Cлова замерли на его губах, и с криком ужаса он отскочил назад. Поскольку с унылым, тяжелым грохотом тело мертвого немца Генриха скатилось со стула и растянулось на полу. – Боже! Что произошло? А-а-а! Он помчался к звонку и принялся яростно давить на кнопку. Никто не пришел в ответ на звонок, и Лэкингтон кинулся к двери, только чтобы отскочить назад в ужасе. Его окликнули сверху, и когда он поднял голову, то увидел четверых мужчин в масках, и каждый с револьвером, нацеленным на его сердце. – Он мой, – пробормотал Хью. – Понимаете? Это мое мясо. В следующий момент Хью исчез, сбежав вниз по лестнице, и три оставшихся наблюдателя смотрели неподвижно на мрачную сцену. Лэкингтон трясся от ужаса. Распухшее, вздутое тело немца растянулось на полу… Медленно дверь в зал открылась, и с криком ужаса Лэкингтон отскочил назад. Перед ним стоял Хью Драммонд, и выглядел капитан мрачным и беспощадным. – Вы послали за своим шофером, Генри Лэкингтон, – заметил он спокойно. – Я здесь. – Что вы имеете в виду? – пробормотал Лэкингтон. – Я привез вас из Лэйдли Тауэр сегодня вечером, – сказал Хью с ехидной улыбкой. – Ваш шофер был глуп и ныне убит. – Капитан решительно шагнул вперед, и Лэкингтон попятился. – Выглядите напуганным, Генри. Может случиться так, что разум молодой свиньи, в конце концов, лучше, чем ваш? – Чего вы хотите? – простонал преступный гений. – Я хочу схватить вас, Генри… просто добраться до вас. До настоящего времени вы всегда использовали банду своих хулиганов против меня. Теперь моя банда занимает этот дом. Но я не собираюсь использовать их. Все будет просто – вы и я. Встаньте, Генри, сразимся по-честному! Он пересек комнату и застыл перед сжавшимся негодяем. – Возьмите половину. У меня есть сокровища… Я имею… – начал причитать Лэкингтон… И Драммонд ударил. – Я возьму все, Генри, чтобы возвратить законным владельцам. Ребята! Заберите эту парочку. Четверо в масках вошли и утащили связанных бандитов. – Запуганный кролик, Генри и доброжелательный джентльмен, которого вы поставили, чтобы охранять мисс Бентон! Они «ушли»… Теперь мы один на один. Просто вы и я. И один из нас примет ванну. – Но ванна означает смерть! – завопил Лэкингтон. – Смерть в муках! – Неудачно для того, кто ее примет, – заметил Драммонд, шагнув к негодяю. – Вы убьете меня? – зарыдал испуганный Лэкингтон. – Нет, Лэкингтон; я не собираюсь убивать вас. – Свет надежды зажегся в глазах мерзавца. – Я хочу побороться с вами, чтобы решить, кто из нас уйдет в небытие, если ваш состав содержания ванны правилен. Ту малую жалость, что я к вам испытывал, убила ваша трусость! Защищайтесь, или я вас просто убью! И Лэкингтон стал сражаться. Он бился отчаянно, но заранее знал, что проиграет. Потому что он смертельно боялся. Боялся этого солдата с простым и суровым лицом. Боялся проиграть. Шаг за шагом Хью теснил противника к роковой ванне. Наконец Лэкингтон ступил на край ванны и удвоил усилия. Но солдат уже взял его за горло и поднял в воздух над ванной. Перед тем как разжать руку, Драммонд сказал: – Генри Лэкингтон, это возмездие! Разжав руку, капитан отступил, и жидкость сомкнулась над головой несчастного. Но только на миг. С ужасным воплем Лэкингтон выпрыгнул из ванны, и даже Драммонд почувствовал мгновенный приступ растерянной жалости. Поскольку одежда преступника была уже сожжена и его кожа приобрела цвет раскаленной меди. Обезумев от мук, он помчался к двери и выскочил наружу. Четыре стража, ошеломленные зрелищем, отскочили и пропустили его. И доброжелательное милосердие, которое Лэкингтон не оказывал никому, было оказано ему судьбой. Вслепую он бросился вниз по лестнице, и когда Драммонд добрался до