Глава бункера замялся, но всё же ответил: — Я бы с радостью вас пригласил, если бы не мощный радиоактивный вокруг вас. Он может представлять угрозу для моих жителей. Да, и Михаил Леонардович ещё не объяснил, как он собирается взять с собой дочь без моего разрешения. — Она одна из нас, ей не нужно разрешение! — возмутился учёный. — Да и я подготовил для неё специальный костюм, который не пропустит излучение. — А у вас всего один такой костюм? — внезапно спросил Мрак. — А то мне бы тоже хотелось познакомиться с матерью моей девушки. Факел присвистнул. А я улыбнулся. Добился-таки Мрак своего! И я был безумно рад за друга. За обоих друзей. Ведь Факел отнюдь не однозначно обнимал Ведьму за талию и прижимал к себе. Осталось только Синему пару найти, и в нашем отряде будет полный комплект. — К сожалению, я не подумал о тебе, Мрак, — почесал затылок Степанов. — Понадобится часа три-четыре, чтобы модернизировать ещё один костюм. — А что, если я окружу каждого своим полем? — предложил я. — Вы же заметили, что это прекрасная замена химзащите? — Да, но мы не проводили исследований, чтобы узнать, насколько от поля фонит. — Так, давайте проведём! — предложила Буря. — Взять дозиметр и измерить фон — минутное дело. — Да, но это нужно делать в стерильном помещении, — подметил Степанов. — Вот не поверю, что у вас такого нет. А до него можно и в костюме дойти, — сказал я. — Есть, — ответил Степанов и задумался. — Идея хорошая. Евгений Олегович, вы одобряете? — Полностью. Только пусть первым Мор идёт. Что-то мне подсказывает, что вокруг него самый сильный фон. И если он сможет усмирить его полем на самом себе, то сможет и на остальных. Дельное рассуждение. В этот раз я даже возражать не стал, а только кивнул. От такого эксперимента грех отказываться. Мне и самому стало интересно, получится ли обезопасить окружающих от прекрасного меня. Все одобрили идею, и мы вернулись в здание исследовательского центра. Я остался на первом этаже ждать, пока Степанов сходит за костюмом. А остальные предпочли на это время вернуться в комнаты, чтобы помыться и отдохнуть. Как никак приехали вечером и всю ночь не спали. Со мной остался лишь глава бункера, чтобы проследить, как проходит эксперимент. Забавное у них тут разделение: внизу территория Прохорова, наверху — Степанова. И лишь формально Евгений является главным начальником центра. Так, у них получилось вечное противостояние мнений. И ни один, ни другой не могут ничего изменить. Вскоре я облачился в белый костюм из толстого прорезиненного материала. Он напоминал тот, в котором выходят на поверхность сами бункерские. Только они носили противогазы, а здесь баллон с воздухом крепился на спине, и сам костюм был цельным. Экран слегка запотевал от моего дыхания. На втором шаге зачесалась спина. Уж очень некомфортно было передвигаться в этой защите. Да я как космонавт себя чувствовал. Мы зашли в лифт, и я убрал своё поле со Степанова и Прохорова. Лифт остановился. Зашумела система фильтрации воздуха. Мы стояли под очищающими парами не меньше пяти минут, и только потом двери раскрылись. Этот бункер особо ничем не отличался от остальных. Разве что коридоры уже, да на стенах при ярком освещении было видно, что там уже десятый слой краски. — У вас тут тоже реактор? — спросил я у идущих впереди мужчин. Наверняка для них мой голос прозвучал глухо из-за костюма. Если они вообще меня услышали через такой-то защитный слой. — Да. На нижнем уровне, — ответил Степанов. — Но туда экскурсии не водим, — иронично добавил Прохоров. — Да мне уже хватило ваших реакторов, — отмахнулся я. — Это я из чистого любопытства. Неужели до судного дня было добыто столько ядерного топлива, что до сих пор хватает? — Нет, конечно! — ответил Степанов. — Но в нынешних условиях нет проблем с его добычей. — Удивительно, — усмехнулся я. — Кирпичный завод мы восстановить не можем. Но зато если надо ядерное топливо то, пожалуйста. Прохоров и Степанов остановились у стальной двери. Глава бункера достал из кармана карту-ключ и прислонил к замку. Дверь