– Пикники устраивают на свежем воздухе в лесу. Ну или, на худой конец, под тенью деревьев. А здесь, конечно же, наверняка нет ни живописных лесов, ни полянок. – Все тут есть! – перебил меня Марик. – Ближайший лес начинается сразу за дорогой. Правда, там горная местность. На вершине горы дома, зато потом, на склоне, очень живописно. Там как раз лес начинается. Правда, туда подъехать на машине не особо получится. К нашей беседе подключился Славик, до этого увлеченно выкладывавший из хлебных крошек слово «вечность». – А там ползают змеи? Я змей страсть как боюсь. Бабушка рассказывала, что в лесу нельзя мочиться. Змей привлекает теплый пар, и они через штанину могут залезть в трусы. Но если вас змея укусит – я могу… – Нет! – мелкий с ужасом представил, что хочет сказать Славик, и кадык его мучительно задвигался. Он замахал руками: – Не волнуйтесь, в греческих лесах обитает только один вид ядовитой змеи. И те не в нашей местности. Остальные вообще безопасные. – Славик, ты перепутал, – наставительным тоном молвила я и погладила его по голове. – Мочиться нельзя в Красном море. Там рыбки бешеные, и вот их действительно что-то там привлекает. Но Славик не унимался: – Ладно змеи. Ну а склон там крутой? Боюсь, я могу свалиться. Это у себя в стране я прикреплен к поликлинике, а тут никому нет дела. Мелкий не выдержал пытки безумием Славика: – Вот что, устраивайте свой пикник прямо за домом. Там виноградник, оливы растут. Представьте, что вы в лесу. К этому моменту мы закончили обед и переместились на веранду. В это же время в ворота заехала машина Шрека. А из нее вышел он сам – злющий и потный. Я заметила, что его черные кроссовки были все в горной пыли. Скалолазанием он, что ли, занимается? – Нам надо что-то пожарить, – озаботился Славик, осмотрев виноградники за домом. – У вас есть сосиски? Нужны овощи. Мелкий задумался: – Эээ… я спрошу у нашей горничной. Обычно еду привозит она. – Нет, я должен сам выбрать продукты. Люблю, знаете, походить, пощупать. – Это рынок, а не бордель, слабоумный, – рявкнул Шрек, проходя мимо нас. Он терпеть не мог Славика и с трудом это скрывал. – Что ты там щупать собрался? – То, что потом буду есть. Кстати, я читал, что есть руками – очень полезно. – Особенно не своими, – перебил его Шрек. – Так что не торопи свою подругу, если она не вспомнит то, что нас интересует, мы тебе ручки как раз и отчекрыжим. Будет она тебя с ложечки кормить. – Злой дядя нам опять угрожает, – подхватив Розочку, я демонстративно поднялась с шезлонга и направилась в дальний угол сада. Глава 12. За два дня до похищения… Мамуля уселась сзади меня, и мы поехали в сторону отеля. Надо было переодеться и найти ей новую обувь. Мамуля негодовала: – Нет, ну вот зачем твоим папашам нужна была эта охота. Еще и по-настоящему, на лошадях. Пили бы водку у костра, как все нормальные люди. Все из-за них… Когда главный корпус уже показался из-за деревьев, я нахмурилась. И не потому, что мамуля увлеклась перечислением недостатков отцов. Славик, с лицом бледным как мел (это было заметно даже издалека), двигался по дорожке в нашу сторону. То есть он даже не двигался, а вроде как бежал. И даже что-то кричал, но из-за большого расстояния я его плохо слышала. Пришпорив лошадь, я уже сердцем почуяла какую-то беду. – Там Миша, он выпал из окна! – орал Славик, руками зазывая нас следовать за ним. Смысл его слов еще не дошел до меня, но тело заработало. Как в тумане, я скатилась на землю, бросив поводья мамуле, и понеслась за Славиком. Аккурат в это время во двор въехала машина папы № 1. Вообще-то он обещал приехать пораньше и проконтролировать охоту, хотя на самом деле он просто обожал, как готовит Порфирий. И всегда просил меня не рассказывать его Люсе, что он тайком приезжает к нам отобедать. А уж когда была заявлена уха… Заворачивая за угол, я успела прокричать папе о случившемся и зафиналила: – Вызывайте «Скорую», быстро! Он среагировал мгновенно, но кинулся не за мной, а наверх. Миша лежал на спине в неестественной позе, но еще был в сознании. Первое, что я увидела, – кровь на лице. Кажется, у него была рассечена бровь. Взглянув на меня мутным глазом (второй был весь в крови и