двери, конец уже настал. Кто-то, должно быть, взвел механизм пятой ступеньки. Поскольку внезапно тяжелый стальной груз, вращающийся на рычаге, вылетел из стены и поразил негодяя прямо в шею. Без звука он упал вперед, и груз вернулся в гнездо. И таким образом Лэкингтона убило его же изобретение. Действительно, возмездие оказалось простым… – Остался Петерсон, – отметил американец, входящий в зал и зажигающий сигару. – Петерсон, – согласился Драммонд. – И девица, – добавил он машинально. Глава двенадцатая, в которой игра подходит к концу Именно в течение следующего часа или двух таланты господина Джерома К. Грина проявились во всем блеске. Определенные приготовления в честь прибытия Петерсона были должным образом выполнены, и затем возник вопрос сейфа, в котором хранилась пресловутая бухгалтерская книга. – Там, – сказал Драммонд, указав на тяжелый стенной сейф, на противоположной от сокровищницы Лэкингтона стене. – И мне не кажется, что он открывается кнопкой! – Следовательно, капитан, – растягивал слова американец, – мы откроем его иначе. У меня завалялся кусочек хорошего мыла. Из кармана он достал кусок желтого мыла, и другие поглядели на него с любопытством. – Сейчас я продемонстрирую, как американские взломщики поступают, если бестактные хозяева заперли сейф! Янки заполнил мылом каждую щель. – Если любой из вас думает о карьере взломщика, предупреждаю, осторожность превыше всего! Из другого кармана он достал каучуковую бутылку. – Не ставьте на пол, если вы хотите быть похоронены– ми по-христиански. Разрывает в мелкий фарш! Зрители отскочили, и американец засмеялся. – Я могу спросить, что это? – спросил Хью вежливо из района двери. – Решенный вопрос, капитан, – ответил детектив, тщательно налив часть жидкости в мыльную пену. – Это, как я уже сказал вам, гелигнит; или, как ребята называют его, смазка. Он добавил еще и тщательно заменил стопор в бутылке. – Теперь детонатор и немного плавкого предохранителя, и я предполагаю, что мы свалим отсюда. – Он прямо как сапер, – заметил Тоби, выскакивая в сад; и на миг или два позже американец присоединился к ним. – Может быть, необходимо сделать это снова, – объявил он, и тут донесся грохот взрыва. – С другой стороны, – продолжал он, возвращаясь в комнату и спокойно открывая стальную дверь, – ваша книга, капитан. Он спокойно зажег свою сигару, как будто вскрывал по двенадцать сейфов в день, и Драммонд взял тяжелую бухгалтерскую книгу и положил ее на стол. – Идите завтракать, – скомандовал он приятелям. – Я буду занят некоторое время! Он сел за стол и начал переворачивать страницы. Американец забавлялся с фальшивым китайским ларцом; Тоби и Питер растянулись на двух креслах, нагло храпя. И через некоторое время детектив оставил ларец и сел возле Драммонда. Каждая страница содержала до полудюжины записей одного типа, и необъятность проекта потрясла их. – Я сказал вам, что он был важным человеком, капитан, – заметил американец, откинувшись в кресле и созерцая гроссбух через полузакрытые веки. – Можно только надеяться, что мы вовремя, – отметил Хью. – Черт побери, – взорвался он. – Конечно, полиция должна знать об этом! Американец зажмурился еще крепче. – Ваша английская полиция знает большую часть этого, но есть некоторые специфические законы в вашей стране. У нас, если правительству не нравится человек, он садится в тюрьму, где есть место и время подумать. Но здесь чем более нагло человек себя ведет, чем большее он готовит кровопролитие и бунт, тем больше констеблей прибегают, чтобы охранять его от простуды… Капитан нахмурился. – Посмотрите на это, – проворчал он. – Этот гад – член парламента. За что он получает четыре