— Что готово? — удивился Островецкий. — Всё: машина, конвой, осталось только понятых пригласить. Ближе к теме возьму наших «дежурных» бабулек с автостанции. — Ну ты даёшь! — восхитился Олег. — Прямо-таки чудеса оперативности. — С кем поведёшься, — хохотнул Ояр. — Когда ты начал колоть Тыкву, я понял, что придётся сегодня делать проверку его показаний. Ты бы всё равно заставил. Это же твой девиз: «Куй железо, пока горячо»! Слушай, надо его на дверях твоего кабинета написать! — Очень смешно! — насупился Олег. — Короче, я уже всё подготовил, товарищ начальник! — Молодец! — засмеялся Островецкий. — Объявляю тебе благодарность! Иди, купи себе пирожок! Только сначала уведи задержанного. Через некоторое время появился Долгоногов с помощником дежурного, который принял Путниньша и отконвоировал его в камеру временного содержания. Ояр с интересом принялся изучать протокол допроса. — Классная работа! — похвалил он, закончив чтение. — Ну, в этом немалая доля и твоей заслуги, — улыбнулся Олег. — Как это тебе удалось выдернуть сюда Насоса? Ещё накануне, предчувствуя, что Тыква будет вести себя вызывающе и вряд ли станет признаваться, Островецкий и Долгоногов решили устроить маленький спектакль, подключив в качестве статиста преступного авторитета. Тот использовался, естественно, втёмную, но Тыква принял всё за чистую монету и «поплыл». А теперь Олег и Ояр с удовольствием обсуждали нюансы «показательного выступления». — Я ещё вчера позвонил Насосу и сказал ему, что у меня есть к нему несколько неприятных вопросов, которые в его же интересах разрешить побыстрее, — усмехнулся Ояр. — И назначил ему встречу на стоянке напротив окон твоего кабинета. Всё остальное ты видел сам. — А если бы он не повёлся? — Счас! — засмеялся Долгоногов. — Куда бы он делся? Я ему сказал, что если он не прибудет в указанное время в указанное место, то мы — я и ты — вынуждены будем навестить его по месту жительства. А у него, видимо, ещё от прошлого посещения остались неприятные воспоминания. Что поделать, товарищ майор, никто нас не любит… — А что ты ему предъявил? Вы там так усердно размахивали руками, что Тыква чуть в штаны не наложил, — посмеиваясь, спросил Олег. — А я ему сказал, что вчера было разбито стекло в окне твоего кабинета, и есть информация, указывающая на его «быков». Ты бы видел, как он обиделся. Стал бить себя ногами в грудь, что он на такую дешёвку не разменивается. В общем, примерно полчаса он меня уговаривал, что его команда к этому делу не имеет никакого отношения. И знаешь, уговорил! Я ему поверил! Олег прыснул от смеха. — Ну вот, — как ни в чём не бывало продолжил Ояр, — потом ещё с полчасика поговорили за жизнь. Короче, Насос отвалил, довольный собой, что так ловко договорился с ментами. Ну что, обед мы с тобой сегодня заслужили? — А то… Пообедали быстро. Уходя из столовой, Олег накупил в буфете бутербродов и отнёс их Тыкве. — Перекуси, — сказал он. — Сегодня пообедать не удастся. Путниньш благодарно кивнул и откусил сразу пол-сэндвича. Долгоногов тем временем привёз на дежурном «Рафике» двух женщин-понятых. — У меня всё готово, — сообщил он. — Давай, Тыква, мечи быстрее. Островецкий подождал, пока Путниньш закончит есть, после чего пристегнул его наручниками к конвойному. Все четверо проследовали в машину. — Ну, ты, брат, даёшь! — сказал Ояр Олегу, усаживаясь поудобнее в салоне «Рафика». — Ты о чём? — не понял тот. — Сентиментальничаешь, майор, налётчиков бутербродами кормишь… — Ну и что тут такого? — Да кому рассказать — не поверят. Майор Островецкий, гроза криминалитета, подкармливает преступника. — Знаешь, Ояринь, — вздохнул Олег, — мне просто не нравится, когда люди голодные — пусть даже преступники. — Да я не в укор, — Долгоногов обнял друга за плечи, — просто непривычно как-то. «Рафик» тронулся с места. Олег коротко рассказал понятым суть предстоящего следственного действия, после чего обратился к Тыкве с предложением выдать похищенное и воспроизвести на месте обстоятельства налёта на дом Николишиной. Путниньш попросил водителя ехать к гормолзаводу. Там он провёл участников мероприятия в слесарную мастерскую, открыл своим ключом ящик верстака и, покопавшись внутри, вынул оттуда увесистый пакет, набитый золотыми украшениями. У женщин-понятых вытянулись лица. Такого количества драгоценных изделий им никогда не приходилось видеть. Ояр, фотографировавший весь процесс, не преминул запечатлеть их потрясение — такие, казалось бы, несущественные моменты оказывают своё эмоциональное влияние на суд. Возвращаясь к машине, Олег поблагодарил Долгоногова. — За что? — удивился