На секунду ему показалось, что она сейчас взорвется, но Эви с пыхтением забралась на стул, сложила руки на груди и принялась сверлить его взглядом, пока он не отвернулся. — Задница, — пробормотала девочка. — Точно, — сказал Кетт, возвращаясь на свой стул. — Извините. Камеры… вы себя снимаете? Персиваль кивнул, на секунду прижал ладони к глазам, и они еще сильнее налились кровью. — Идея не моя, это предложил кто-то из группы. — Группы? — спросил Роберт. — Группы поддержки? — После травмы. Я посещал ее некоторое время после… ну, вы знаете, ареста. Меня же тогда посадили в тюрьму. На самом деле группа не помогла, но кто-то подкинул мне идею постоянно снимать себя. Если б камера не поймала меня на матче «Норвича», я до сих пор сидел бы в тюрьме. Я бы уже умер. И не допущу, чтобы со мной случилось нечто похожее, больше никогда. Кетт невольно почувствовал симпатию к этому человеку — дяде Л., доброму старине Локи Персивалю. Но серия невероятных совпадений превратила его в грязного параноика, погруженного в депрессию. Боль пожирала его изнутри. Однако Кетт почувствовал кое-что еще. Внутри у него поднимала голову паника, страх перед тем, что ему предстояло узнать. — И вы храните все записи, сделанные в вашем доме? — спросил Кетт. — Папа, мне плохо, — сказала Эви. — Одну минутку, — ответил он, продолжая смотреть на Персиваля в ожидании ответа. Тот кивнул. — Запись хранится в течение недели, потом я переписываю их на жесткий диск. — И у вас есть записи вплоть до… — Пять лет. Ну, почти. — Папа, мне скучно, — продолжала Эви. — И плохо. И я хочу какать. Роберт порылся в приложении, пробежался по интерфейсу и обнаружил набор небольших папок с обозначением дней недели. Кликнул на воскресенье и стал просматривать запись. В течение дня Персиваль находился в гостиной, и хотя он выходил из комнаты, не вызывало сомнений, что он не мог отсутствовать в доме в то время, когда убили его сестру, и никак не успевал похитить Делию. — Дерьмо, — пробормотал Кетт. — Папа, мне правда плохо. — Я могу оставить себе ваш телефон на несколько дней? — спросил Роберт. Персиваль неуверенно посмотрел на него. — Конечно, совершенно добровольно и только с вашего согласия, — добавил старший инспектор. — Ведь именно для подобного случая вы установили камеры? Мы изучим записи — и с полнейшей уверенностью сможем сказать, что вы не имеете никакого отношения к исчезновению детей. Через несколько секунд Персиваль кивнул. — Спасибо, Локи, — сказал Кетт, вставая и протягивая ему руку. Персиваль смотрел на нее так, точно не мог вспомнить, что с ней требуется делать, но через некоторое время протянул свою руку и пожал ладонь Кетта мокрыми и вялыми, как листья салата, пальцами. От него, пульсируя, по-прежнему исходил жуткий запах, и Кетту на глаза навернулись слезы, но он мужественно сморгнул их. — Мы ценим, что вы пришли с нами поговорить. И помните: если вам что-нибудь нужно, достаточно попросить. Сейчас все изменилось. Мы на вашей стороне. Персиваль, сглотнув, выпучил глаза. Несмотря на то что в столовой работал кондиционер, он заметно вспотел. — И я могу идти? — Да, — сказал Роберт, отходя в сторону, чтобы пропустить его. Персиваль захромал к выходу, мельком взглянув на Эви. — Пока, — сказала та и помахала ему испачканными в шоколаде пальцами. — Локи, — окликнул его Кетт, — могу я задать вам еще один вопрос? Персиваль не обернулся, лишь остановился, тяжело дыша. Его глаза оставались в тени под кепкой; пальцы так сильно вцепились в ручку двери, что костяшки побелели. — Складывается впечатление, что вы переживаете за свою сестру, и на то есть причины. То, что с ней случилось, — ужасно. Но вы ничего не спросили о Делии. Почему? Персиваль облизнул губы. — Вы ее нашли? — спросил он после короткой паузы. — Нет. Снова наступила пауза. — Я боялся услышать ответ, — сказал Персиваль. — Поэтому не стал спрашивать. Я