руку и робко следует за ним. Может, спрятаться в шатре и там переждать все сложности своей жизни в обнимку с милыми подушечками? — Мам! Мам! Иди сюда! Мам! Плетусь по коридору к открытой двери у лестницы. Заглядываю. Огромная светлая ‘спальня с большой кроватью и белым ковром на полу. — Мам! — Ваня выглядывает из-за другой двери. — Тут комната-шкаф! — Гардеробная, — Адам подхватывает его на руки. — Так что, мы меняемся комнатами? Наверное, в спальне “мамы и папы” поместилась бы вся наша квартира. Масштабы дома впечатляют мою нищую душонку до мрачного молчания. Я влипла. Мама была права. У меня бы не хватило ни сил, ни ресурсов бороться против бывшего. Ваня серьезно задумывается над вопросом Адам и мотает головой. Шатёр победил гардеробную. — Конечно, — Адам улыбается, — тогда бы ты остался без сюрпризов, что спрятаны в твоей комнате. — Какие? — Вот иди и поищи их, — спускает Ваню на пол, и тот оглядывается на меня, ожидая разрешения. Я киваю, и он срывается с места. Глаза горят предвкушением и любопытством, а на лице — улыбка до ушей. — Не хочешь взглянуть? — Адам кивает на дверь гардеробной и улыбается. — На мои костюмы, запонки, ремни? — Мне нужна отдельная комната, — тихо отвечаю я. Он может меня раздавить при желании, лишить всего и даже, наверное, убить без последствий. У него есть деньги. Большие, мать их, деньги. Это не региональный страховой менеджер. И, вероятно, модные брючки на нем стоят, как моя годовая зарплата. Я просто тупой единорог, у которого в черепе не мозги, а малиновое желе. И я не увидела в Адаме человека при власти, деньгах и связях. Ни тогда, ни спустя пять лет. — И как мы объясним тот факт, что мама и папа спят в раздельных комнатах? —Адам вскидывает бровь. По спине ползет холодный липкий озноб от его улыбки. Под его небрежностью, несерьезностью скрывается человек, который живет в реальности, которая никаким образом не пересекается с моей. Бессмысленно прыгать на него, скалить зубы, истерить и добиваться от него, чтобы он понял меня и принял, как за человека, с мнением которого стоит считаться. Не та “весовая категория”. И теперь я это отчетливо понимаю, и меня оплетает страх, что я — слабая и маленькая женщина, которая не найдет защиты, если разгневает мужчину из прошлого. — Что ты так смотришь на меня, будто в первый раз видишь? — делает бесшумный шаг. И то, что я сейчас нахожусь тут в “лесной фазенде”, лишь его милость. Встал бы в позу, и я бы лишилась сына по его капризу и щелчку пальцев. — Ты хот моргни, Мила, — Адам нависает надо мной и касается подбородка. — Ты все еще со мной, или с концами улетела в Астрал? — Адам... — сглатываю кислую слюну от страха. — Да? — пальцами пробегает по линии челюсти. — Кто ты, Адам? — руки предательски дрожат. — Кто ты, черт тебя дери, такой? Глава 24. Провокации — Конкретизируй вопрос, — Адам недобро щурится, — а то я могу удариться в философские рассуждения, кто я есть в этом жестоком мире. — Ты не региональный менеджер... — Так ты об этом, — разочарованно вздыхает. — Я был им. — А теперь? — А теперь я генеральный директор Астростраха, — невозмутимо отвечает он. Я в удивлении открываю рот, потому что реклам Астростраха, который застрахует жизнь, квартиру, дом, машину, здоровье и все вокруг, если у клиента возникнет такое желание, лезет из всех щелей. И моя медицинская страховка с прошлой работы была от Астростраха. — Кажется, ты слышала об Астрострахе? — Адам самодовольно вскидывает бровь. Я уверена, что и в глухих деревнях сотрудники этой компании предлагают застраховать коров и куриц с белоснежной улыбкой и вкрадчивым слоганом: “Астрострах” и ваши коровы спокойно спят. — И как так получилось? — недоверчиво спрашиваю я. — Какая у тебя крутая карьерная лестница. — Да не особо, — пожимает плечами, — отец решил уйти на пенсию. — Так ты из этих? — презрительно изгибаю бровь, чтобы показать, насколько я разочарована его “успехами”. В принципе, пазл складывается. Родился в богатой семье, привык к тому, что все люди вокруг — смерды. И я тоже для него из простых смертных, с которыми иногда бывает весело. До определенного момента. До того момента, когда жена узнает об интрижке с глупой студенткой. — Из кого “этих”? — насмешливо уточняет Адам. — Богатых ублюдков, которым море по колено, — цежу я сквозь зубы. Наклоняется и шепчет в губы: — Именно, — скалится в улыбке. — И давай-ка, Мила, тон смени, а то богатый ублюдок тоже найдет емкое выражение, которое очень тебя обидит. И поверь, я умею делать словами больно. Я с тобой очень ласковый, милый, но ты, похоже, не понимаешь хорошего к тебе отношения. От его тихого голоса, что пронизан тонкими холодными нитями стали, у меня спирает в груди. — Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я тут ковриком перед твоими ногами расстелился, —