— А куда мы направимся? — Есть одно клёвое местечко. Не пожалеешь! — Прохоров чувствовал, что Павел его немного побаивается, но относил это на счёт своей недавней отсидки. «Тоже мне — деловой, — ухмыльнулся он про себя. — Встретил крутого мэна и забздел… Сам-то, небось, нар ещё не нюхал»? Спустя пятнадцать минут нагруженный объёмистыми пакетами Павел подошёл к магазину «Детский мир». Там его уже ждал Проша с каким-то парнем. — Знакомься, это Вол, — представил его Прохоров. Вол, рослый, рыхловатый парень, с печатью лёгкой дебильности на лице, молчаливым кивком поздоровался с Павлом. — А теперь топайте за мной! — скомандовал Прохоров. Павел и Вол двинулись за ним. — Возьми у него пакеты! — приказал Проша Волу. Тот беспрекословно подчинился. — Вот баран бестолковый, вечно ему надо обо всём напоминать. Своей тыквой думать не умет, — посетовал Проша Павлу, совершенно не заботясь о том, что его нелестные слова о себе слышит сам Вол. Тот молча тащил пакеты, совершенно не реагируя на обидные слова. Наконец Проша привёл Павла и Вола к одному из домов и стал спускаться в подвальное помещение. Вол без слов двинулся за ним — видимо, бывал здесь не впервые. — Мы что, в подвале будем пить? — ошарашенно спросил Павел. — Не бзди, Лось! Здесь клёвое местечко. Топай за мной! — издевательски ухмыльнулся Проша. Павел неохотно двинулся за ним. «Вот козёл, — подумал он, — только вылез из подвала, а его опять в подвал тянет. Такова, видимо, его крысиная порода — только в подвалах и подворотнях он себя комфортно и чувствует». Где-то впереди еле различимо пробивался через щели тусклый свет лампочки. — Там у нас что-то вроде штаба. Чмо с Дырсой его сварганили. Они здесь кантуются, когда их мамашка бухарей домой приводит, — счёл нужным пояснить Проша. Возле «штаба» было немного светлее. Прохоров забарабанил кулаком в дверь. — Кто это? — донёсся испуганный голос. — Ты что, задрота, своих не признаёшь!? — рявкнул Проша. Дверь отворилась. Худенький невысокий парнишка пропустил всех внутрь. «Штаб» представлял собой небольшое помещение, отгороженное от остального подвала дощатой стенкой. Посередине стояло несколько сдвинутых ящиков, заменяющих собой стол, вокруг которых были расставлены ящики для сидения. В углу находилось старое продранное кресло без ножек, у стены — разложенный диван-кровать, на котором сидела симпатичная девчонка, лет четырнадцати-пятнадцати, чем-то неуловимо похожая на открывшего дверь паренька. — А, и ты здесь? — вместо приветствия спросил Проша. — Это Айна, кликуха Дырса, — представил он девушку Павлу. — А это, — Проша кивнул на паренька, — её брательник Колян, кликуха Чмо. Вол, выгружай поддачу! Тот послушно принялся доставать из пакетов спиртное и продукты. На «столе» появились три бутылки водки, банка сока, банка маринованных огурцов, большой круг колбасы, две буханки хлеба, несколько коробок консервов. — Ну, Лось, ты даёшь! — уважительно произнёс Проша, глядя на это изобилие. — Гуляем, шпана! На одном из ящиков в углу стояли замызганные стаканы, лежал большой ржавый кухонный нож. Вол, видимо, знал свои обязанности: расставил на «столе» стаканы, крупно порезал колбасу и хлеб и принялся открывать банки с консервами. Проша плюхнулся в кресло, по-хозяйски оглядывая помещение. Павел присел напротив на одном из ящиков. Айна и Колян расположились на диване. — Ну, а кто на наливе? — недовольно спросил Проша. — Давай я буду банковать, — отозвался Павел. — Молодец, уважаешь