Исмаил счел, что лучше промолчать. Ему доверили отобрать наложницу и проследить, чтобы она была послушна и почтительна. Что ж. Если девушка вдруг окажется в Босфоре, в мешке, набитом камнями, кто осудит хранителя покоев за то, что он выполнял приказ самой валиде? Перед тем как уйти, Исмаил тайком бросил взгляд на Фатьму-султан. Вот она, заветная цель! Стать зятем падишаха! Но как же долог к ней путь! … Из всех наложниц он выбрал самую глупенькую. Зато она была поистине необъятна. Но глаза у нее были светлые, как у Турхан-султан. И вообще женщины были похожи, исключая то, что Турхан была повыше и гораздо стройнее. Но сходство, несомненно, бросится падишаху в глаза и будет его раздражать, как раздражает в последнее время Турхан и ее ребенок. Вряд ли глупышка-наложница задержится у Ибрагима дольше, чем на одну ночь. «Если даже мне придется утопить в Босфоре весь гарем, чтобы сохранить влияние Шекер Пара на султана, я это сделаю!» – подумал Исмаил, когда выбранная им девушка вошла в султанские покои. И решил, пока повелитель занят с новой наложницей, прогуляться под балконом прекрасной Фатьмы-султан. Вдруг повезет, и удастся сказать ей вслух то, что было в письме? А может, и гораздо больше… * * * Ночью она почти не спала. И хотя ее комната была далека от покоев султана, Шекер Пара напряженно прислушивалась, то и дело поднимая голову от влажной подушки, которая сегодня показалась свежеиспеченной хасеки сделанной из камня. Не раздастся ли страстный стон или гортанный женский смех? Как Ибрагим принял новую наложницу? Что там у них происходит? Шекер обильно вспотела, несмотря на то что в покоях было прохладно, ее опять мутило, а рабыня, которая ей прислуживала этой ночью, крепко заснула. Отвратительно пахло рвотными массами и кислым потом самой Шекер Пара, которой казалось, что она тает, будто снежный комок весенним днем, когда жарко припекает мартовское солнце. Ее, Сахарного кубика, еще много, но и солнце поднимается все выше и выше. И скоро оно ее спалит дотла. Вон, даже рабыня ее бросила, спит себе, не шелохнется. Или притворяется, что спит. А так хочется пить… – Эй, Айше! – крикнула она. В ответ ни звука. – Айше, дьявол тебя возьми! Воды мне подай! Встать не могу, так мне худо. – Дьявол скоро тебя заберет, хатум, – огрызнулась служанка. И нехотя встала. Это была та самая девушка, которую приставила к Шекер Пара валиде, едва новой фаворитке выделили комнату на втором этаже, тем самым повысив ее статус. С тех пор Айше постоянно здесь торчала, особо не утруждаясь службой фаворитке, словно сама была на особом положении. Шекер Пара подозревала, что главный талант Айше – это подслушивать и наушничать. Для того ее и приставили. Доносит она и валиде и султаншам, в каком состоянии беременная хасеки. – Поговори мне! Вот пожалуюсь султану… – пригрозила Шекер Пара. – Да он тебя больше видеть не хочет после того, как тебя прямо на его глазах вырвало, – ехидно сказала Айше. – Сегодня у него в покоях новая девушка, я ее видела: она еще толще, чем ты, хатум. А больше тебе падишаха завлечь нечем. Посмотрела бы ты на себя в зеркало. И рабыня, словно издеваясь, сунула ей под нос это самое зеркало. Шекер Пара отшатнулась: – Убери! И дай мне воды! Она была ужасна с мокрыми прядями сальных волос, свисающими вдоль опавших щек, бледным ртом с потрескавшимися губами, затравленным взглядом лихорадочно блестящих глаз. Уродина! – Да пей сколько влезет, все равно недолго тебе осталось, – с жалостью сказала Айше, наливая ей воду из серебряного кувшина. Как и все наложницы в гареме, Шекер Пара каждое утро умывалась особой водой. Серебряные кувшины с