— Тяжёлый! — довольно хрюкнул он, вываливая содержимое на журнальный столик. Высокий принялся рассматривать добычу. В целлофановый пакет были завёрнуты три толстые пачки стодолларовых купюр, небольшая стопка английских фунтов, ещё какая-то валюта. В другом пакете были драгоценности, с которых даже не сняли бирок. Старшой шумно сглотнул слюну. Лиза сидела на диване, полностью опустошённая, по-мужицки расставив ноги и бессильно свесив руки с колен. Одиннадцать лет жизни, и все надежды на будущее рухнули в одночасье. — Можете нас убить, но больше ничего нет, — устало вымолвила она. — Верю, — спокойно произнёс высокий, складывая деньги и ценности обратно в пакет. — Свяжи девку с мальчишкой, — бросил он приходящему в себя парню на диване. — Только сперва найди в коробке с лекарствами валидол и сунь старухе под язык — жмуры[69] нам здесь ни к чему. Спустя несколько минут, налётчики покинули дом. — Засоня, вставай! — Олег почувствовал лёгкое прикосновение нежных губ к своей щеке, однако старался не подавать никаких признаков жизни, притворяясь спящим. Вия присела на краешек кровати и погладила его по плечу. — Ну же, любимый! — в мелодичном голоске девушки проскальзывал еле уловимый латышский акцент, придававший ему ещё больше шарма. Она наклонилась, чтобы поцеловать Олега в губы, и в то же мгновение очутилась в его крепких руках. Ловко, но осторожно он перебросил девушку через себя, и она оказалась рядом с ним на кровати. — Сдавайся на милость победителя! — довольно прорычал Олег, склонившись над ней. — Я уже давно сдалась, — лукаво улыбнулась Вия. Она лежала в его объятиях, всеми клеточками своего тела ощущая их мощь и нежность. Это всегда её безумно возбуждало. Она прикрыла глаза и замерла в ожидании поцелуя… Олег с улыбкой смотрел на девушку. Во время шутливой борьбы полы её лёгкого шёлкового халатика приоткрылись, обнажив небольшую упругую грудь с призывно торчащим возбуждённым соском. Олег почувствовал желание и нежно, только кончиком языка, прикоснулся к нему. Девушка дёрнулась и выгнулась всем телом навстречу… — Так ты, хитрец, уже не спал, когда я тебя будила? — смеющимися счастливыми глазами встретила Вия Олега, выходящего из ванной. Ей нравилось смотреть на эти широкие плечи борца, литую грудь, узкую, обёрнутую полотенцем талию. Почему-то особенно возбуждал её большой шрам на левом плече. Она прильнула к Олегу и поцеловала шрам. — Вия Карловна, а может, ну её, работу? — он нежно прижал девушку к себе. Вия преподавала в школе, и Олегу нравилось называть её по имени и отчеству. Может быть, так в нём реализовывались пробудившиеся вдруг, полузабытые и неясные юношеские устремления, адресованные когда-то молоденьким (и не очень) учительницам. — Олежка, даже и не думай! Тебе пора на службу, — Вия, нехотя, отстранилась от него. Олег вздохнул, быстро оделся и прошёл на кухню. Там его уже ждала большая чашка ароматного кофе. Олег уселся за стол, посадил девушку на колено и принялся неспешно потягивать кофе. Вия, улыбаясь, смотрела на него. Лёгкий халатик едва прикрывал красивую грудь и стройные ножки. Олегу совершенно расхотелось уходить на службу. — Островецкий, не заводись! — засмеялась девушка, поймав его откровенный взгляд. — А между прочим, ещё неизвестно, кто из нас хитрее? — ухмыльнулся Олег. — Ты ведь специально разбудила меня на час раньше! — Конечно, а то ты бы опять опоздал на работу! — Кстати, а почему ты не в школе? — А у меня нет сегодня первого урока. — Так, может, и у меня не будет? — Островецкий!? — девушка, смеясь, погрозила ему кулачком. — Эх, жизнь моя — жестянка! — шутливо пригорюнился Олег. — Вместо того чтобы лежать с хорошенькой девушкой под тёплым одеялом, я должен выходить под тоскливый серый дождь и ловить каких-то жуликов. Где справедливость? — Я твоя справедливость! — Вия крепко прижалась к нему. Олег поднял её на руки и отнёс в прихожую, где они слились в долгом поцелуе. Наконец, он опустил её на пол, чмокнул в носик и направился к двери. — Олежка, приходи сегодня пораньше! — Вия смотрела на него грустными глазами. Олег только молча пожал плечами. Конечно же, он постарается вернуться пораньше, а как сложится день — одному богу известно. За одиннадцать с лишним лет службы в милиции он давно уже перестал загадывать такие вещи… Насчёт тоскливого серого дождя Олег не