— Я так и думала, — отправляю последний кусок оладушка в рот. Жую, глотаю и зловеще шепчу. — Фёдор теперь захватит твой большой и красивый дом. — Жуть. — Еще какая, — медленно киваю я. — Не хочешь обратно в космос? — Папа сказал, что в космос больше не полетит, — Ваня вертит в руках робота без головы, а затем серьезно смотрит на меня. — Он дал мне обещание. — Иди собирайся, — Адам вздыхает и перемещается на пол к игрушкам. — Мы тут уже сами разберемся. Глава 21. Ты там не нужна С рыком кидаю джинсы к остальной куче одежде. Не хочу переезжать, не хочу играть по правилам Адама, не хочу его впускать в свою жизнь и делиться сыном. Не хочу! — Тебе не обязательно сейчас все барахло перетаскивать, — в комнату заходит мама. У нее в руках стаканчик с маленьким зеленым отростком. Шагает мимо, переступая через завалы одежды, и ставит стаканчик на подоконник: — Надеюсь, ты выживешь, дружочек, — оглядывается, — остальную часть перевезешь потом. — Это, что, герань? — Ага. Я же за геранью ходила. Люба, конечно, очень удивилась, но вот захотелось герани в доме. И, кстати, с вами я не поеду. — Это было ожидаемо. Все стараешься ради Адамушки. — Тут ты неправа. Я стараюсь ради себя. Я вас люблю, но я хочу пожить одна. Я эгоистка, да? — она мягко улыбается. — Надо Ване сказать, — отворачиваюсь и тянусь к футболкам. — Я уже сказала, — меланхолично отвечает мама, — сейчас плачет в широкую и сильную грудь отца. Хочу встать и побежать на помощь к сыну, но мама шипит: — Ты там не нужна. Острая игла обиды, ревности и злости пронзает сердце. Не нужна. Адам выигрывает в борьбе за сына, и мама ему подыгрывает. — Как бы ты ни фыркала, но Ване нужен отец, Мила. И да, пусть утешает. Это и Адаму полезно. — Мам... — Можешь затаить на меня обиду, — мама садится на край кровати и подхватывает мою белую блузку, в которой я не один день проработала в душном офисе. — Яне чувствую в тебе защиты. Ты будто пытаешься от меня избавиться. — Ты бы предпочла, чтобы я была агрессивной истеричкой, которая кидается на твоего бывшего с веником? Так? — Я не знаю! — отбрасываю футболку. — Он... он... ворует у меня сына! Мам! Я теряю землю из-под ног, я в панике и я боюсь. Я должна довериться Адаму, но я не чувствую в нем той стены, за которую я могу спрятаться. И он для меня —незнакомый мужик с сомнительными принципами по жизни. Он изменял жене, кинул Настю без сожалений и раздумий, а теперь сидит сына моего успокаивает. Я бы хотела, чтобы он был героем, в котором бы я не сомневалась, но я не совсем понимаю, какие у него планы на меня. Чтобы я просто была рядом, потому, что ради сына он готов создать видимость ячейки “мама-папа-сынок”? — Ба, — в комнату просачивается Ваня, всхлипывает и шлепает к маме, которая успела сложить в аккуратную стопочку несколько моих блузок. — Ба... Прижимает к груди Фёдора и опять всхлипывает, притулившись к маме: — Ба... — Что, мой хороший? — приобнимает его и заглядывает в заплаканное лицо. — Вот, — кладет Фёдора ей на колени, насупившись. — Он останется с тобой, чтобы тебе не было одиноко. Я успеваю заметить в глазах мамы панику. Она этого Фёдора тоже недолюбливает и даже боится. Как-то раз предлагала привести батюшку, чтобы он квартиру и камень этот жуткий освятил. — С Фёдором мне точно не будет одиноко, — сипит она, а потом все же берет себя в руки и улыбается, смахивая слезинки с красных щек Вани. — Ты же будешь приезжать к бабушке в гости... поэтому можешь забрать Фёдора с собой. — Нет, пусть останется, — косит взгляд на Фёдора и надувает губы, сдерживая в себе слезы. — А то ты одна... А так будет Фёдор... Мама смотрит на меня, ожидая поддержки. Я, наверное, должна сейчас спасти ее от камня, в который точно кто-то вселился, раз всех пугает, но я улыбаюсь: — Да, мам, тебе с Фёдором не будет скучно. — Ба... — Ваня прижимается к маме с объятиями. — А я часто буду к тебе приезжать? — Когда захочешь. — Завтра? — Ваня поднимает взгляд, полный надежды. — Завтра можно? Я уже скучаю... — Можно и завтра, — мама кивает. — А сегодня? Удивленно вскидывает бровь. — Можно и сегодня, — наконец отвечает она. Ваня садится на кровать и приваливается к ней, печально глядя на меня: