— Теперь я чувствую себя непобедимой, — сухо говорю я. Валери криво усмехается и берет меня под руку в качестве моральной поддержки. Остановившись в двух шагах от меня, Джордан пару раз довольно громко втягивает носом воздух. — От тебя воняет, — сообщает она мне. — И это не мусор из твоего шкафчика. Это ты. — Спасибо, что сказала. Наверное, теперь мне придется принимать душ дважды в день, — сладким голосом отвечаю я, хотя внутри меня рождается беспокойство — а что, если от меня и правда пахнет? Это будет так же отвратительно, как прилипшая к моей туфле использованная прокладка. Джордан вздыхает и перекидывает волосы через плечо. — Этот запах не смыть в душе. Видишь ли, ты оборванка. Я вопросительно смотрю на Вэл, которая в ответ лишь закатывает глаза. — Ну ладно, — радушно отвечаю я. — Спасибо, что просветила. Джордан хочет выставить меня идиоткой, так что единственное, что мне остается — не позволить ей втянуть меня в свои игры. Но мое равнодушие не заставляет ее уйти. Она продолжает говорить — ей, наверное просто нравится слушать звук собственного голоса. — От оборванцев всегда несет отчаянием. Что ж, тут она права. Аромат стрип-клуба. Я заставляю себя пожать плечами. — Я так понимаю, что, назвав меня «оборванкой», ты хотела меня оскорбить. Но вот чего я не понимаю: с чего ты решила, будто мне так важно твое мнение. Джордан, мир огромен. Через два года уже никто и не вспомнит, как ты запихала в мой шкафчик гору мусора или как обзывала меня. Черт, да об этом уже все забыли. У нее открывается рот, а Валери утыкается лицом в мое плечо, чтобы скрыть смех. Но мне так и не удается дождаться от Джордан ответа. За моей спиной происходит какое-то движение. Народ разбегается в стороны, и еще до того как идеальные красные губы Джордан произносят имя, я уже знаю, кто стоит позади меня. — Рид, — выдыхает она. — Я тебя не заметила. Неуверенность в ее голосе порядком меня удивляет. Интересно, что именно содержалось в указаниях Рида касательно меня? Я мысленно делаю пометку спросить об этом у Валери. — Ты закончила? — спрашивает он, и я не понимаю, к кому именно обращается парень — ко мне или к Джордан. Судя по тому, что ее взгляд направлен куда-то выше моей головы, она тоже не понимает. — А я все думала, когда ты захочешь заняться нашим заданием по английскому, — наконец произносит она. — Я его уже сделал, — резким тоном отвечает парень. Джордан облизывает губы. Для нее это как пощечина, и мы все это понимаем. Мне даже почти жаль ее... почти. — Привет, Рид, — раздается другой голос, более тихий. Он принадлежит очень хрупкой на вид девушке с золотистыми волосами, заплетенными в косы и уложенными вокруг ее головы наподобие короны. Ее васильковые глаза обрамляют невероятно длинные ресницы, которые дрожат, словно перышки, пока она ждет ответа Рида. — Эбби, — произносит он, и его лицо тут же смягчается. — Рад тебя видеть. Половина девчонок в школе заявляют, что переспали с ним, но говорят ли они правду — кто знает. Я точно знаю только про одну, подругу Джордан, Эбби. Так вот кто сумел поймать Рида на крючок, по крайней мере, один раз. И я вижу почему. Она прекрасна. Ничем не уступает Джордан, но во внешности Эбби куда больше мягкости. В отличие от Джордан, в отличие от меня. Так вот кто нравится Риду? Нежные девочки, которые умеют вовремя отступить? Неудивительно, что он не заинтересовался... стоп, о чем я вообще думаю? Мне плевать, привлекаю я Рида или нет. Пусть встречается с бледными, мечтательными девицами типа Эбби сколько влезет. — Я скучала по тебе, — произносит она, и печальное томление в ее голосе заставляет нас всех смущенно переступить с ноги на ногу. — Летом у меня было много дел, — засунув обе руки в карманы, отвечает Рид. Он избегает встречаться взглядом с Эбби, а в его голосе звучит намек на то, что их отношения закончились. Она тоже это слышит, и ее глаза начинают блестеть. Возможно, для Рида все кончено, но совершенно очевидно, что Эбби еще не смирилась с этим. Я невольно ей сочувствую. Когда тяжелая ладонь Рида опускается на мое плечо, я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. И от меня не ускользают полные злобы взгляды девочек из рекламы зубной пасты и уязвленное выражение лица Эбби. Если Рид Ройал и должен кого-то касаться, то точно не меня. — Ты готова, Элла? — бурчит он. — Э-э-э, да? Пока Рид ведет меня в сторону пикапа Истона, я даже не спорю — разыгравшаяся перед этим сцена все еще вызывает у меня нервную дрожь. Но когда мы оказываемся рядом с машиной, я