ошибся. На дворе стояла обычная для Прибалтики начала октября слякотная хмурая погода. Небо было затянуто непроглядными тучами, моросил мелкий заунывный дождь. Олег несколько секунд постоял под козырьком подъезда, затем поднял воротник куртки и решительно шагнул в непогоду. Зонтиков он не признавал принципиально, предпочитая им свободные руки и хороший обзор. Поэтому промок он быстро и, в конце концов, вообще перестал обращать внимание на дождь. Засунув руки в карманы куртки и слегка приподняв плечи, он широко шагал по направлению к отделу милиции, размышляя на ходу. Месяц назад из Белоруссии неожиданно нагрянула его мать — посмотреть, как Олег один справляется с воспитанием дочери. Светланка пошла в первый класс, и бабушка решила не пускать такое важное дело на самотёк. Двух дней хватило ей, чтобы оценить ситуацию и принять решение. Она безапелляционно заявила Олегу, что забирает внучку к себе, так как при его работе он не в состоянии обеспечить девочке надлежащий уход и воспитание. Олег так же решительно ответил отказом. Дело в том, что четыре месяца назад, после трагической гибели жены в автокатастрофе, мать уже забирала внучку к себе, где в преддверии путча[70] девочку похитили, чтобы воспрепятствовать Олегу в расследовании убийства полковника Митрофанова. Тогда с помощью своего друга детства — майора милиции Александра Бобра — Олегу удалось отбить дочку[71], но с тех пор он панически боялся отпускать её надолго от себя. На мать — энергичную, властную женщину — его аргументы не произвели никакого впечатления. Она заявила, что советовалась с майором Бобром, и тот заверил её, что теперь безопасности Светланки ничего не угрожает. Олег перезвонил Александру, который в своей обычной манере сначала послал его за дурацкие вопросы, а затем пояснил, что после путча у «коллег»[72] произошли очень серьёзные изменения. Майор Сидоренко, непосредственно ответственный за похищение Светланки, из органов уволен и теперь, завидев его — Александра — старается переходить на другую сторону улицы. Вообще же «контора»[73] в настоящее время предпочитает вести себя тише воды, ниже травы, поэтому мать Олега может спокойно привозить внучку. Её безопасность он, майор Бобёр, гарантирует. Скрепя сердце, Олег был вынужден согласиться. В глубине души он понимал правоту матери, но всё равно очень скучал по малышке. Понимал Олег и глубинные мотивы такого решения. Мать — умная, практичная женщина — решила развязать ему руки в обустройстве личной жизни. Нельзя же зацикливаться на своём горе, нужно продолжать жить. Вот он и продолжает… С Вией его свёл случай — полтора месяца назад в расследовании уголовного дела было необходимо участие педагога. С тех пор они вместе. Олегу нравилась её неопытность, сочетающаяся со страстностью. Ему нравилось ненавязчиво обучать девушку премудростям взаимоотношений мужчины и женщины, его устраивала её тихая преданная любовь. «Так почему же ты, Олег Семёнович, заглядываешься на других хорошеньких женщин? — в который уже раз он задавал себе этот вопрос. — Почему ты никогда не отказываешься от разнузданного секса с Лидкой Ковалёвой — весёлой, разбитной девчонкой, живущей по соседству? Да потому что продолжает жить твоё тело, а сердце сковано бронежилетом, и неизвестно, когда оно его скинет! Ты отогреваешься теплом любви своих девчонок, а сам не можешь дать им своего тепла — сердце твоё не греет! Ну, и что же теперь со всем этим делать? А ничего, жить! Просто жить! А жизнь — она подскажет…» Олег тряхнул головой: «Хватит этих рефлексий! Ведёшь себя, как институтка»! Он с удивлением отметил, что уже несколько минут стоит под дождём у входа во флигель следственного отдела. «Доиграешься ты со своей интеллигентщиной! Будь проще — и люди к тебе потянутся»! — одёрнул он себя, вспомнив любимое изречение своего друга Ояра Долгоногова. Олег вошёл в свой кабинет. Первым делом он, раздевшись по пояс, повесил сушиться промокшую куртку, свитер и футболку. После чего облачился в форменную рубашку из висевшего на вешалке «дежурного» комплекта. Но согреться не удавалось. Тогда он набросил на плечи шинель и растопил печку. В кабинете стало тепло и уютно. Олег поставил стул поближе к печке и уселся на него. Хотелось ни о чём не думать — просто смотреть на огонь, наслаждаясь его теплом. — Привет, есаул! — в