— Это что за бардак?! Что вы тут устроили?! Я полицию вызову! Ночь на дворе! Что это?! Что за вакханалия на детской площадке?! — К нам папа вернулся! — рявкает мама. — Какой еще папа… — Наш! — голосок Вани дрожит истеричным исступлением. — Из космоса! — Там бы и оставался! Всех разбудили! Так это ракета, что ли? А чего это она дымит? Пожар, что ли? — Так, — мама подталкивает нас к двери. — Я тут сама разберусь. — Только наркоманов отвадила, так теперь космонавтов мне гонять?! И на таких управу найдем! Совсем ополоумели! И кто эту дуру убирать будет? Эй! — Она всегда злая, — шепчет Ваня на ухо Адаму. — А бабуля любит с ней ругаться. — Да? — удивляется тот в ответ, и мягким рывком прижимает к себе, когда я хочу отступить. — А бабуля у нас боевая. — Мне дверь надо открыть, — едва слышно отзываюсь я, скрывая в себе раздражение. — Папа или не папа, — орет старушечий голос, — а мне начхать! Тушите эту ракету, или я вашего папу обратно в космос запущу! Открываю дверь, пропускаю Адама с Ваней в подъезд и оглядываюсь. Из белого фургона, что припаркован на углу дома, выскакивают двое мужичков и бегут к детской площадке. Вспышки света потухают, дым развеивается, и старуха из соседнего дома опять орет: — Это тоже отцы?! — Да что у вас там?! — раздается мужской бас сверху. — Убивают кого? — Космонавт прилетел! — старуха вскидывает голову. Мужички тем временем ловко и торопливо разбирают ракету на части. — Какой космонавт?! — Из двадцатой квартиры! — разводит руками соседка. — У нас тут обычно отцы-молодцы на бровях приползают, а этот прилетел! Бери пример! Или сразу на подводной лодке выпрыгивай из лужи, в которую ты обычно мордой вниз падаешь. — Ой завали, старая! — недовольно отвечает мужской голос. — И, гадина, такая служил на флоте! — Все вы то в море, то в космосе прохлаждаетесь! Вас так послушаешь, то все герои! И отговорки для своих гулянок всегда удивительные! — Мам, — вздрагиваю от Ваниного голоса, что летит из полумрака подъезда, —идем. Глава 13. Коварная сказочница — Как там на луне? — шепотом спрашивает Ваня. — Ты же был на луне? Я не знаю, что ответить. Сейчас я хочу насладиться тем, что я сижу на кровати, в которой под одеялом лежит мой сын. Он ждал меня и верил, что я вернусь. Он не сомневался в словах Милы о папе-космонавте, что остальные мужчины, в том числе и я той ночью, были размытыми пятнами. — Там одиноко, — отвечаю я. — Ложись, — сонно отзывается Ваня. — Давай спать. Мила, что сидит на стуле у окна, молчит. Ей не надо говорить слов, чтобы я понял ее желание прогнать меня, но она в ловушке. — У меня большая кровать, — Ваня зевает, — и для мамы будет место. Кажется, глаза Милы в темноте аж вспыхивают ревностью. Как бы она меня во сне ни задушила подушкой за то, что грациозно подвинул ее чуток в сторонку. — Мам, — шепчет Ваня. — Иду, — Мила встает, делает шаг и замирает. Точно хочет сорваться на крик и выгнать на меня, но не посмеет. Хорошая мама не будет скандалить с любимым папой после его возвращения. Медлит, скидывает тапочки и ложится справа от Вани, и я замечаю ее презрительный взгляд. — Сказку хочешь? — Пусть папа расскажет, — зевает Ваня. Убьет. Со звериной кровожадностью разорвет на части, сожрет сердце и закусит печенью. — Папа, наверное, устал, — тихо отзывается Мила, и я улавливаю в ее голосе злость и ревность. — Нет, — отвечаю я и с трудом стягиваю с ног дутые сапоги, имитирующие космическую обувку. — Для сказок всегда есть силы. Ребята из агентства по оформлению ивентов, наверное, возненавидели меня с требованиями сделать из меня космонавта с рисунка. Таких круглых удивленных глаз я давно не видел, но за хорошие деньги никто не откажется соорудить за пару ночей ракету и скафандр и никто особо не будет возмущаться недовольству и придиркам странного заказчика. — Ты какие сказки любишь? — Всякие. Мила затихает, и я чувствую ее ехидство в молчании. Ждет, что я облажаюсь в сказках, и она перехватит инициативу, чтобы доказать сыну: она тут лучшая сказочница, и ведь не поспоришь. Какую удивительную сказку она придумала про папу-космонавта. Как бы она потом выкручивалась? Сдерживаю в себе ругательства, пока пытаюсь стянуть с себя скафандр, в котором я весь взмок. Одевали меня в четыре руки, и сейчас бы я не отказался от помощи Милы, которая комментирует мои старания лживо-ласковым голоском: — Тяжело быть космонавтом.