, в тутошней тишине спалились бы. — Лисапет лучше, — съязвил Женька. Ояр погрозил ему кулаком. В доме уже зажгли свет. Олег и Ояр терпеливо ждали. Минут через пятнадцать на крыльцо вышел молодой мужчина и закурил. Ояр непроизвольно сжал локоть Олега. Он мог бы этого и не делать — несмотря на сгущающиеся сумерки, Олег сразу же узнал Сироту — слишком долго он изучал его фотографии. Вслед за ним на крыльцо вышла хозяйка дома — высокая ширококостная женщина с грубыми чертами лица и на мгновение прильнула к нему. Тот затушил окурок, обнял её за талию, увлёк в дом. Олег подал Ояру знак: возвращаемся. Шли лесом, стараясь не шуметь. Мотоцикла на полянке не было — Женька, умница, спрятал его в стожок. Уже почти стемнело. Стало прохладно. Все трое сгрудились у стожка. — Надо сообщить в отдел. Рация на мотоцикле в порядке? — спросил Олег у Венского. — Рация-то в порядке, но отсюда она не достает: далеко, — извиняющимся тоном ответил Женька. — А ближайший телефон? — На ферме, километров шесть отсюда, постоянно неисправен… — Да к чему все эти сложности? — усмехнулся Ояр. — Возьмём парня и отвезём в отдел без всяких заморочек. А то ещё связь где-то искать… — Ладно, действуем так: сейчас мы на хутор не попрёмся — можем спугнуть, уйдёт в темноте лесом; поэтому ночуем здесь, в стожке, а брать будем рано утром. Дорога к хутору одна. Дождёмся, пока Велта уйдёт на ферму, чтобы не мешалась под ногами, и возьмём нашего Сироту тёпленьким. Думаю, что в это время он будет ещё дрыхнуть. — Ну что же, ночевать — так ночевать! — Женька принялся готовить себе ложе в стожке. Олег и Ояр с усмешкой переглянулись. — Юноша, а что это Вы такое делаете? — в участливом тоне Ояра таился явный подвох. — Так Олег же ж сказал здесь ночевать! — Так это он нам сказал ночевать. А вам, мой юный друг, надо наблюдать за дорогой. — Ояр прав, — усмехнулся Олег. — Ночи сейчас короткие, менять тебя не будем — нет смысла. Так что — бди! И не дай Бог тебе заснуть, не посмотрю, что голова светлая… Олег зарылся в стожок. Ояр последовал за ним. — И вот ещё что, — донёсся из стожка голос Островецкого. — Возьми ветку лапника и пройди по следу мотоцикла с полкилометра — замети следы. Венский в ответ только обиженно засопел. На рассвете Женька разбудил Олега и Ояра. — Велта только что прошла на ферму, — хмуро сообщил он, всем своим видом выказывая обиду. — Женька, на обиженных воду возят! — принялся подначивать его Ояр. — Что ты дуешься, как после дефлорации? Посуди сам, кому было караулить: тебе — молодому, полному сил юноше, или нам — пожилым и больным людям? Женька, не выдержав, прыснул. — Тише вы, жеребцы! — осадил их Олег. — Развеселились не ко времени! Ещё дело не сделали. Короче, идём по дороге к хутору. Не шуметь, не разговаривать! В дом входим мы с Ояром. Действуем там по обстановке. Ты, Женька, займёшь позицию так, чтобы одновременно контролировать фасадные окна и дверь. Если этот парень выйдет на тебя, постарайся стрелять по ногам. Но ни в коем случае не подпускай его к себе. Если что — вали на поражение. Это приказ! И без всякого идиотского геройства! Всё. Проверили оружие! Все трое молча достали пистолеты и передёрнули затворы. Венского вдруг пробил озноб. Ояр заметил это и подбадривающее потрепал его по плечу. — Женька, без нервов! Это твоё первое задержание? — Такое — да! Задерживал разную шушеру, но на такого волка впервые иду… — Ничего, Ватсон, все будет элементарно! — ободряюще подмигнул ему Олег. — А фуражку оставь: мешать будет! К хутору подобрались, когда уже совсем рассвело. Неяркое прибалтийское солнце медленно поднималось из-за сосен. Олег жестом указал позицию Женьке — за бетонным колодцем — и укрытие, и обзор хороший. Вместе с Ояром бесшумно поднялись на крыльцо и принялись осматривать дверь. «Чёрт! Прокол твой, Олег Семёнович, — ни маслёнки, ни спрея с собой не захватили. Обрадовался! Понёсся, как голый в баню, а захват не подготовил», — корил он себя. Олег виновато посмотрел на Ояра. Тот лишь развёл руками: ну что, мол, тут поделаешь… Островецкий ещё раз осмотрел дверь. Слава богу, врезного замка не было. Дверь, как это было принято много лет назад, запиралась только на навесной замок, а сейчас и его не было — видно, на этом затерянном в лесах хуторе не считали даже нужным запираться за замки. Олег выбрал щеколду и медленно стал открывать дверь. Она тихонько скрипнула. — Велточка, это ты? Что-то забыла? — донёсся изнутри сонный мужской голос. Всё! Теперь помоги нам Господь! Олег рывком распахнул дверь и ринулся внутрь на голос. Ояр, не медля ни секунды, — за ним… — Лежать! Лежать! Не двигаться! Одно движение — стреляю в башку! — орали они наперебой, врываясь в комнату и держа под прицелом слегка опешившего парня, успевшего, тем не менее, сунуть руку под подушку. — Всё, Сергей, игры закончились! Медленно вынимаешь руку из-под подушки и медленно