не хотел услышать, что и ее настигла смерть. Он стоял в полной неподвижности, лишь плечи поднимались и опускались. — Я могу идти? — Да, — ответил Кетт. — Вы можете идти. Глава 22 Операционный зал в центральном городском участке уже не напоминал муравейник — теперь он больше походил на похоронное агентство. Две дюжины полицейских сидели на стульях или столах, сложив руки в почтительном молчании и опустив глаза. Суперинтендант Клэр проводил церемонию, расхаживая взад и вперед по всей длине комнаты; лицо его было мрачным, как сутана священника. Никто не осмеливался открыть рот или хотя бы издать какой-то звук. Никто, кроме Эви, сидевшей на коленях у Кетта и игравшей пуговицами его рубашки. — Папочка? Что случилось? Когда мы сможем пойти домой? Мне скучно… Клэр делал вид, что не замечает девочку; ноздри у него дрожали, как у быка, готового броситься в атаку. Детектив-инспектор Кит Данст, присевший на стол рядом с Кеттом, прищурившись, посмотрел на Эви, словно никак не мог понять, что с ней случилось. — Кажется, вчера она была меньше? — тихо спросил он. — Да, намного меньше. — Это другая девочка, — ответил Роберт, приподняв бровь. — Вот как, — с сомнением протянул Данст. — Разве вы не полицейский детектив? — с улыбкой спросил Кетт. — Думаете, это смешно? — прервал их Клэр, останавливаясь и практически топнув грубым башмаком цвета дерьма. Бросил свирепый взгляд на Кетта. — Знаете, что я думаю? Я думаю, что мы ошибочно обвинили двух человек в похищении девочек, причем каждый из них уже имел дело с нами — а один подал удачный иск почти на миллион фунтов; ко всему прочему, у каждого надежное алиби. У нас нет никаких улик, отсутствуют мотивы, если не считать голых теорий, а теперь оба наших подозреваемых на свободе. Вы, старший детектив-инспектор Кетт, во многом несете за это ответственность и, если уж быть честным до конца, подставили себя, меня и весь департамент. — Сэр, — ответил Роберт, — я не думаю, что слово «подставил» означает… — Да, именно так! — взревел Клэр и снова принялся расхаживать взад-вперед. — Это катастрофа. У нас нет подозреваемых, нет зацепок, и прямо сейчас три маленькие девочки напуганы до ужаса — если они еще живы. Кетт постарался прикрыть уши Эви, но та отчаянно сопротивлялась и очень внимательно слушала. — У кого-нибудь есть хорошие новости? — спросил Клэр; голос его дрогнул от отчаяния. — Персиваль вне подозрений, — сказал Портер, сидевший через два стола от Кетта. — Мы проверили его камеры. Я разговаривал со специалистами, и они сказали, что невозможно изменить временные метки на записи, не взломав всю систему, — но, в таком случае, они сразу это заметили бы. Во время всех трех похищений он находился дома. — И это хорошая новость? — спросил Клэр. — Да, хорошая для Персиваля, — пожав плечами, ответил Портер. — Стиллуотер, — сказал Реймонд Фигг, специалист по связям с семьями жертв, который крутил ручку. — Мы проверили все его алиби. На воскресенье у нас нет видеозаписей, но в двух других случаях он также вне подозрений. — Другие зацепки? — спросил Клэр. — Хотя бы что-нибудь? — Мы продолжаем проверять, связано ли это дело с организованной преступностью, — доложила детектив-сержант Сполдинг, завязывая волосы в хвост. — Арестовали пару мелких игроков, которые затеяли ссору из-за контроля над пустошью. Мы прижали их довольно крепко, но не нашли никаких указаний на то, что они совершили несколько похищений. Слишком рискованно — бандам не нужно усиление напряженности. Клэр выругался, глядя в потолок. — Иными словами, вы хотите сказать, что отец и сын Уокеры также вне подозрений в плане похищений? — спросил он. Все промолчали, однако ответ не вызывал сомнений. — Но они не могли просто исчезнуть, — сказал босс. — Их где-то спрятали. Кто-то их похитил. С этого момента я хочу, чтобы вы не спали и не ели; вам даже не следует тратить время на…