Господи боже мой. Стиснув зубы, я встречаюсь с его мрачным взглядом и говорю: — Я не трахаюсь с твоим отцом. И меня тошнит даже от одной мысли об этом. Парень пожимает плечами. — Я бы не удивился. Он любит молоденьких. Это явный намек на Брук, но я не комментирую его слова. Мой взгляд вновь устремляется на каминную полку. Мы с Истоном храним молчание так долго, что я начинаю задаваться вопросом, почему он все еще здесь. — Дядя Стив был крутым мужиком, — наконец произносит он. — Телки скидывали с себя трусики, когда он входил в комнату. Фу! Фу! Фу! Вряд ли кому-то захочется узнавать такие подробности о своем отце. — А каким он был еще? — пересилив себя, спрашиваю я. — Мужик как мужик. Мы не особо много времени проводили в его компании. Он всегда зависал в кабинете моего отца. Они могли просидеть вдвоем за разговорами несколько часов. — В голосе Истона слышится горечь. — О, твой папочка любил моего папочку больше, чем вас? Поэтому вы так сильно меня ненавидите? Он закатывает глаза. — Сделай одолжение, перестань дразнить моего брата. Если ты и дальше продолжишь его провоцировать, пострадаешь сама. — К чему это предостережение? Разве ты сам хочешь не этого — чтобы я страдала? Парень ничего не отвечает, отходит от камина и оставляет меня одну, а я продолжаю смотреть на фотографию своего отца. В полночь меня будят приглушенные голоса, которые доносятся из коридора рядом с дверью в мою спальню. Я плохо соображаю, но голос Рида узнаю сразу, и хотя лежу на кровати, все равно чувствую слабость в коленях. Я не видела его с нашей ссоры в машине. Когда он вернулся после ужина с Каллумом, я уже снова заперлась в своей комнате, но, судя по разъяренным тяжелым шагам и хлопнувшей двери, вечер прошел не очень хорошо. Не понимаю, зачем мне пришло в голову вылезти из кровати и подкрасться на цыпочках к двери. Обычно я не подслушиваю, но сейчас мне хочется знать, с кем он говорит и о чем. Мне хочется знать, обо мне ли идет речь, как бы амбициозно это ни прозвучало. Мне действительно нужно знать. — …тренировка утром. Это говорит Истон, и я прижимаюсь ухом к двери, чтобы лучше слышать. — …согласился уменьшить на все время сезона. Рид что-то бормочет, но я не могу разобрать слова. — Я понял, ясно? Я тоже не в восторге от того, что она здесь, но это не причина, чтобы. — Истон обрывает предложение. — Дело не в ней. — Это предложение звучит громко и четко, и я не знаю, то ли радоваться, то ли огорчаться, что тема их разговора не касается меня. — …тогда я еду с тобой. — Нет, — резко отвечает Рид. — Сегодня поеду один. Он куда-то собирается? И куда же, черт побери, он собирается так поздно, когда завтра нам в школу? Внутри разрастается чувство тревоги, что, вообще-то, даже смешно — с чего это я вдруг начала беспокоиться о Риде Ройале, парне, на которого еще недавно набросилась с кулаками в машине? — Ты заговорил как Гид, — упрекает Рид Истона. — Ну да, тогда, может, ты… Их голоса снова становятся едва различимыми, что чертовски досадно, потому что, судя по всему, я пропускаю кое-что важное. Меня так и подмывает распахнуть дверь и остановить Рида, но уже слишком поздно. По коридору эхом отдаются звуки шагов, с щелчком закрывается дверь. Потом слышны шаги лишь одного человека, все тише и тише по мере того, как он спускается вниз по лестнице. Спустя несколько минут во внутреннем дворе раздается урчание двигателя машины — Рид уехал. Глава 14 На следующее утро я выхожу из дома и обнаруживаю Рида, который стоит, опираясь на пикап Истона. На нем кроссовки, длинные спортивные шорты, майка с разрезами по бокам — подонки, как он, не имеют права выглядеть так сексуально. Бейсболка надвинута на глаза. Я оглядываюсь, но черного лимузина нигде не видно. — Где Дюран? — Ты собираешься в пекарню? — А ты собираешься сжечь ее дотла, чтобы я, работая там, не позорила имя Ройалов? Он раздраженно фыркает. Я фыркаю в ответ. — Ну так что? — бубнит Рид. Я хмуро гляжу на него. — Да, я собираюсь на работу. — У меня тренировка, так что, если тебя нужно подвезти, залезай в машину, иначе придется идти пешком. Парень открывает пассажирскую дверь и топает к месту водителя. Я вновь озираюсь в поисках Дюрана. Где он, черт его подери? Когда Рид заводит мотор, я все-таки сажусь с ним рядом. За двадцать минут ему вряд ли удастся серьезно обидеть меня. — Пристегивайся! — рявкает он. — Я только что села. Подожди, сейчас. — Я поднимаю глаза к потолку и прошу Господа дать мне немного терпения. Машина не трогается с места до тех пор, пока я надежно не пристегнута. — У тебя что-то типа мужского ПМС или ты круглые сутки в дерьмовом настроении? Рид не отвечает. Ненавижу себя за это, но не могу перестать пялиться на него. Разглядывать его лицо, как у кинозвезды, идеальной формы ухо, выглядывающее из-под темных волос. У всех Ройалов темные волосы, но разных оттенков. У Рида они скорее каштановые. Если смотреть на его профиль, то на носу можно заметить маленькую горбинку — интересно, кто из братьев сломал ему нос? Нет, совсем несправедливо, что этот парень такой сексуальный. К тому же, все в его облике так и кричит: «Плохой парень!», и это делает его еще более притягательным. Похоже, мне нравятся плохие парни. Стоп, о чем это я, черт возьми, думаю? Мне не нравятся плохие парни, и уж тем более Рид. Большего козла я не встречала в. — Почему ты на меня пялишься? — раздраженно спрашивает он. Я отталкиваю от себя все сумасбродные мысли и парирую: — А что, нельзя? — Я тебе нравлюсь, да? — подначивает Рид. — Нет, просто хочу запомнить, как выглядит придурок в профиль. Ну, знаешь, если вдруг на уроке рисования меня попросят его изобразить, будет от чего отталкиваться, — весело отвечаю я. Он издает какое-то мычание, подозрительно похожее на сдерживаемый смешок. Впервые за все время я перестаю нервничать в его присутствии. Оставшаяся часть поездки проходит быстро, даже слишком быстро. Когда в поле зрения появляется пекарня, я даже чувствую что-то, похожее на разочарование. Бред какой-то, потому что мне не нравится этот парень. — Ты будешь возить меня каждое утро или сегодня просто исключение? — спрашиваю я, когда Рид тормозит напротив «Френч-Твист». — Все зависит от того, как долго ты будешь продолжать весь этот цирк. — Это не цирк. Я зарабатываю себе на жизнь. Я торопливо вылезаю из пикапа, пока он не отпустил очередную глупость или грубость.