поднимаешь лапы с растопыренными пальцами. И без шуток! Если мне что-нибудь не понравится — не обессудь — закатаю пулю в лоб! — Олег старался говорить спокойно и внушительно. В такой ситуации нельзя молчать — надо всё время что-то говорить. Услышав своё имя, парень обмяк. Он уже понял, что отсюда не вырваться. Один на один — ещё можно было бы попытаться, но против двоих таких волкодавов — шансов никаких. А ещё наверняка есть кто-то во дворе. — Всё, мужики, сдаюсь! — Сергей медленно вынул руку из-под подушки и, растопырив пальцы, поднял руки вверх. — А теперь медленно повернулся на животик и завёл ручки назад, — увещевая, как ребёнка, продолжал командовать Олег. Сергей медленно перевернулся на живот и соединил руки за спиной. В тот же миг в затылок ему упёрся ствол пистолета, а руки больно заломили вверх. — Извини, брат, но я тебя свяжу, — Ояр сноровисто вязал ему руки невесть откуда взявшейся верёвкой. — Мы, как два старых мудака, рванули на задержание без наручников, без маслёнки, без спрея. Стареем, брат, — сокрушался Олег. — Ну, наручников в отделе, если ты не забыл, всего четверо: одни в дежурке, пара в ИВС и одни — у начальника розыска. Так что, пока искали — потеряли бы время. Да и шум ненужный подняли бы. Ты же сам хотел по-тихому. А вот маслёнку зря не взяли — пришлось, как оглашенным, врываться в хату… Напряжение захвата постепенно отпускало Олега и Ояра, и они, успокаиваясь, переговаривались о разных незначительных вещах, не обращая внимания на задержанного. — Мужики, вы бы подняли меня, что ли… Неудобно так лежать-то, — донёсся с кровати спокойный голос Сироты. — Сейчас. Извини, брат, — Ояр помог ему подняться и усадил в старое кресло, стоящее возле кровати. Олег приподнял подушку. Под ней лежал большой самодельный охотничий нож с рукояткой из копытца косули. Аккуратно завернув нож в кусок найденной на столе газеты, сунул свёрток в карман и уселся на стуле напротив Сироты. С минуту молча смотрели друг на друга. Олег пытался разобраться в своих мыслях. Раньше в такой ситуации он испытывал удовлетворение, порой эйфорию — вот, мол, какого подонка удалось определить на нары… А сейчас: что же ты не рад, Олег? Ты же взял матёрого убийцу, раскрыл громкое преступление! А в душе — пустота… Может, ты сочувствуешь убийце? Ты, майор милиции Островецкий, сочувствуешь человеку, хладнокровно убившему другого человека? Боже, что же с нами со всеми стало? Островецкий перевёл взгляд на Долгоногова. Тот, видимо, испытывал нечто подобное, потому что старался не встречаться взглядом с Олегом, хмуро разглядывая что-то в окне. — Иди, позови малого. Нечего ему во дворе отсвечивать! Ояр вышел и через несколько секунд вернулся вместе с Венским. Оба молча уселись на диванчик. Женькины глаза горели от возбуждения, он порывался что-то сказать, но его останавливало непонятное угрюмое молчание старших. — Ну что, давай рассказывай, как и почему убил Митрофанова? — усилием воли Олег стряхнул с себя апатию. Сирота говорить не пожелал — молчал, хмуро уставившись в пол. Обычно в такой ситуации вступал в дело Ояр, изображая «злого» следователя, но сейчас тот отстранённо молчал. Олег еле заметно улыбнулся. — Сергей, — продолжил он, — если мы здесь, то наверняка уже очень многое знаем. Запираться нет смысла. У нас есть нож: доказать, что именно им был убит Митрофанов — пара пустяков. Доказать, что это твой нож, тоже элементарно — на нём масса твоих пальчиков. А на волосках копытца наверняка найдётся кровь Митрофанова. А ещё отправим на экспертизу твою одежду. Наши криминалисты поколдуют над ней и обязательно найдут массу интересного, ну кровь-то — непременно. Окурочки твои опять же. По прикусу и слюне точно определим, что они — твои. А если надо, то и анализ ДНК устроим. Дело, правда, новое, ответа придётся ждать долго, но куда тебе в камере спешить… Опять же кроссовочки твои найдём. Думаю, если не сбросил нож, то и кроссовки оставил. Кстати, а почему не сбросил нож? — Да расслабился я, — невпопад ответил Сирота. — Всё шло так гладко — вот и расслабился. Повязали, как сопливого пацана… А нож я не мог выбросить — это подарок… — Саши Ярцева? — догадался Олег. — Вы и это знаете? — Сергей вскинул глаза на милиционеров. — Ну, тогда вы должны знать, за что я убил этого гада! Хорошо, я всё расскажу. Только не подумайте, что я чего-то боюсь или пытаюсь заработать снисхождение. Плевать я хотел! Если бы вернуть всё назад, то я бы снова его грохнул. Просто хочу, чтобы вы поняли, за что я его… Он ненадолго умолк, пытаясь упорядочить свои мысли, чтобы как можно чётче и доходчивей донести их до этих парней. Как ни странно, он не испытывал к ним ненависти. Наоборот, ему хотелось как-то объясниться с ними, чтобы они его поняли. Он чувствовал свою духовную близость к ним — ведь в других обстоятельствах они могли бы оказаться в одном окопе… Но не судьба!