кабинет вихрем влетела Ленка Симоненко, за свой маленький рост прозванная в отделе «карманным следователем». Старшему следователю, капитану милиции Елене Анатольевне Симоненко исполнился тридцать один год. Дюймовочка с точёной фигуркой и детски-миловидным личиком, стремительная и непосредственная — она была любимицей следственного отдела и очень серьёзным профессионалом. Лена была замужем, растила дочь, но, как и у большинства служащих в милиции женщин, семейная жизнь у неё не задалась, брак трещал по всем швам. Свои проблемы Ленка скрывала, как могла, и на людях всегда была весёлой и улыбчивой. Многие её подследственные, обманутые «неподходящей», по их мнению, для следователя внешностью, отнеслись к ней без должной серьёзности и поплатились за это — следователь Симоненко своё дело знала туго. Совсем недавно её стараниями упекли на долгий срок матёрого рецидивиста по кличке Кость. Ленка панически его боялась — Кость запугивал её. Поэтому, в нарушение инструкции, дверь следственной камеры во время допросов всегда была приоткрыта, и около неё на всякий случай находились дежурный по ИВС и кто-нибудь из следователей. Олегу тоже не раз приходилось сопровождать её на допросы, поэтому он и решил, что Ленка опять хочет попросить его сходить с ней в ИВС. — Привет, стрекоза! — улыбнулся он. — Сейчас маленько обсохну, и пойдём… — Куда? — от изумления у Ленки округлились глаза. — Как куда? В ИВС, конечно. Ты же за этим пришла — опять, небось, подстраховка нужна? — Нет, это нормально? Островецкий, ты совсем зарапортовался! К тебе приходит молодая, привлекательная, надеюсь, женщина, а ты зовёшь её в тюрьму, в грязную, вонючую камеру. — А куда мне её звать? — ошалело спросил Олег. — Ну, в кафе, в ресторан, — в весёлых, озорных глазах Ленки прыгали бесенята. — Знаешь, малая, — Олег позволял себе иногда её так называть, — ресторан и кафе могут предсказуемо закончиться постелью. М не-то так-сяк, а тебя уж прополощут по полной программе. Наши отделовские дамы такого «счастья» не упустят… — Да, уж тут ты прав, — Ленка решила немного сбавить обороты. Дружеская, с элементами лёгкого флирта, пикировка, грозила перейти грань, за которой предстояло уже что-то решать. События вполне могли развиться в сторону «служебного романа» со всеми его непредсказуемыми осложнениями. — Ладно, я побегу, — она резко повернулась на каблучках, собираясь выйти из кабинета. — Погоди, чего приходила-то? — задержал её Олег. — Господи! — Ленка всплеснула руками. — Совсем из головы вылетело, умеешь же ты запудрить мозги женщине! — Я!? — вытаращился Олег. — Замнём, — улыбнулась она. — Короче, звонили из госпиталя: Лёвка там, просил тебя срочно прийти… — Что случилось-то? — всполошился Олег. — Лёвка нарвался? — Да нет, — перебила Ленка, — просто забрали вчера вечером с аппендицитом. — Ф-фу! — выдохнул Олег. — Симоненко, ты всё-таки, хотя и толковая, но баба! Нет, чтобы спокойно сказать: «У начальника аппендицит, и его забрали в госпиталь». И всё ясно и понятно. А ты: «Шеф в госпитале»! Иди, знай, что там: может, подрезали или по башке тюкнули? Так и инфаркт получить недолго… — Господи, нежный какой! — усмехнулась Ленка. — Нет, вы, женщины, всё же народ особенный! — не мог успокоиться Олег. — У вас слово поперед мысли вылетает! — О-хо-хо! — она потянулась. — Зато вы у нас тут все сплошь мыслители: Сенеки да Гегели! — Ладно, — Олег махнул рукой, понимая, что острую на язычок Ленку не переспорить, — сейчас немного обсохну и поеду. — Я с тобой, а вещи тащи ко мне в кабинет — утюжком просушу. — У тебя есть утюг? — удивился Олег. — Заходил бы почаще к коллеге — знал бы, что у неё есть в кабинете! — Но утюг-то зачем? — Господи, нужно же иногда после работы куда-то идти, в школу к ребёнку, например, — она лукаво улыбнулась, — вот и подглаживаюсь… — Зачем? — Ну до чего же вы, мыслители, иногда бестолковыми бываете! Ну, посмотри, разве можно куда-нибудь вот так пойти? — она одёрнула на бёдрах не слишком длинную юбочку. — А в чём проблема-то? Нормальная юбка! Желательно, правда, чтобы покороче… — Островецкий!? — Ленка погрозила ему маленьким кулачком. — Я не об этом. Юбка-то мятая, а рабочий день только начался. Представляешь, как она будет выглядеть к концу дня? Олег только пожал плечами. Ему и в голову никогда приходило задумываться о таких вещах.