широким горлышком ставили на ночь у кровати каждой наложницы. Вода потихоньку испарялась, увлажняя воздух. Считалось, что это полезно для кожи. Лекари советовали эту же воду и пить из серебряных сосудов. Мол, серебро изгоняет дьявола и делает лицо красавицы сияющим подобно лунному лику. Шекер долго и жадно пила, потом откинулась на подушки. И тут же почувствовала спазм в желудке. – Правду в гареме-то болтают: дьяволица ты, – фыркнула Айше, подавая ей таз и брезгливо отворачиваясь. – Вон тебя как от серебряной воды-то выворачивает. Фу! – рабыня зажала пальцами нос. – И за что мне только это? Прислуживать дьяволице на сносях? Сахарок молчала. У нее не было сил препираться с наглой служанкой. Пожаловаться на нее? Да кому? Ее тут все ненавидят, кроме султана, а Ибрагим от нее отвернулся. С другой забавляется. Она застонала. – Что, худо тебе? – сунулась к ней Айше. Но в ее голосе не было сочувствия, только любопытство. Шекер Пара не сомневалась, что утром Айше побежит с докладом сначала к валиде, а потом к Турхан-султан. О том, как худо было ночью фаворитке. Да и какая она теперь фаворитка? Всего лишь очередная хасеки султана Ибрагима хазретлири первого, отца уже нескольких шехзаде. И далеко не последняя, учитывая любвеобильность падишаха, в гарем которого недавно доставили тщательно отобранных девушек с пышными формами. «Мне конец, – уныло подумала Шекер Пара. – Одна надежда на брата. Где ты, Исмаил?»… … Фатьма-султан тоже не спала. То и дело, поднимая голову от влажной подушки, султанша напряженно прислушивалась. Все тело ее пылало, а едва она закрывала глаза, как ее воображение тут же рисовало Исмаила таким, каким он был сегодня в саду. Высокий, стройный, широкоплечий, черные локоны блестят, фигуру ладно облегает зеленый кафтан, а глаза в огромных, похожих на опахала ресницах от этого кажутся еще ярче и глубже. И Фатьма тонет в них, чувствуя, как снизу, от живота, идет горячая волна и тело становится невесомым, так что Фатьма чувствует лишь бешеный стук своего сердца и только его. Любовь затопила ее всю, целиком. «… когда я поднимусь еще выше, став пашой, поднимутся выше и мои губы…» – Да я уже вся твоя, Исмаил, – простонала Фатьма, выгнувшись дугой и чувствуя сладкий спазм, на пару секунд почти лишивший ее сознания. И вдруг ее обострившийся слух уловил шорох там, внизу. Фатьма тут же вскочила. Верная рабыня крепко спала на своем топчане, у дверей. Крадучись, чтобы не разбудить девушку, Фатьма подошла к балкону. Исмаил был там, внизу! Даже не видя его, Фатьма его чувствовала. Она осторожно отодвинула одну из парчовых занавесей. И тут же отшатнулась: луна светила слишком уж ярко. – Безумец! – чуть не крикнула Фатьма. Разве можно так рисковать?! И тут Исмаил шагнул к балкону и, одним почти бесшумным, кошачьим движением схватившись за нижнюю балку, подтянулся на сильных руках. Все его движения были грациозными и стремительными, как у молодого хищника. Фатьма инстинктивно отшатнулась: их же увидят! Но уже в следующий момент шагнула навстречу. Он стоял на балконе, не смея ее обнять. Простым смертным запрещено приближаться к султаншам. Запрещено даже видеть их, хоть и ненароком. А если вдруг такое случится, тут же следует отвернуться. Исмаил невольно опустил глаза. Но тут же их поднял: не время отступать. Он уже шагнул в самое пламя. Теперь либо сгореть, либо взлететь вместе с ним до небес, на самую вершину безграничной власти. – Тебя убьют! – в ужасе сказала Фатьма. – Зачем ты здесь? – Я уже умер, – он посмотрел на нее так, словно хотел выпить всю, до дна. – Я не живу, когда не вижу тебя. И она дрогнула. Этот первый поцелуй