тот. — За то, что не забыл фотоаппарат. Я как-то упустил из вида, — смущённо пояснил Островецкий. — Я же сразу сказал тебе, что у меня всё готово, — пожал плечами Ояр. Сели в машину. Тыква показывал водителю, куда ехать. Прибыли к дому Николишиной. Первым делом Путниньш показал место, где стояли угнанные «Жигули», в которых он, Москвич и Старшой наблюдали за домом перед налётом. Потом зашли во двор. Олег постучал в дверь. Долгое время никто не открывал. Видимо, за дверью пытались рассмотреть визитёров. Островецкий постучал ещё раз. — Кто это? — донёсся из-за двери тревожный голос Лизы Николишиной. — Елизавета, не волнуйся, это мы: майор Островецкий и капитан Долгоногов, — крикнул Олег и встал прямо перед дверным глазком так, чтобы Николишина смогла его лучше рассмотреть. Лиза открыла дверь. С одного взгляда ей стала понятна суть происходящего. — Ты всё-таки нашёл их? — удивлённо воскликнула она. — Ну, не всех и не всё, — усмехнулся Олег. — Я тебе потом всё объясню. А пока мы проведём проверку показаний этого гражданина, — он кивнул на Тыкву, — на месте. Лиза нахмурилась и взглянула на Путниньша. Тот отвёл глаза. — Ну что, Валдис, рассказывай и показывай, — приказал Олег. — Ты ведь не впервые здесь. Тыква, стараясь не встречаться с Николишиной взглядом, стал подробно рассказывать о совершённом преступлении, о том, как вёл себя каждый из соучастников. Слушая его, Лиза как-то внутренне вся сжалась, словно заново переживая перипетии налёта. — Хорошо, что мамы с братиком нет дома, — шепнула она Олегу, — до сих пор ещё не могут прийти в себя. Островецкий согласно кивнул головой. Путниньш тем временем закончил свой рассказ и теперь понуро стоял, уставившись глазами в пол. Олег оформил протокол и дал его подписать понятым и Тыкве. — Послушай, Валдис, у меня сложилось впечатление, что в этом деле у тебя имелся и какой-то личный мотив. Это так? — спросил Олег, внимательно заглядывая в глаза Путниньшу, когда тот выводил свою подпись в протоколе. Тыква отвернулся и замялся с ответом. — Да не тушуйся ты, — усмехнулся Олег. — Я же не буду это фиксировать. Просто интересно… — Четыре года назад, перед армией, — хмуро начал Путниньш, — я с друзьями пошёл в ресторан, отметить окончание школы. И захотел пригласить её на танец. Я же не знал, кто она, — давняя обида вновь захлестнула его. — Я тогда вообще первый раз в ресторане был. А она отшила меня при моих корешах. Сказала, что мне месяц надо вкалывать, чтобы разок перепихнуться с ней. А я ничего, только потанцевать хотел… Олег взглянул на Лизу. Та пожала плечами. — Я не помню такого, — сказала она. — Хотя вполне возможно, что это было. Знаешь, сколько «ухажёров» мне приходится отшивать? Но, в любом случае: извини меня, парень! — обратилась Лиза к Тыкве. — Не думала, что тебя это так сильно заденет. — «Нам не дано предугадать, чем наше слово отзовётся», — процитировал Олег классика. — Кто бы мог подумать, что сказанная когда-то невзначай фраза станет одним из мотивов участия человека в преступлении, — покачал он головой. — Охо-хо, в жизни ещё и не такое случается. Тебе ли не знать, — усмехнулся Ояр. — Давай, наверное, закругляться. — Да, пора, — согласился Островецкий. — Веди Путниньша к машине! — приказал он конвой ному. Тот молча кивнул и повёл преступника к выходу. Около двери Тыква обернулся. — Ты это, Лиз, прости меня! — выдавил он из себя. Хотел сказать ещё что-то, но только вздохнул и, ведомый конвойным, вышел. — Как трогательно! — мрачно пошутил Ояр. — Преступник и жертва простили друг друга. Прямо индийское кино какое-то. — Ладно, киновед, пошли, — засмеялся Островецкий. — Подожди! — вдруг воскликнула Лиза. — Майор, ты же обещал ввести меня в курс дела. Ояр удивлённо вскинул на неё глаза, потом с некоторой долей иронии посмотрел на Олега. — Извини, но я сейчас не могу, — слегка смутился Островецкий, — меня люди ждут. — А зачем им ждать? — парировала Лиза. — Пусть едут. Надеюсь, они и без тебя теперь управятся, — она насмешливо стрельнула взглядом в Долгоногова. — А, правда, Олег, оставайся. Надеюсь, и ты без нас справишься, — не остался в долгу Ояр. — Ладно, — Островецкий недобро зыркнул глазами на острослова, — я задержусь на несколько минут, а вы езжайте. Тыкву оформляй от моего имени по «сто двадцатой»[102] в камеру, а машину отправь за мной. — Не-е, — засмеялся Долгоногов, — сначала ты закончи здесь свои дела (он двусмысленно сделал акцент на слове «закончи»), а потом я пришлю за тобой машину. А ты, красавица, — Ояр, ёрничая, поклонился Лизе, — не обижай нашего майора. Он шутливо послал ей воздушный поцелуй и вышел.