честную компанию, — в голосе Проши прозвучала еле уловимая насмешка. Вовсе не из уважения Павел вызвался наливать. Просто так было проще контролировать процесс: себе наливать поменьше, остальным — побольше… — Кто не был — тот будет, кто был — не забудет! — провозгласил тост Проша, изображая из себя матёрого уголовника. Выпили. Все, кроме Павла, набросились на еду. Постепенно пьянка стала набирать обороты. Проша хвастал «подвигами», Айна коротко рассказала, как её и брата повязали за кражу из школьной столовой, но им удалось разжалобить следователя, и они отделались лёгким испугом. Колян всё время ел, и Павел удивился: как в это тщедушное тельце влазит столько пищи? Он, несмотря на то что наливал себе поменьше, чувствовал себя прилично захмелевшим, видимо, потому что почти не закусывал, не в силах побороть в себе брезгливость. Остальных же вообще очень развезло. Говорил в основном Проша, хвастаясь и расписывая свою крутость. Внезапно он замолчал и уперся тяжёлым взглядом в Айну. К акая-то мысль мелькнула в его голове. Он встал и, пошатываясь, двинулся к Айне. На пути его оказался Николай. — А ну-ка сдрысни отсюда! — упёрся в него пьяными мутными глазами Проша. — Не надо, — прошептал Николай. Проша схватил его за шиворот и швырнул в кресло. Айна постаралась отодвинуться, но Проша схватил её за волосы. — Ложись, сука! — рявкнул он. Айна попыталась сопротивляться, но, получив сильную затрещину, покорно обмякла. — Ишь, падла, человек с нар откинулся, а она тут кочевряжится! — рычал Проша, задирая ей юбку и рывком срывая колготки вместе с трусиками. Приспустив штаны, он взгромоздился на неё и, не обращая внимания на присутствующих, принялся совокупляться. — Вот видите, как я быстро! — с довольным видом произнёс Проша спустя несколько секунд, словно это являлось главным достоинством полового акта. Он сполз с Айны, подтянул брюки и налил себе водки. — Вол, теперь твоя очередь! — скомандовал он, одним махом опрокинув четверть стакана себе в глотку. Тот не заставил себя долго ждать и, возбуждённо гыгыкая, полез на девушку. Айна уже не сопротивлялась, просто лежала колодой, закрыв глаза. Вол кончил тоже быстро. Видимо, у этих ублюдков быстрота полового акта считалась несомненным достоинством. Николай сидел, съёжившись в кресле, и старался не смотреть, как измываются над его сестрой. Постепенно небольшое, закрытое помещение наполнилось удушливой смесью запахов пота, спермы и давно не мытых тел. Павел почувствовал лёгкую тошноту. Он ошалело наблюдал за происходящим. Не то чтобы он был невинным ягнёночком — наоборот, к своим девятнадцати годам он уже много чего повидал в жизни, но происходящее в подвале покоробило даже его. Проша поймал его взгляд. — Лось, давай, попользуйся, — с паршивенькой улыбочкой предложил он. — Спасибо, я как-нибудь в другой раз… — Брезгуешь моим угощением? — несмотря на ласковую улыбочку в глазах у Проши промелькнули искорки ярости. — Ты нам выставил шикарную поляну, я захотел тебя отблагодарить, ты брезгуешь!? Нехорошо, Лось, совсем нехорошо, — отморозок как бы невзначай взял в руки нож и стал поигрывать им. В его глазах было нечто такое, что Павел решил не искушать дальше судьбу. Если бы они были один на один, то Павел, естественно, вёл бы себя по-другому, даже несмотря на нож в руках у Проши, но эти два выродка — они же по первой команде бросятся на него, как шакалы. «Вот так, наверное, было и с Гунаром», — мелькнуло в мозгу. Павел подошёл к девушке. Она лежала, раскинув ноги, совершенно безучастная к происходящему. В другое время и в другой обстановке Павел, вероятно, был бы вовсе не прочь переспать с ней. Но сейчас она не вызывала у него никакого желания. С трудом Павел настроился на половой акт и с трудом закончил его… — Вот видишь, Лось — всё зашибись! Да ты не бзди — Дырса и не столько выдерживала! Павел налил себе в стакан немного водки и выпил, чтобы прийти в себя. — Ну, а теперь ты, Чмо! — издевательски осклабившись, приказал Проша. — Ты что, охренел? — вскочил Павел. — Она же его сестра! — Глохни, здесь я командую! — Прохоров приставил к горлу Паши нож. Затем подскочил к Николаю и, схватив его за шиворот, швырнул на Айну. — Чмо, мне повторить? — зловеще зашипел Проша. — Ты что, задрота, забыл, как я поступаю с теми, кто прёт против меня? Хочешь, чтобы я закопал тебя рядом с Чикой? Вол, напомни ему! — Ты это, Чмо… делай, что Проша говорит… — Вол был тоже не на шутку напуган. — Проша, пожалуйста, не надо! — скулил Николай… Айна молча смотрела на Прохорова ненавидящим взглядом. Тот, не обращая на неё никакого внимания, схватил Николая за волосы и приставил к его шее нож. — Если ты, сучок, её не оттрахаешь, я вас обоих прирежу, — свистящим шёпотом пообещал Проша. Николай, дрожа всем телом от ужаса, снял штаны и лёг рядом с сестрой. Он пытался что-то сделать, но у него ничего не получалось. Айна, не очень умело, принялась помогать ему. — Ну, мне долго ждать? — Прохоров стоял над ними с ножом и гаденько ухмылялся. Наконец, у Николая стало что-то получаться. Он задёргался на Айне. Та отвернулась к стене. Из её глаз катились слёзы… — Вот видишь, Чмо, — захохотал Проша, — я из тебя мужика всё-таки сделал! Чувака ты завалил, теперь вот и бабу поимел! Это ничего, что собственную сеструху. В следующий раз мы тебе другую тёлку подгоним… Лось, наливай! — язык Прохорова уже изрядно заплетался. Павел разлил по стаканам остатки водки. Себе плеснул на донышко. Изрядное количество спиртного вкупе с сексуальными «упражнениями» сделали своё дело — Проша, Вол, Чмо и Дырса постепенно забылись в тяжёлом, пьяном сне… Павел потихонечку выскользнул за дверь. — Ояр Петрович! — взъерошенный Павел Лосев ворвался в кабинет Долгоногова. Ояр недовольно посмотрел на него, вышел из-за стола и выглянул в коридор. Там никого не было. Долгоногов облегчённо вздохнул и вернулся за стол. — Во-первых, присядь и успокойся, — раздосадованно начал он. — Во-вторых, кто тебе позволил явиться в отдел? Ты что, хочешь засветиться? Это счастье, что в коридоре никого не было. А если кто-то всё же засёк, что ты заходил в милицию? Я же тебе запретил появляться в отделе! Что стряслось-то? Павел, сбиваясь от волнения, подробно рассказал о событиях вчерашнего дня. Он как бы заново переживал довольно жуткую ситуацию, в которую попал накануне. Закончив сообщение, Павел выжидающе уставился на Ояра. Тот молчал, обдумывая создавшееся положение. — Ояр Петрович, скажите же что-нибудь! — не выдержал Павел. — Этого ублюдка надо немедленно брать. Это же бешеный зверь! Он же не остановится! Хотите, я дам свидетельские показания? — Какие показания? — досадливо поморщился Ояр. — Что ты оттрахал малолетку, которой нет ещё и шестнадцати лет? А потом что прикажешь: отправить тебя в камеру? Свидетельские показания будешь давать из СИЗО? Да и что мы предъявим Прохорову — его пьяное хвастовство? Он скажет: знать ничего не знаю — «лепил горбатого»[60], чтобы набить себе цену!