не открывался), он схватил меня за руку. Попытался приподнять голову и одними губами прошептал: – Наклонись… – Миша, миленький, что случилось? Как же так… Он все пытался ухватиться за мою руку, словно хотел встать. А я пыталась удержать его в лежачем положении. Руки двигаются. Это хорошо. Но неизвестно, какие у него повреждения. А вдруг что-то с позвоночником? Лучше дождаться врачей. – Ключ, Дарина… Сердце… – Что? Ключ от сердца? – Надо… – Потом, потом все решим. Не трать силы, сейчас врач приедет. Все будет хорошо! Второй глаз Миши медленно закрылся, рука безвольно упала на землю. И вот уже голова его откинулась в сторону. Мне стало тяжело дышать. – Миша, Миша! Не молчи, ну хоть что-нибудь… Я услышала, как вверху папа № 1 закричал: – Скажи никому не заходить в комнату. Еще непонятно, что тут произошло. Замечание было своевременным: к этому моменту все остальные охотники тоже вернулись в отель. По очереди въезжали они на взмыленных лошадях в ворота. Вид был такой, словно они сами были дичью, чудом ушедшей от волка. Папа № 2 хотел было напуститься на мамулю, из-за которой начался весь сыр-бор, но быстро сориентировался и заорал: «Всем сохранять спокойствие!». Третий отец, узнав, в чем дело, упал на колени и принялся горячо молиться в своем любимом углу. Мамуля уже вызвала «Скорую», и теперь требовала себе успокоительное. А я все сидела возле Миши на коленках и зажмуривала глаза. Мне казалось: вот сейчас я открою глаза – и все окажется сном. Теперь то, что он пытался признаться мне в любви, казалось таким пустяком. Пусть бы себе признавался, пусть бы надоедал мне, как банный лист. Лишь бы живой, лишь бы все это отмотать назад… Славик, который уже немного пришел в себя, вызвался осмотреть Мишу до приезда «Скорой». Он пощупал пульс и проверил дыхание. Все это время вокруг носились люди, ржали лошади, лаяла Розочка, пытаясь вырваться от бабушки Сирануш. Мишу прикрыли пледом, который притащил один из йогов. Я села на попу, подтянула коленки и закрыла руками уши. Наверное, поэтому я не сразу услышала, как приехала «Скорая». Кто-то подхватил меня под руки, оттащил на складной стул. В руку сунули какую-то рюмку. Я машинально выпила – это оказался ром. Как только «Скорая» уехала, мы все уселись на траву прямо на заднем дворе. Вид у постояльцев был крайне растерянный. Никто не ожидал, что веселье закончится такой трагедией. Мамуля держалась за сердце. Второй отец протянул ей фляжку. – Может, кому-то принести воды? – предложил прибежавший к этому времени из леса официант. Он тоже был бледный и испуганный. – Какие капли вы пьете для успокоения? – Спасибо, я уже выпила, – ответила мамуля, которая любым каплям предпочитала граммы. – Да я и испугаться как следует не успела. Все так быстро… – А почему мы пьем ром посреди бела дня? – озадачился третий отец, которому поднесли рюмку на подносе. – Как алкоголики какие-то… – Почему сразу как алкоголики? Может, как пираты, – брякнул Славик, тоже хряпнувший сто граммов рома, что папа № 2 вынес «от нервов». Занюхав рукавом своей модной рваной тельняшки, он принялся восстанавливать ход событий. – Вхожу я, значит, в парадное, а сверху – какой-то неясный шум и крики. Стучали чем-то тяжелым. Дарина меня настрополила ворами, и я, как этот стук услышал – чуть жидким не припустил. Но отвага есть отвага. Осторожно поднимаюсь по ступенькам, глядь в витражное окно – а там Миша как раз летит. – Как летит? Как птица? – разинула рот Аннушка, утиравшая слезу передником и разносившая кексы. Не пропадать же всему, что наготовили для банкета. – Перепелица! – разозлился Славик. Он не любил, когда его перебивали. – Какая там птица? Кулем вниз. Я уж не думал – сразу вниз через три ступеньки… – Но что-то ты успел рассмотреть? – Помню, на входе в Мишину комнату стул валялся, дверь нараспашку. Но я ничего толком не успел рассмотреть, паркет зловеще так заскрипел, кто-то крался к выходу из комнаты. Кажется, даже чья-то тень упала на пол. – Опиши точнее! – Это был мужчина. Кажется. Ну, сами подумайте, что увидишь за долю секунды? Я в ужасе был, говорю же. Запрыгал вниз. За палас зацепился, упал. Ну все, думаю, сейчас он и меня душить станет. – Кто он?