был самым сладким. Фатьма о таком даже и не мечтала. Она совсем потеряла и разум, и осторожность, но Исмаил сам ее отпустил. – Нам надо пожениться, – глухо сказал он. Фатьма видела, что он еле сдерживается, чтобы не отнести ее в спальню. – Я не хочу приходить к тебе, как вор. – Валиде ты нравишься, – торопливо сказала Фатьма. – Надо как можно скорее сделать тебя пашой. Остальное моя забота. – Разве что мне пойти на войну, – усмехнулся Исмаил. – Как еще можно стать пашой? – Занять место другого паши. Кто-то должен умереть. – Хороший совет, – сверкнул белоснежными зубами Исмаил. Точь-в-точь хищник, ягуар. Такой же ловкий и сильный. Луна светила ярко, и Фатьма могла видеть своего любимого во всей красе. Исмаил расправил плечи, явно рисуясь. – И кого ты предлагаешь убить? Он сказал это так легко, что Фатьма поняла: для него это не ново. Неужели слухи о ночных подвигах Исмаила в городе верны? В гареме ничего не скроешь, а за Исмаилом тайно следят. Он ведь красавчик, какая наложница откажет себе в удовольствии хотя бы поглазеть и помечтать? А сегодня он еще больше возвысился, сама валиде приказала ему выбрать девушку для султана. Фатьма невольно почувствовала ревность. Но наложницы наложницами, а она, султанша, может дать хороший совет. Валиде в ее присутствии иногда обсуждает дела государства. – Янычары недовольны главным визирем, – намекнула Фатьма. – Янычары вечно чем-то недовольны, – беспечно сказал Исмаил. – Он не хочет войны. Исмаил, мать велела мне выйти за него замуж! – в отчаянии сказала Фатьма. – Избавь меня от Султанзаде Мехмеда! Если надо будет – убей его! – Он Султанзаде, – нахмурился Исмаил. – Потомок Сулеймана Великолепного. Но я что-нибудь придумаю. Главное, лишить его должности и влияния. А потом уже убить… Ты говоришь, он против войны? – Так же, как и валиде. Она хочет объединиться с Султанзаде Мехмедом, для чего и выдать меня за него. Главный визирь тянет с отправкой войска на Крит. – Это он зря. Мне пора вмешаться… Так ты согласна выйти за меня? – Да, – Фатьма даже глаза не опустила, хотя женщина, а тем более трижды вдова, должна быть скромной. Но к дьяволу скромность! Даже султанша всего лишь женщина и хочет быть по-женски счастливой. – Мне надо идти, – вернул ее Исмаил с небес на землю. Он был осторожен, хотя плод сам просился в корзину. Но одно дело обрывать ветки в садах у мелких лавочников и ремесленников, и совсем другое – браконьерствовать в райских кущах у самого падишаха. Фатьма никуда теперь не денется. Женщин на одну ночь он найдет сколько угодно, в стамбульских борделях он, ичоглан султана Ибрагима, любимчик. С него даже деньги не всегда берут. А вот жена, тем более султанша – это миссия, которую провалить нельзя. Пусть Фатьма потомится, тем охотнее она окажет ему помощь, когда эта помощь понадобится. Сестра больна, а в покоях султана сегодня новая девушка. Тут в одиночку не справиться. Фатьме еще рано говорить о том, что ей следует поддержать Шекер Пара. Всему свое время. И поцелуям тоже. Поэтому Исмаил ловко и бесшумно спрыгнул с балкона, оставив там Фатьму, которая стояла с пылающими щеками. Во рту еще был вкус Исмаила, его умелого языка и губ. Она успела почувствовать силу его рук и нетерпение молодого, разгоряченного близостью красивой женщины и ее ответным желанием мужчины. Фатьму еще никогда так не целовали. Похотливые старые паши, ее мужья словно воровали ее ласки, отводя глаза и стараясь неслышно исчезнуть, как только все закончится. Исмаил смотрел на нее прямо, он не собирался ничего красть, он все брал по праву сильного. И Фатьма растаяла. «Я сделаю для него все», – подумала