тысячи фунтов? – Да конечно, чтобы купить хорошее теплое нижнее белье, – усмехнулся детектив. Потом он наклонился вперед и прочитал имя. – Но разве он не шишка в одном из ваших многочисленных профсоюзов? – Бог его знает… – проворчал Хью. – Я видел гада лишь однажды. – Он перевернул еще несколько страниц. – Да ведь если это денежные суммы, Петерсон, должно быть, потратил состояние. Две тысячи фунтов Ивольскому. Кстати, это тип, которым я спас себя на лестнице… В тишине они продолжили исследование книги. Вся Англия и Шотландия были разделены на районы с определенным населением, а не площадью, и каждый район, казалось, был в подчинении у одного директора. У переменного количества подрайонов в каждом главном подразделении был суб-директор и штат, и на некоторых именах Драммонд протирал глаза в изумлении. Кратко обязанности каждого человека были обрисованы в общих чертах: местность, в которой он работал, его точные обязанности, так чтобы перекрывание было уменьшено до минимума. В каждом случае штат был малочисленным, работа – в основном, организаторской. Но в каждом районе там имелись десяток или дюжина имен, которые были эвфемистически обозначены как лекторы; в то время как в конце книги имелось почти пятьдесят имен – мужчин и женщин, – кто был гордо обозначен как старшие лекторы. И если Драммонд тер глаза на некоторых именах сотрудников организации – первый класс, старшие лекторы лишили его дара речи. – Это же известнейшие люди страны! Их знает каждая собака! К ним прислушиваются! Может, они и не ангелы, но не преступники же! – бушевал Хью. – Ну, не больше, чем Петерсон! Смотрите, капитан, мне ясно, что происходит. В любой стране сегодня есть все виды людей с ветром в голове. Они просто не могут прекратить болтать, и пока еще это не уголовное преступление. Некоторые из них верят тому, что они говорят; некоторые умнее. И если они умнее, это делает их еще хуже: они начинают писать. У вас есть умные люди в этом списке, – и они страшнее всего! Но есть люди еще страшнее – циники, использующие болтунов и бунтарей, чтобы таскать каштаны из огня. И есть рабочие и бедняки – которыми пользуется вся эта шваль, которыми прикрывается, которых, в сущности, презирает. К счастью, они все слишком разрозненны и сами не знают, чего хотят. Но вот приходит Петерсон и использует всех! Честных и жуликов, бунтарей и болтунов. Всех объединяет и организует, финансирует, направляет… Драммонд задумчиво втянул дым. – Работая для революции в этой стране, – заметил он спокойно. – Именно. И когда он попадется, я предполагаю, что вы не посадите Петерсона. Он окажется ни при чем. Я предположил это в Париже; теперь я знаю. Но это не преступление!. В суде, действующем по нормам общего права, он может поклясться, что это была организация по продаже птичьего корма. Некоторое время Драммонд курил в тишине, в то время как спящие ворочались тревожно на стульях. Все это казалось простым, несмотря на необъятность схемы. Как большинству нормальных англичан, политика и трудовые споры до сих пор не были ему интересны; но никто, кто читал хоть раз газету, не мог не знать о вулкане, который кипел ниже поверхности повседневной жизни в течение многих минувших лет. – Из ста революционеров дела до рабочих нет ни одному. Рабочие нужны им, чтобы сделать грязную работу, чтобы через кровь и огонь привести их к власти! А власть им нужна – чтобы грабить бедных рабочих и помыкать ими, – продолжал американец. Драммонд кивнул и зажег другую сигарету. Странные вещи, которые он прочитал, припоминались ему: профсоюзы, отказывающиеся позволить демобилизованным солдатам присоединяться к ним; угрозы прямого действия. И для чего?