– Какая я тебе Аграфенушка, глистопед! – рявкнула бабка и ткнула Славика в бок палкой. – Все равно хорошо, – не обиделся на «глистопеда» Славик и повернулся ко мне, декламируя стихи: – Хорошо в краю родном! Пофиг – что везде дурдом… Ой, кажется, мой ишачок облегчился. – Да нет, это с деревни ветер навозный дух несет. А ты бы так громко не высказывался, там сзади Дух Вонюх на пони скачет и принюхивается. Как бы не услышал. – И не говори. Кстати, папа номер два предложил заразить его ковидом, как раз нюх потеряет и вредить не будет. – Одна проблемка – мы тут тоже как бы живем. – Ну, ради Родины, можно и пострадать, как считаешь? – пожал плечами Славик и снова озаботился экологией: – Нет, я сейчас в этого Фролушку все-таки метну копье. Он весь пятачок черемши вытоптал. Славик соскочил с ишака, встал в позу метателя снаряда и уже собрался метать, но я рявкнула «Тихо!» и добавила: – Слышишь? Как будто кто-то кричит! – Это лес! Тут все кричит: «Уйди, презренный человек». И природа настолько очистится, что оживут динозавры. – Звук с той стороны. А кто остался в отеле? – не успокаивалась я. – Не знаю. Наши все в лесу. Аннушка со своим обслуживают банкет на поляне. Порфирий там же, уху готовит. Выходит, что в отеле – никого… Я нахмурилась. Да, действительно, что-то мы в дикой природе подрасслабились. Почувствовали себя последними из могикан. Как будто, кроме нас, в этом мире не было людей, способных влезть в чужой отель. Тем более что через лесок у нас не только поселок Черных, но и дачный кооператив бывших заводчан. А там контингент не то чтобы сильно непьющий. – Эх, Фролушка ушел. Ладно, все равно делать нечего. Поскачу проверю отель, – предложил Славик, храбро вскинув палку на плечо. – Давай. Закрой там все. А я поищу Мишу, что-то он долго по телефону болтает. – Может, нужду справляет? – Ему позвонили. – Ну, он телефон для вида достал, неловко же сказать «пойду побрызгаю». Я так всегда делаю, когда припрет. «Алло, Никанор Тихонович, конечно, помню о нашей встрече. Сейчас спущусь по маленькому лифту». – Для нужды тоже долговато. – Ну, нуждаться можно по-разному. После мамулиного арахисового суфле со шкварками кого хочешь в кусты потянет, – философски вздохнул приятель. И я вынуждена была мысленно с ним согласиться. Ишак, понукаемый Славиком, уныло потрусил по прямой дорожке обратно в отель. Я для приличия подождала еще пять минут и все-таки направила лошадь в ту сторону, куда отъехал Миша. Утоптанная тропа, по которой местные ходили в лес из деревни, хранила следы лошадей и человека. Но Миши там не было. Звала я его безрезультатно. И вообще, все в лесу словно растворились – периодически откуда-то доносились отголоски и конское ржание, но найти никого я так и не смогла. Дорожка вывела меня на центральную поляну, где Порфирий и Аннушка накрывали на стол. Наш повар, обмахиваясь колпаком, пробовал уху. Жены шейха, не участвующие в охоте, развалились в шезлонгах, задрав туники, и загорали ногами. – Прямо как наши бабы деревенские. Только солнце показалось – сразу ляшки оголяют, ей-богу, – подмигнул мне Порфиий. На мой вопрос, не проезжал ли тут Михаил, все пожали плечами. – Аннушка, вы бы с маслом поаккуратнее, – проезжая мимо, заметила я горничной. Девица так засмотрелась куда-то вдаль, что чуть не вылила всю бутылку в казан с пловом. Тут я поняла, что ее так удивило. Из-за березок, стоявших стеной, показалась мамуля. Один рукав ее рубашки свисал соплей, в голове – сено, ноги босые. Обмахиваясь веером (как он уцелел – загадка истории), она заявила, что случилось страшное. Поначалу охотники держались вместе, мамуля гордо скакала первой. И все шло отлично, но тут ее лошадь вроде как увидела бабочку. Встала на дыбы, заржала и понесла галопом. Остальные лошади тоже словно взбесились, но вели себя смирнее, чем мамулина Сарабанда. К чести охотников, они все пытались помочь ей, кто чем мог. В итоге вся компания нарезала круги по пролеску, то отставая, то нагоняя мамулину Сарабанду. – Так это ты кричала! А я думала… – Кричала, еще как! Мы почти доскакали до поселка. Я была уже на исходе сил, меня по всем кустам потрепало. И когда показались снопы соломы, я поняла: это мой шанс. Короче, я изловчилась и спрыгнула. Дальше было весело: пока мамуля завалилась в солому, отряд не заметил потери бойца и с улюлюканьем и криками поскакал вслед за Сарабандой. – И вот я тут. А они – там. А где лошадь – одному Богу известно. Надеюсь, она поскачет к Степановичу. Надо пояснить, что Федор Степанович – наш деревенский фермер. Почти с самого открытия отеля у него мы содержали лошадей, потому что мамуля заявила – лошади дурно пахнут и требуют пригляда. Конечно, об этом стоило подумать до того, как их заводить, но мамуле, наверное, очень хотелось гордо скакать в закат в развевающейся амазонке и в дамском седле. Пригляд стоит таких денег, что мы за голову схватились. И папа № 2 мудро решил передать лошадей на аутсорсинг. В соседнем с нами поселке как раз проживал Степанович, который славился