вырываюсь из его хватки. — Где Истон? — Повез домой близнецов. — Ты только что использовал меня, чтобы отделаться от своей бывшей? — спрашиваю я, когда он открывает дверцу и заталкивает меня внутрь. — Она не моя бывшая. — Парень захлопывает дверцу. Пока Рид обходит пикап, я смотрю, как Валери, улыбаясь широченной улыбкой, машет мне рукой. Джордан стоит позади нее и сверлит меня сердитым взглядом. А у Эбби вид брошенного щенка. — Пристегнись, — приказывает Рид и заводит двигатель. Я делаю, как велено, но только потому что так безопасно, а не потому что он сказал. — Где Дюран? — Я тоже машу Валери, и она показывает мне поднятые вверх большие пальцы. Надеюсь, Джордан этого не видит, иначе Валери может переехать из своей спальни в чулан в подвале. — И почему меня везешь ты? — Я хотел поговорить с тобой. — Рид делает паузу. — Ты пытаешься поставить нашу семью в неловкое положение? Изумленная его словами, я разворачиваюсь на сиденье, чтоб посмотреть на него, и стараюсь не обращать внимания на то, какими сексуальными выглядят его сильные руки, когда парень с досадой сжимает руль. — Ты думаешь, я сама засунула себе в шкафчик мусор? — с негодованием спрашиваю я. — Я не про этот детский розыгрыш, который устроила Джордан. Я имею в виду твою работу в пекарне. — Во-первых, как ты об этом узнал, мистер Следопыт? И во-вторых, почему эта работа может поставить вас в неловкое положение? — Во-первых, по утрам у меня тренировки. Я видел, как Дюран подвозил тебя, — огрызается Рид. — Во-вторых, это намек на то, что мы недостаточно заботимся о тебе. Во время ланча кто-то спросил, не купил ли Каллум эту пекарню, иначе почему там работает новый член семьи Ройал. Я откидываюсь на спинку кресла и скрещиваю руки на груди. — Ох, господи, мне так жаль, что во время ланча тебе пришлось отвечать на такие неприятные вопросы. Ты, наверное, чувствовал себя очень неловко. Это гораздо хуже, чем вылетающий из твоего шкафчика тампон, который попадает тебе в лицо. Когда он ухмыляется, я теряю всякое самообладание. Меня переполняют досада и обида, накопившиеся за все это время. Я устала притворяться спокойной девочкой-паинь- кой. Встав на колени, я бью его прямо по макушке. — Блин, — ругается он. — За что это, черт побери? — За то, что ведешь себя как козел! — Я снова набрасываюсь на него, спрятав большой палец и выставив костяшки — в точности так, как учил меня один из бойфрендов моей мамы. Рид с силой отталкивает меня обратно к пассажирской дверце. — Сядь, черт тебя дери! Из-за тебя мы разобьемся! — Не буду я садиться! — Я снова замахиваюсь на него. — Я устала от тебя, от твоих нападок, от твоих мерзких друзей! — Может, если ты будешь со мной честна, я отзову псов. Что за игру ты ведешь? — Он со злобой смотрит на меня, удерживая на расстоянии одной рукой. Я пытаюсь добраться до него, но ловлю лишь воздух. — Хочешь знать, что за игру я веду? Я хочу окончить школу и поступить в колледж! Вот какая у меня игра! — Почему ты приехала сюда? Я знаю, что ты взяла деньги от отца. — Я не просила твоего папу привозить меня сюда! — Но ты не очень-то сопротивлялась, — отрезает он. — Если сопротивлялась вообще. Это обвинение уязвляет, наверное, отчасти потому, что это правда, но еще потому, что так нечестно. — Да, я не сопротивлялась — потому что я не какая-нибудь идиотка. Твой отец предложил мне будущее, и я была бы полной дурой, если бы отказалась от такого предложения. Если из-за этого я кажусь кому-то охотницей за чужими деньгами, мне плевать. По крайне мере, я не из тех, кто заставляет других идти три километра пешком в темноте по незнакомой местности. Я с удовлетворением наблюдаю, как в его глазах мелькает сожаление. — Значит, ты признаешь, что тебе совершенно не стыдно, — выплевывает он. — Да, мне не трудно признать, что мне ничуть не стыдно, — огрызаюсь я в ответ. — Стыд и принципы лишь для тех, кому не нужно волноваться о всяких мелочах, как, например, о том, сколько еды я могу купить себе на один доллар, или как мне оплачивать счета за мамино медицинское обслуживание, или смогу ли я купить немного травки, чтобы она хотя бы на час перестала чувствовать боль. Стыд — это роскошь. Я в изнеможении откидываюсь назад. Я прекращаю попытки ударить его. Это все равно бесполезно. Он слишком сильный. Черт бы его побрал. — Ты не единственный, на чью долю выпала тяжесть утраты. Ты не единственный, кто потерял мать. О, бедненький Рид Ройал, — насмешливо говорю я, — он стал превращаться в подонка, когда умерла его мамочка. — Заткнись.