Подбородок Рида опускается на мое плечо, его губы замирают в миллиметрах от моего уха. — Ты хочешь, чтобы я сказал это? — шепчет он. — Ладно, я скажу. Я хочу тебя. Я чертовски сильно хочу тебя. Я чувствую, как в мою задницу вжимается его твердый член, и знаю, что он не лжет. По телу пробегает дрожь. Рид разворачивает меня лицом к себе, и его рот обрушивается на мой. Поцелуй получается таким страстным, что может превратить воды Атлантики в лаву. Мои губы раскрываются, и его язык проскальзывает внутрь, жадно лаская меня, не давая дышать. Рид стонет и обхватывает ладонями мои ягодицы, втискиваясь в меня бедрами, чтобы я могла почувствовать каждый его дюйм. После еще одного опьяняющего поцелуя он отпускает меня и пятится назад. — В следующем году я уеду в колледж, — хриплым голосом произносит Рид. — Я уеду и, возможно, больше никогда не вернусь. Я не такой эгоист, чтобы начать что-то, что не смогу закончить. Я не стану так поступать с тобой. Я хочу сказать, что мне плевать. Что я смогу довольствоваться всем, что он в силах мне предложить, пусть даже на короткое время. Но я молчу, потому что знаю, что мои слова не изменят его решения. — Давай вернемся в дом, — бормочет парень, когда мое молчание затягивается. Не говоря ни слова, я следую за ним. Мои губы все еще покалывает от его поцелуя, но сердце разрывается от боли из-за его отказа. Я уже начинаю засыпать, как дверь в мою комнату распахивается. Я чуть приподнимаю голову. И тут же сон как рукой снимает. Рид залезает на кровать. Он ничего не говорит. В комнате слишком темно, и мне не видно его лица, но я чувствую тепло его тела, когда он придвигается ближе. Чувствую жар его ладони, когда он гладит мою щеку, а потом хватает за подбородок и поворачивает к себе. — Что ты делаешь? — шепчу я. Его голос полон муки. — Я решил быть эгоистом. Мое сердце чуть не разрывается от счастья. Обняв Рида за шею, я притягиваю его к себе. Его губы нависают над моими, но он не спешит целовать меня. — Только сегодня, — предупреждает он. — Вчера ты тоже так говорил. — В этот раз я серьезно. — Тут Рид целует меня, и все мои возможные протесты теряются в лихорадочном слиянии наших губ. Когда мой язык касается его языка, Рид издает стон. Его крепкие бедра двигаются мне навстречу, эрекция трется о мою ногу. Я меняю положение, и вот мы лежим лицом к лицу, сливаясь ртами в одно целое. — Черт, — выдыхает он, и его ладонь скользит под мою футболку. В трусики. Его пальцы дразнят меня, нажимая на чувствительные точки, и заставляют стонать в его губы. Наши руки все время ищут обнаженную кожу, чтобы касаться друг друга. Мы не делаем перерыв, чтобы глотнуть воздуха, мы не в силах разорвать наш страстный поцелуй. Вскоре комок напряжения внутри меня взрывается миллионом маленьких частичек. По телу прокатываются волны удовольствия, и я ловлю ртом воздух, впиваясь в губы Рида. А потом настает моя очередь проглотить стон Рида, когда он содрогается рядом. Потом мы лежим, сплетясь в клубок, и целуемся, кажется, не один час. Я не хочу, чтобы он уходил. Я хочу, чтобы он оставался в этой кровати вечно. Но, как и прошлой ночью, Рид уходит. На следующее утро я просыпаюсь одна. Я уже начинаю думать, что мне все приснилось, но перевернувшись на другой бок, чувствую его запах на подушке. Запах его шампуня, его мыла, его лосьона после бритья. Он был здесь. Это был не сон. Ощущение потери больно бьет в самое сердце, и даже яркий солнечный свет, струящийся сквозь занавески, не может сгладить разочарование, омрачающее мое утро. Но разочарование сменяется приступом паники, потому что неожиданно раздается пронзительный крик, от которого звенят стекла. Кажется, он доносится из гостиной в передней части дома. Я соскакиваю с кровати и распахиваю дверь как раз в тот самый момент, когда раздается новый оглушительный вопль. — Тебе это с рук не сойдет! — верещит Брук. — Не в этот раз, Каллум Ройал! Глава 30 Я подбегаю к перилам второго этажа, когда из своей спальни вываливается Истон. Темные волосы парня торчат в