она, следя, как Исмаил бесшумно исчезает среди деревьев в погруженном во мрак саду. Вернувшись к себе в комнату, Фатьма наконец крепко и спокойно уснула. …Шекер Пара проснулась поздно, под утро ей удалось наконец уснуть. Ей вроде бы стало получше. – Подай мне воду умыться, – приказала она служанке. – И волосы мне расчеши. Хотя нет… Погоди. Хочу в хамам, пусть приготовят. – Упадешь еще там, в хамаме-то, хатум, – проворчала Айше, поливая ей на руки из серебряного кувшина, в котором плавали лепестки фиалок и гибискуса. От душистой воды стало прохладнее и заметно легче. Шекер Пара взяла мисваки, деревянную щеточку для чистки зубов, и тщательно стала приводить в порядок рот. А то из него дурно пахнет от постоянной рвоты. Почистив зубы, Шекер Пара прополоскала его соляным раствором, потом, морщась, смесью меда с уксусом. Несколько раз глубоко вдохнула, потому что ее опять замутило. В общий хамам она не пошла, пользуясь статусом хасеки. Не хватало еще, чтобы наложницы увидели фаворитку в таком плачевном виде и высмеяли. Деревянные башмаки из сандалового дерева на высокой подошве надевала Шекер Пара недовольная Айше. Сахарок и сама с удовольствием отказалась бы от этих дорогих, изукрашенных серебряными ремешками башмаков, которые она заказала, едва разбогатев. Но без них в хамам нельзя: снизу пол нагревается и можно обжечь ноги. Да еще и поскользнуться можно в мыльной луже с босыми-то ногами! – На что же вы похожи, госпожа! – всплеснула руками одна из рабынь, едва увидев ноги Шекер Пара. – Погодите пока в хамам. Она с неохотой подчинилась ловким рукам девушки. Зато неудобные башмаки на время удалось скинуть. Шекер Пара легла на мраморную скамью и закрыла глаза. Перед хамамом наложницам обязательно удаляли все волоски на теле. Под запретом были только брови. Считалось, что, если их выщипывать, женщина лишается своей защиты у всевышнего. Брови и волосы были гордостью султанских наложниц, за ними ухаживали особенно тщательно. Рабыня, растопив на жаровне сахар и добавив туда лимонный сок, ловко катала липкие карамельные шарики своими длиннющими пальцами, похожими на паучьи лапки, и еще горячими прикладывала эти шарики к обнаженным ногам Шекер Пара. Та старалась не кричать. Волоски служанка выдирала ловко и быстро, чувствовалась сноровка. Можно было попросить вместо патоки мышьяк, он был страшно дорогой, но для женщин султана ничего не жалели. Многие глупышки именно его и применяли для удаления волосков на теле, боясь боли. Но начитанная Шекер Пара знала, что мышьяк – это яд, и остерегалась. Лучше уж потерпеть, чем родить урода. «Кто был здесь до меня? Турхан? Или Салиха? А может, вчера вечером здесь была она? Та, которая заменила меня в постели Ибрагима. Ей оказали такую честь: привели в хамам для султанских жен. А меня отсюда скоро выкинут…» – и Шекер Пара стиснула зубы, изо всех сил удерживая рвоту. Но перед тем, как войти в хамам, Сахарок не выдержала и попросила рабыню подать таз. От запахов, которыми был полон хамам, нещадно мутило, хотя это были в основном цветочные ароматы. В парную Шекер Пара бережно вели под руки две служанки, третья придерживала за спину. А там в ход пошла кесе, варежка для очищения кожи. – Довольно, – не выдержала Шекер Пара, почувствовав, что задыхается. – Смойте с меня все! Наконец-то она вымыла волосы! Голова сразу стала ясной. Сахарок даже принялась строить планы, чем ей занять султана, пока она носит ребенка. Тем более что из парной ее повели в холодную, где начались более приятные процедуры. Сухую после мыла и очищения кожу и истончившиеся волосы надо было напитать кремами и душистыми маслами.