тем, что очень любил животных. И постоянно кого-то разводил: то альпак, то ишаков, то страусов. И теперь с энтузиазмом взялся за лошадей. У него было еще два сына, так что работой обеспечили всех. Брали они за свой пригляд по-божески, тем более папа № 2 разрешил иногда сдавать лошадок городским, что приезжали отдохнуть за городом. А когда лошадки требовались отдыхающим нашего отеля, Степанович все организовывал в лучшем виде. Вот как сегодня для охоты. И волки были сыты, и овцы целы. Единственным минусом было то, что Степанович слегка перегибал палку. Кажется, он считал лошадок своей собственностью, потому что регулярно звонил и отчитывал нас то за ушибленную лошадиную ногу, то за спутанную гриву. Папа № 2 иногда жалел, что связался с этим «долбонытиком», но альтернативы не было. Да и работником Степанович был отличным – не сильно пил, скотину уважал. Ухаживать сейчас еще и за лошадьми, пасти их и чистить конюшни – такого желания ни у кого не возникало. В общем, приходилось терпеть и кивать. А сейчас и впрямь лучше было надеяться, что мамулина лошадь благополучно вернется в отчий дом. Глава 11. В логове врага… Мы устроились в плетеных стульях за письменным столом, и через панорамное окно я увидела, как Шрек крутится возле нашей домработницы. Та как раз вышла собрать полотенца возле бассейна. Славик тоже ошивался рядом с несчастным видом, не зная, как подобраться к своей будущей возлюбленной Кончите. – Нельзя ли сообразить чая? – нашлась я, а мелкий, кивнув, приоткрыл окно и окликнул нашу гречанку. – И Шрека позовите, пусть тоже слушает, – пришлось мне гнуть свою линию, чтобы освободить Славику путь к победе. – А то потом будет козьи рожи строить. Я два раза пересказывать ничего не стану. Или вы ему не доверяете? Кстати, кто у вас тут главный? Нет, я ничего не имею в виду, просто хотелось бы понимать… Мелкий, видимо, был не в восторге от идеи позвать Шрека, но, подумав, кивнул. И когда гречанка принесла нам поднос с чаем и печеньем, что-то пробормотал ей, кивком указав на нашего толстяка. Через то же окно я наблюдала, как домработница передала Шреку просьбу подойти, а тот вдруг взял, да и игриво ущипнул ее за ягодицу. Гречанке это, видимо, не сильно понравилось. И я порадовалась: значит, у Славика есть шансы. Толстяк явился в кабинет через пару минут, с очень недовольным видом. Как-то недальновидно с его стороны манкировать допросами, ведь если речь идет о больших бабках – надо держать ухо востро и не доверять мелкому самому рулить процессом. Ну да пусть сами разбираются. Итак, расчистив приятелю поле для работы, я налила себе чайку и принялась нести всякую чушь о музее да и лодках-кижанках. Мелкий слушал терпеливо, хотя и нервно барабанил пальцами по столу. Шрек же закипал с каждой минутой: видно, я отвлекла его от аппетитной дамы ради ерунды, и простить мне этого он не мог. А тут еще кижанки. Он не выдержал первым: – Короче, завязывай с этими историями для дряхлых бабулек. Где карта? Мелкий поперхнулся чаем, а я насторожилась: – Какая карта? Вы мне ни про какую карту не говорили. Сказали, что друг… – Видите ли, Дарина, – Марик пытался подобрать слова и фантазировал на ходу, – я, возможно, не совсем полно объяснился… Вы знали, что Миша был спецагентом? – У вас тут какие-то сплошные агенты! Скажите еще, что он был Человек-паук! Он музейный работник… – Это прикрытие. На самом деле мы с ним в паре расследовали важное дело. Пропала очень ценная вещь, государственной важности. – Сечешь? – гавкнул Шрек и для пущей важности пошевелил ушами. – Допустим. Но как это связано со мной? И с Грецией? – Помолчи, – шикнул на Шрека Марик. – В общем, у Миши в Греции была своя агентурная сеть. Я точно знаю, что один из агентов передал ему какую-то схему или, если угодно, карту. – С указанием места, где спрятано сокровище? – простодушно хихикнула я и только тут заметила, что уши Шрека при упоминании сокровища резко стали малиновыми. – Примерным местом, где спрятана наша пропажа, – не стал спорить и мелкий. – Точное место никто не знал. Но тот греческий агент хорошо знал рельеф местности и примерно изобразил места, где могут находиться пещеры, впадины, лазы. То есть места, где теоретически может быть спрятана ценная вещь. – Почему Миша не передал эту карту вам? – невинно поинтересовалась я, делая вид, что целиком верю мелкому. Хотя, разумеется, ничуточки я ему не верила. Из него спецагент, как из говна пуля (так папа № 2 всегда говорит). Мелкий принялся юлить, выдумывая все новые подробности. Шрек потел и злился, но в это время на мобильный Марика кто-то позвонил. – Продолжим позже, – выпроводил он меня под этим предлогом, велев подумать. Обедали мы с мелким одни, Шрек куда-то уехал, и я была этому несказанно рада. С этим шибздиком, как мне казалось, проще договориться о всяких поблажках. И я начала осторожно подбираться к теме: – Я бы желала отправиться на пикник. Мы с Мишей много гуляли в лесу, и это навеяло бы мне нужные воспоминания. – Да, конечно, надо подумать…