отъехала вбок. Евгений жестом велел заходить, и я зашёл. Это было крошечное помещение два на два метра. А Степанов начал инструктаж: — Как закроются двери, снимайте костюм и выстраивайте свою защиту. Как будете готовы, помахайте в камеру, и я открою следующую дверь. — Хорошо, — согласился я, и дверь закрылась. Как же приятно было избавиться от этого костюма! Провёл в нём не больше пятнадцати минут, а уже весь вспотел. Вытер рукавом пот со лба, и выстроил вокруг себя защиту, которая должна была удерживать радиоактивное излучение внутри купола. Помахал на камеру. Открылась следующая дверь. И я зашёл в помещение, очень похожее на операционную. Кушетка. Две тумбы. Незнакомая аппаратура. Ну и что мне дальше делать? Я посмотрел в камеру, что висела в углу комнаты, и пожал плечами. Сел на кушетку и стал ждать. Правда, непонятно чего. Я так просидел минут десять, пока дверь в коридор обратно не открылась. Точнее, две двери. А значит, я не опасен для окружающих. — Там что есть встроенный дозиметр? — спросил я у встретившего меня Степанова. — А как же! У нас тут дозиметры везде распиханы. Особенно на верхних уровнях, на которые опускается лифт с поверхности. — Ну и как от меня фонит? — Никак. Так что пойдёмте за остальными. Сперва сходим к матери Катрины, потом устрою вам экскурсию. Степанов повёл меня обратно к лифту. — Её зовут Буря, — поправил я. — Это чтобы вы не забывали, кем она стала. Да и сдалась мне эта экскурсия. Давайте найдём брата Факела и мать Ведьмы. Это первостепенные задачи. Я им обещал. — Хорошо. Только мне всё равно нужно будет подняться и отдать распоряжение насчёт Пети. Доверенные люди начнут эксперимент с осколками. Так, постепенно мы к чему-то и придём. — Ага. Только хотелось бы побыстрее. Мы зашли в лифт. И я слегка переделал свой купол, и создал новый вокруг Степанова. Пока он ходил к своим учёным, я собрал наших ребят. Только Синий предпочёл остаться в комнате и дальше спать. Ну и ладно, чем меньше народа, тем мне же проще будет. Когда мы спустились на первый этаж, я застал Евгения у мониторов, транслирующих происходящее перед центром. Видно, камеры уже восстановили. — Да они совсем в уборке не продвинулись, — сказал я, кивая на один из мониторов. — Может, вам будет проще это землёй засыпать? — Нет, тогда запах останется ещё долго. А это лучшая приманка для хищных мутантов. Ещё не хватало нам червей и прочей нечисти. — Это вы на моего питомца намекаете? — И на него тоже. Уже два мутанта в его тоннели провалились. — Так, пусть смотрят, куда идут, — усмехнулся я. — А вы дальше наблюдать за уборкой будете или же составите нам компанию? Хочу быстрее добраться до вашей базы данных и пройтись по пленным. — Хм, хорошо. И мы вчетвером спустились в бункер, не дожидаясь Степанова. Евгений шёл впереди. За ним — я. А за мной, держась за ручку, семенили Факел с Ведьмой. Они тихо беседовали, но я уловил опасение каждого узнать, что дорогой человек давно умер. Мы вышли к другому лифту и опустились на десятый уровень. Прошли по коридору к кабинету Евгения. Он открыл карточкой ничем не примечательную стальную дверь, за которой скрывалась роскошь цивилизации. Здесь пахло деревом и кожей. И старыми книгами, которыми были уставлены шкафы. Над головой мерцала хрустальная люстра. Мы прошли по ковру из шкуры бурого медведя и присели на кожаный диван, стоявший неподалёку от стола хозяина кабинета. Евгений присел в своё кресло и открыл ноутбук известной всем в моём времени фирмы. За две минуты компьютер включился, и вскоре Прохоров попросил назвать интересующие нас имена. — Костюк Сергей Викторович, — назвал имя брата Факел. Евгений ввёл имя на клавиатуре и задумался. — Хм, было три мутанта, которые представились таким именем. — Брату сейчас должно быть двадцать три. — Мне жаль, но все мутанты с таким именем мертвы, а их тела кремированы. — Как он умер? — печально спросил Факел и устремил взгляд в пол. — Он попал под программу «Из мутанта в человека», там набирали детей. Пятнадцать лет назад это было. Из этой программы не выжил никто.