– Ребята, которые вас разгружали, тоже были знакомые знакомого Петраса. Ну и проболтались, что привезли какую-то красивую девку. Они еще думали, что кто-то себе наложницу заиметь захотел. Но их сбило с толку наличие рядом с девкой тощего кроссдрессера с собачкой. – Почему это Славик кроссдрессер? – обиделась я за приятеля. А потом вспомнила, что он был в парчовом халате и тапочках с помпонами. Прибавить сюда его мелирование, сережку в ухе и собачку под мышкой. Короче, диагноз понятен. – Мне это описание что-то напомнило, но я и здесь не насторожился. Конечно, стало интересно, что там за красавица, если ради нее частный самолет в пандемию на воздух подняли и кучу людей подкупили. Я презрительно кивала в такт его словам, как бы намекая «зарекалась свинья в апельсинах не валяться», а Дубровский продолжал: – Ну и один из тех, что вас перегружал, фоточку показал. Он успел щелкнуть, когда вы еще в самолете валялись. – Хотел кроссдрессера своим показать? – Думаю, русскую красавицу. Это же Европа. Переодеванием мужчины в женщину тут никого не удивишь. – Это да. – Вот, собственно, и все. Спросить напрямую, кто заказчик, я не мог. Во-первых, меня сразу взяли бы на карандаш, а во-вторых, мне бы никто ничего не ответил. Уверен, те ребята сами толком ничего не знали. Но я понял главное – ты опять вляпалась в какую-то историю. И мог только благодарить Бога, что оказался тут по странному стечению обстоятельств. Хотя мне было бы приятнее думать, что мы связаны невидимой нитью. Как тебе история? – Блеск! Ты следил за домом, где нас держали? – Да, надеялся, что получится помочь тебе раньше. Но, видимо, кто-то не очень доверял твоим похитителям, потому что за домом постоянно присматривали. Чаще всего это был какой-то байкер на мотоцикле. Я даже знал, где у него наблюдательный пункт. На ночь он обходил дом и потом кому-то звонил, докладывал обстановку. В ту ночь, когда вы сбежали первый раз, я наблюдал за домом в бинокль, но не успел вас перехватить. Мой наблюдательный пункт был в значительном отдалении. Для безопасности. А этот, на мотоцикле, видать, заметил неплотно прикрытые ворота. Скорее всего, он и поднял панику, разбудил ваших придурков. Он тогда сразу кому-то позвонил, и ему на подмогу подъехал второй тип на минивэне. Короче, я понял, что охраняют не только вас, но и ваших похитителей. Все под колпаком. – Так это ты тогда в горах бегал с пистолетом? – дошло до меня наконец. – А приехал на велике? – Я, конечно. Говорю же, хотел помочь. Но найти вас сразу не смог, да и силы были неравные. Сначала чуть с горы не сорвался. А потом мне едва не наваляли. Они кинулись за мной в пещеру, но их было двое, а я один. Пока они толкались, мне удалось ускользнуть. – Что-то больно у тебя все складно. Вообще-то, мы слышали выстрел. – Ладно, – миролюбиво согласился Дубровский, словно речь шла о мелочи. – Мне пришлось стрельнуть для острастки, чтобы не лезли за мной. Там был сквозной выход, и я ушел. Хорошо, что сработал фактор внезапности. У этих громил не было с собой огнестрельного оружия. Вас они планировали взять голыми руками. – Тут еще такое дело… Они взяли заложников. Ну, все наши постояльцы. Их привезли на микроавтобусе. – Я видел это шоу. – Это ни в чем не повинные люди, но их выкрали и доставили сюда, чтобы мучить меня и заставить говорить. Их почему-то интересует Миша, но я об этом ничего не знаю. А вот то, что мы сбежали… Теперь их могут убить! – За это тоже не волнуйся. Я же видел, куда их отвезли. Дом в конце поселка, где жила ваша горничная. По дороге за вами я проезжал мимо и выпустил их на свободу. – В каком смысле выпустил? – опешила я. – Как попугайчиков? Это же живые люди… – Пришлось вырубить того типа, что их охранял. А дальше я сказал им – бегите, вы свободны! – Какой-то ужас! – не поверила я, но Дубровский перечислил всех, кто был в доме, и я поняла: он не врет. – Ну, чем мог – помог. Дальше пусть сами выбираются. При известной ловкости можно добраться до города и сдаться полиции. Насколько я понял, они не такие ценные свидетели, как ты. Взяли их для массовки. В конце концов, всем не поможешь. Ты у меня была в приоритете. Я и так себе нажил тут кучу неприятностей. – Ну извини, – огрызнулась я, хотя понимала, что снова обязана ему многим. – Теперь твоя очередь рассказывать, – заявил Дубровский, но так как мы уже подъехали к нужному дому, разговор пришлось отложить. Я успела только узнать, что местечко, куда нас привезли, называется Камена Вурла. Коттедж с мансардным этажом выглядел совсем маленьким – 120 квадратов от силы. Хозяйка встретила Дубровского как родного, похлопала по плечу и что-то игриво сказала на местном языке. Думаю, спросила, не невесту ли он привез. Я устало улыбалась, Славик вертел головой по сторонам, но благоразумно помалкивал. На первом этаже я успела рассмотреть гостиную, кухню и еще одну дверь, ведущую, видимо, в ванную комнату. Из окон открывался захватывающий вид на гору. Мебель деревянная, но достаточно старенькая. На стенах висели ковры, на диванчиках были разложены вязаные салфеточки и вышитые подушечки. В вазах стояли розы разных оттенков, очень свежие и ароматные. На лестнице дремали два пятнистых кота. Одним словом, колоритно, в туристических местах такого не увидишь. Маленькая и полная хозяйка ходила медленными шажочками и почти