разные стороны, глаза красные. Он подходит и встает рядом со мной. — Что за черт? Мы смотрим вниз, где в просторном холле друг напротив друга застыли Каллум и Брук. В этой сцене есть что-то комичное, потому что Брук почти на голову ниже Каллума и ее угрожающая поза вряд ли может кого-то напугать. — У меня есть право быть здесь! — кричит она, тыча острым ногтем в его грудь. — Ничего подобного. Ты не Ройал, ты не О’Халлоран. Это не твой дом. — Тогда скажи мне, где мое место? Почему я должна терпеть твою ложь? Ты обращаешься со мной как с содержанкой, а не как со своей девушкой! Где мое кольцо, Каллум? Где, мать твою, мое кольцо? Я не вижу лица Каллума, но зато замечаю, как напряглись его плечи. — Тело моей жены еще даже не успело остыть! — рычит он. Истон тоже заметно напрягается. Я беру его за руку, и он сильно, до боли, сжимает мои пальцы. — Ты ждешь, что я снова женюсь, как будто это какой пустяк. — Два года! — перебивает его Брук. — Она мертва уже два года! Смирись с этим! Каллум пятится назад, как будто она ударила его. — Я больше не позволю тебе водить меня за нос. Не позволю. — Брук кидается к нему и хватает его за рубашку. — Между нами все конечно, слышишь? Кончено! Оттолкнув Каллума, Брук разворачивается и марширует к парадной двери, ее высокие каблуки цокают по мраморному полу. Каллум остается стоять на месте, и когда она понимает, что он не собирается ее догонять, то поворачивается к нему и тычет в него пальцем. — Сейчас я выйду отсюда и больше никогда не вернусь! — Когда будешь выходить, смотри, чтобы дверь не ударила тебя по заднице, — ледяным тоном отвечает он. Истон фыркает. — Ты… ты… ты чудовище! — взвизгивает Брук. Она с такой силой распахивает дверь, что с улицы задувает порыв ветра, который долетает даже до второго этажа. С неменьшей силой захлопнув ее за собой, блондинка в миниплатье исчезает за порогом. В холле повисает тишина. Краем глаза я замечаю какое-то движение, и, повернувшись, натыкаюсь на стоящих за нами остальных братьев. Близнецы сонно моргают. Гидеон, похоже, потрясен. На лице Рида не отражается ни одной эмоции, хотя, клянусь, я заметила, как в его глазах мелькнула радость торжества. Истон даже не пытается скрыть свое ликование. — Неужели это произошло на самом деле? — спрашивает он нас, изумленно качая головой. Каллум слышит голос сына и поднимает голову. Скандальный уход Брук скорее удивил его, чем расстроил. — Пап! — с широченной улыбкой кричит ему Истон. — Ну ты молоток! Поднимайся сюда и дай мне пять. На лице Каллума отражается усталость. Вместо того чтобы ответить сыну, он смотрит на меня. — Раз уж ты проснулась, Элла, то спустись, пожалуйста, в мой кабинет. Нам нужно кое- что обсудить. — И Каллум выходит из холла. Я в нерешительности закусываю нижнюю губу. И вдруг вспоминаю, как он только что сказал Брук, что она не Ройал, не О’Халлоран, — и мое беспокойство только растет. У меня такое чувство, что они ругались из-за Стива. То есть, косвенно, из-за меня. — Иди, — шепчет Рид, потому что я так и продолжаю стоять у перил. Как обычно, я инстинктивно повинуюсь его приказу. Он словно подчинил меня своей воле, и я не уверена, что мне это нравится. Хотя ничего не могу с этим поделать. На ватных ногах я спускаюсь вниз и вхожу в кабинет Каллума. Он уже открыл свой бар и как раз наливает себе стакан скотча. — Вы как? — тихо спрашиваю я. Он взмахивает рукой, в которой зажат стакан, и немного алкоголя выплескивается на стол. — Я в порядке. Все нормально. Прости, что эта сцена разбудила тебя. — Как вы думаете, между вами действительно все кончено? — Мне все равно жалко Брук. Я видела ее стервозную сторону, но, в общем, она была очень мила со мной. По крайней мере, я так думаю. Брук Дэвидсон — крепкий орешек, который не так просто раскусить. — Скорее всего. — Мужчина делает глоток скотча. — Она была не так уж неправа. Для женщины два года — большой срок. — Каллум ставит стакан на стол и проводит рукой по волосам. — Завещание огласят через две недели. Я непонимающе смотрю на него.