— Это папа сказал, что надо Фёдора оставить, чтобы бабуле не было скучно. Поднимаю ехидный взгляд на маму. Вот тебе благодарность Адамушки прилетела. Как тебе? Подгадал момент и подставил тебя с Федором. — Какой у тебя папа заботливый, — мама поглаживает переносицу. — Да, — Ваня вздыхает. — И обещал новые игрушки. Замечательно. Адам пошел уже на подкуп и, конечно же, он сработает, ведь у него есть все возможности удивить сына самыми дорогими и крутыми игрушками, от которых у любого ребенка крышу снесет. Будут у Вани и динозавры, что умеют сами ходить, и радиоуправляемые машинки... — Я пойду водички выпью, — встаю и шагаю к двери. — Мама-копуша, — Ваня сползает с кровати и хватает мои шорты. — Ей надо помочь собрать чемодан. Выхожу из комнаты, приглаживаю волосы и медленно выдыхаю. Может, я зря так себя извожу? Может, у Адама действительно остались ко мне чувства и он хочет со мной семьи? — Диан, я же сказал, я сейчас не могу, — слышу я тихий и злой голос Адама, когда подхожу к приоткрытой двери кухни. — Я занят. Хмыкаю, сжимаю переносицу и кусаю себя за внутреннюю сторону щеки. Так, была Настя, теперь есть Диана. Миленько. — Когда освобожусь, тогда сам позвоню. Вхожу. Сидит у чемоданчика среди забракованных Ваней игрушек. Сбрасывает звонок и прячет телефон в карман пиджак, глядя на меня снизу вверх. — У тебя прям талант появиться в ненужный момент. — Еще одна “несерьезно’. — Нет, — холодно улыбается. — Бывшая жена. Глава 22. Волшебные обнимашки — А где сцена ревности? — насмешливо спрашивает Адам, пока я молча наливаю в стакан воды. Оглядываюсь. Он берет с пола потрепанного желтого зайца с оторванным левым глазом. Трясет его и вещает через несчастную игрушку: — Мама опять злая? Есть вариант огреть его сковородкой, но станет ли мне легче? Нет. Поэтому я делаю глоток воды. Поддерживает связь с бывшей женой. Я помню ее. Ее идеальные волосы, ногти и презрительная улыбка въелись в память. — Да, мама очень злая, — отвечает фиолетовый бегемотик в другой руке Адама. —Глаза горят, как у демона, который живьем хочет нас сожрать. — Прекрати, — разворачиваюсь к нему и делаю новый глоток. — Что же, друзья, — Адам вглядывается в мордочки игрушек и прячет их за спину, — я закрою вас своей грудью. — И как я могла в тебя влюбиться? И это вопрос риторический. Он не требует ответа, Адам. — Тебя так беспокоит моя бывшая жена? — вскидывает бровь. — Она уже бывшая. — И вас, видимо, многое связывает, раз вы так тепло общаетесь? — А вот это уже ревность, Мила, — улыбается. — Ты вещи собрала? — Ты уходишь от ответа, — недобро щурюсь я. — И ты всегда так делал. Молчит, смотрит в сторону и медленно моргает, вскинув брови. Я его раздражаю своими вопросами. — Да, нас многое связывает, — вновь смотрит на меня. — Например, ее отец, с которым мы остались деловыми партнерами после нашего развода. Какая ты собственница, Мила. Если быть с тобой, то надо оборвать все связи? — Почему вы развелись только год назад? Ты ведь мне заливал, что ты в процессе. — Ты вещи собрала? — голос становится стальным. — Ты тянешь резину. — Почему тебе сложно ответить на такой простой вопрос? — Потому что я уже тебе говорил. На то были свои причины. — Папуля Дианы прищемил хвост? Усмехается, смеется и потирает лоб, а затем поднимает черный и злой взгляд: — Пусть будет так. Отец Дианы погрозил мне пальчиком и я передумал тогда разводиться. Врет. Бессовестно врет и юлит. — Ты можешь быть серьезным? Я имею право знать. Ты тащишь нас неизвестно куда с непонятной целью, а вокруг тебя куча женщин. — Три женщины — это куча? — вскидывает бровь. — У тебя их три?! — охаю я и готова разбить о его высокий лоб стакан с водой. — Если считать тебя, то три, — невозмутимо отвечает он. — И опять ты увернулся, — в изумлении вздыхаю я. — Ты скользкий тип, Адам. И я должна была тогда это заметить. Удивляюсь своей слепоте, влюбленности и тупости. Увидела большого, красивого мужика в дорогом костюме и мозги утекли в трусы? Плакать хочу, но не из-за разбитых в юности надежд, а от усталости и бессилия перед мужиком, который вынудит играть по его правилам, и наплевать ему на мои чувства, страх за себя и за сына. — Я не считаю, что сейчас удобный момент для разговора, Мила. — Почему? — Мааам! Маа-ааааа-ам! — раздается голос Вани и топот его. — Мааа-аа-аааам!