Мой удивленный взгляд встречается с его глазами. — Я, э-э-э… спасибо. — Не думала, что я действительно отдам его тебе, да? Я морщусь. — Честно? Я сомневалась в его существовании. — Я никогда не обману тебя, Элла. У меня много недостатков. Перечисляя их, мои сыновья смогли бы написать книгу потолще «Войны и мира», но ложь в этот перечень не входит. И я не буду просить от тебя большего, чем просто дать мне шанс. — Мужчина вкладывает письмо в мою ладонь. — Когда закончишь, спускайся вниз позавтракать. В конце коридора есть лестница, она ведет прямо в кухню. Так что приходи, как только будешь готова. — Спасибо, я спущусь. Каллум тепло улыбается мне. — Я так рад, что ты здесь. Какое-то время я даже думал, что мне никогда не отыскать тебя. — Я… я не знаю, что сказать. — Если бы дело было лишь в Каллуме и во мне, не исключено, что я с облегчением согласилась бы жить здесь. Даже с благодарностью. Но после стычки с Ридом я невероятно напугана. — Ничего страшного. Скоро ты привыкнешь. Поверь. — Подмигнув мне, словно это должно каким-то образом меня приободрить, мужчина исчезает. Я опускаюсь на кровать и дрожащими пальцами разворачиваю письмо. Дорогой Стив, Не знаю, получишь ли ты когда-нибудь это письмо и поверишь ли в то, что здесь написано. Я посылаю его на адрес морской базы в Литтл-Крике с указанием твоего личного номера. Ты выронил клочок бумаги с этими данными, как и свои часы. Я их сохранила. И каким-то чудом запомнила чертов номер. Ладно, перейду сразу к делу: после той безумной ночи — через месяц ты отбыл Бог знает куда, я забеременела. Когда это обнаружилось, ты был уже далеко. Парни, твои сослуживцы, не захотели слушать мою историю. Подозреваю, что и ты не очень хочешь ее знать. Но если тебе не все равно, приезжай. У меня рак. Он уничтожает мой кишечник. Клянусь, я прямо-таки чувствую его внутри, этого паразита. Моя малышка останется одна. Она жизнерадостная. Но жесткая. Жестче, чем я. Я люблю ее. Смерть мне не страшна, я боюсь лишь того, что она останется в одиночестве. Я понимаю, что между нами был просто бешеный секс, но мы породили самое лучшее существо на свете, черт побери! Ты возненавидишь себя, если хотя бы не познакомишься с ней. Элла Харпер. Я назвала ее в честь той дешевой музыкальной шкатулки, которую ты выиграл для меня в Атлантик-Сити. Подумала, тебе было бы приятно. Надеюсь, что ты получишь это письмо вовремя. Она не знает о тебе, но носит твои часы и у нее твои глаза. Ты сразу же узнаешь ее, как только увидишь. Искренне твоя, Мэгги Харпер Я влетаю в свою ванную комнату — тоже ярко-розовую — и прижимаю к лицу полотенце. Не плачь, Элла. Слезами делу не поможешь. Наклонившись над раковиной, я брызгаю водой на лицо, пытаясь убедить себя, что капли, стекающие в фарфоровую чашу с моего лица, — это лишь вода из-под крана, а не мои слезы. Взяв себя в руки, я провожу щеткой по волосам и затягиваю их в высокий хвост. Затем наношу на лицо немного тонального крема, чтобы глаза были не такими красными, и все, я готова. Но прежде чем выйти из комнаты, я запихиваю все вещи в рюкзак и накидываю лямку на плечо. Он будет со мной везде, пока я не найду место, где можно будет его спрятать. Я прохожу мимо четырех дверей, и вот она, лестница. Коридор, куда выходит дверь моей комнаты, такой широкий, что по нему можно прокатиться на одной из машин Каллума. Точно говорю, это место когда-то было гостиницей, потому что в голове не укладывается, как у одной семьи может быть такой огромный дом. Кухня, куда спускается лестница, кажется необъятной. Две плиты, островок с мраморной столешницей, нескончаемый ряд белых шкафчиков. Я замечаю раковину, а вот холодильник и посудомоечную машину не вижу. Наверное, в недрах дома есть еще одна кухня, и меня все-таки, несмотря на заверения Каллума, отошлют туда скрести полы. Вообще-то, я не против. Мне будет куда спокойнее, если я буду получать деньги за настоящую работу, а не за то, чтобы ходить в школу и быть нормальным подростком. Ну вот кто получает деньги за то, что нормально себя ведет? Никто. В дальнем конце кухни стоит массивный стол, прямо у окон, тоже от пола до потолка, из которых открывается вид на океан. На четырех из шести стульев сидят братья Ройалы. В школьной форме — белые рубашки навыпуск и прямые брюки цвета хаки. Синие пиджаки висят на спинках стульев. И каждому из парней удается выглядеть сногсшибательно, но с налетом грубой мужественности. Это место похоже на Райский сад. Прекрасный, но полный опасности. — Как тебе приготовить яйца? — спрашивает меня Каллум. Он стоит у плиты, в одной руке лопатка, во второй — два яйца. Поза у него не очень уверенная. Быстрый взгляд на братьев подтверждает мои подозрения. Каллум не часто готовит. — Яичница-болтунья будет в самый раз. — Никто не сможет испортить яичницу. Он кивает и показывает лопаткой на большую дверцу рядом с собой. — В холодильнике есть фрукты и йогурт, а булочки вот тут, прямо за мной. Я подхожу к шкафу и открываю его, преследуемая гнетущими, злыми взглядами четырех пар глаз. Это как первый день в новой школе — когда все решают, что будут ненавидеть новенькую, без всякой причины, просто так. Включается свет, и мне в лицо ударяет холодный воздух. Скрытые холодильники. Конечно, зачем кому-то знать, что у вас есть холодильник? Бред какой-то. Я вытаскиваю контейнер с клубникой и ставлю его на столешницу. Рид бросает салфетку на стол. — Я все. Кого подвезти? Близнецы отодвигают свои стулья, но еще один брат — должно быть, Истон — качает головой. — Сегодня я забираю Клэр. — Мальчики, — предупреждающе произносит их отец. — Все нормально. — Я не хочу становиться источником ссоры или напряжения между Каллумом и его сыновьями. — Все нормально, папа, — язвительно говорит Рид и поворачивается к своим братьям. — Через десять минут уезжаем. Они дружно выходят за ним, как стайка утят. Или, правильнее, как рота солдат. — Прости. — Каллум тяжело вздыхает. — Не знаю, что их так расстраивает. Но я все равно хотел отвезти тебя в школу сам. Хотя надеялся, что сыновья будут более… приветливыми. Запах гари заставляет нас обоих развернуться в сторону плиты. — Вот дерьмо! — ругается Каллум. Я подхожу к нему и вижу черную свернувшуюся массу. Мужчина печально улыбается. — Я никогда не готовил, но решил, что с яйцами точно смогу справиться. Похоже, ошибался. Значит, он ни разу в жизни не готовил, но решился на это из-за какой-то незнакомой девчонки, которую привел в свой дом? Теперь понятно, откуда такая неприязнь. — Вы сильно хотите есть? Потому что я вполне обойдусь фруктами с йогуртом. — Свежие фрукты мне доводилось есть не часто. Да и вообще, свежие продукты — это привилегия богатых. — Если честно — умираю с голоду. — Мужчина жалобно смотрит на меня. — Я смогу приготовить яйца… — и прежде чем я успеваю закончить фразу, Каллум достает упаковку бекона, — с беконом, если он у вас есть. Пока я готовлю, Каллум стоит, привалившись к столешнице. — Пятеро мальчишек, значит? Настоящая головная боль. — Их мать умерла два года назад. Они пока так и не пришли в себя. Никто в нашей семье еще не смирился с этой утратой. Мария была связующим звеном между всеми нами. — Он проводит рукой по волосам. — Я редко бывал дома до того, как она умерла. «Атлантик Авиэйшн» переживала не лучшие времена, и я мотался по всему миру, заключая сделки. — Каллум прерывисто вздыхает. — С бизнесом мне удалось все уладить… а вот с семьей все еще в процессе. Судя по всему, процесс сильно затянулся, но кто я такая, чтобы критиковать воспитательные навыки Каллума. Я издаю неразборчивый гортанный звук, который Каллум воспринимает как знак продолжать дальше. — Гидеон — самый старший. Сейчас он учится в колледже, но на выходные приезжает домой. Мне кажется, он встречается с какой-то девушкой из города, но я не знаю, с кем. Сегодня вечером вы познакомитесь. Круто, нечего сказать. — Здорово. — Ага, так же здорово, как получить клизму. — Я хочу отвезти тебя в школу, чтобы ты увидела, что к чему. Ну а когда мы все там уладим, Брук, моя девушка, предложила отвезти тебя за покупками. Я так понимаю, в школу ты начнешь ходить с понедельника. — Как сильно я отстаю? — Занятия начались две недели назад. Я видел твои оценки, так что, думаю, все будет в порядке, — уверяет он меня. — У вас хорошие ищейки, раз вы раздобыли даже мое школьное дело. — Я хмуро смотрю на яйца. — Ты часто переезжала, но да, когда я вычислил полное имя твоей матери, стало несложно тебя отследить и получить всю нужную информацию. — Мама делала все возможное, чтобы мне было хорошо. — Я вскидываю подбородок. — Она была стриптизершей. И тебя заставила этим заниматься, да? — со злостью спрашивает Каллум. — Нет, я сама так решила. — Я перекладываю яичницу на тарелку. Свой чертов бекон пусть готовит сам! Никто не посмеет говорить плохо о моей матери мне в лицо. Каллум берет меня за руку.