при каждом шаге громко вздыхала. Мы вместе с ней поднялись по лестнице, хотя за то время, что она вздыхала, я бы успела уже раз пять сбегать туда-сюда. Сверху, навстречу нам, с шумом и смехом сбегали детишки. Мальчик и девочка лет девяти-десяти. Кажется, близнецы. Хозяйка ласково укорила их, и я поняла, что это ее внуки. Ребята, пробормотав что-то на греческом, сделали вид, что движутся медленно. Но почти тут же понеслись вниз с прежним шумом. Она открыла потертую дверь, и мы оказались на мансардном этаже. Там было пыльно, но очень уютно. Две комнатки по разные стороны от лестницы. Дубровский многозначительно наморщил лоб, но я решительно ухватила приятеля за руку и потащила в комнатку налево. В глаза бросилось чердачное окно, старый рыжий диван и тумбочка, на которой лежало постельное белье. Краем глаза я увидела, как Дубровский устраивается в соседней комнате. Там стояла приличная двуспальная кровать, на которой громоздилась стопка одеял и полотенец. От злости я захлопнула нашу дверь и в досаде пнула ногой тумбочку. От нее тут же отвалилась дверца, а Славка опасливо на меня покосился. Но опять благоразумно промолчал. Поели мы внизу, под навесом. Сидели молча, потому что рядом с нами расположились какие-то шумные соседи, заглянувшие в гости. Они пели песни и играли на гитаре. Видимо, за соблюдением социальной дистанции в глуши следили менее рьяно. Славик, выпив пива, хотел было подломать колено, но неудачно сделал па и схватился за спину. Наверное, пока мы ночевали в горах, он застудил поясницу. На такое он был мастак. Потом мы немного побродили по двору – подышали свежим воздухом. У хозяйки был невероятный розовый сад – таких красивых кустов я еще не видела. Заметив наш интерес, та с удовольствием подошла и что-то долго объясняла Дубровскому на греческом, перемежая свою речь словами на английском. Если честно, я была уверена, что языка он не знает, а просто делает умный вид. Хотя как-то же он с ней объяснялся? – Что она говорит? – Рассказывает про свои розы: это редкий сорт, который произрастает только в их регионе. По легенде такие розы росли в садах у греческих царей. Но она жалуется, что никогда не сможет вырастить в своем саду Слезу Ангела. – Что еще за Слеза Ангела? – Фиг знает, наверное, какой-то редкий вид розы. Она говорила что-то про легенду, но там я не понял. Я еще не очень хорошо знаю греческий. – Я удивлена, откуда ты вообще его знаешь. Что ты, что Славик – тайные полиглоты. Са-ран-хэ-йо? – Это ты кому? – Да так, хотела проверить, не знаешь ли ты еще и корейский. – А что это значит? – Не важно. Так откуда в попе розы? В смысле – откуда такие познания в языках? – Хотел прикупить себе здесь недвижимость, вот и пообтесался. Я покачала головой, а Дубровский обиделся: – Не веришь? При желании в Греции можно купить целый остров. Среди европейских программ получения вида на жительство за инвестиции греческая – одна из лучших. А островов здесь вообще тысяч шесть. Конечно, обустроить остров – удовольствие недешевое. Зато личный райский уголок обеспечен. При этом он очень выразительно глянул на меня, заставив мои щеки заалеть румянцем. Чего со мной, признаюсь, давно не случалось. Замешкавшись, я сделала вид, что хочу кофе, и ушла в дом. Там как раз на плите уютно ворчала медная турка. Хозяйка, улыбаясь, ущипнула меня за щеку и жестами показала, что я слишком худая. Чем, признаться, сразу завоевала мое сердце. Она отправилась куда-то в кладовую, со смехом указав на пустую вазочку с конфетами. Греческие внуки ничем не отличались от наших и так же стремились к кариесу. Пока я, оставленная дежурить, ждала поднятия пенки, успела рассмотреть фотографии на каминной полке. В рамочках разных размеров стояли снимки детишек, какой-то красивой черноволосой девушки в свадебном платье, даже фото хозяйки с пушистым котом. Одним из тех, что валялся на крыльце, когда мы приехали. Мое внимание привлекла большая горизонтальная фотография. На ней, наверное, собралось все многочисленное семейство. Отдельно стоило выделить дядьку в черной рубашке. С залысинами и таким злющим лицом, что только при одном взгляде на него хотелось залезть под стол. – Какая-то албанская мафия, – пробормотала я, продолжая изучать фамильные снимки. Судя по тому, что дядька этот присутствовал на многих фото, а на одной даже обнимал хозяйку, я поняла – он глава семейства. Да, не так в моем представлении жили мафиози. Хотя даже представление о наших мафиози у меня было слабеньким. А что уж говорить про греческую диаспору? Оставалось только радоваться, что сейчас хозяина нет дома. Кофе побежал вверх, я выключила газ. Тут и хозяйка явилась. Получив чашку кофе с конфетой, я снова вышла в сад. И только тогда нашла в себе силы обсудить с Дубровским наше плачевное положение. Я подробно описала наших похитителей, на помощь пришел Славик. Он укоротил мой рассказ до «морда кирпича просит» и «мелкая глиста в корсете», а я уже добавила от себя про их интерес к Мише и его поездке в Грецию. – Сокровища они ищут, как пить дать, – заявил Славик. А я потихоньку наступила ему на ногу, призывая не болтать при Дубровском про сокровища. Обычно такие истории для нас плохо заканчиваются. Кажется, тот внял, потому что замолчал и переключился на детишек хозяйки. Те бегали друг за другом и пели какую-то песенку. За ними, вывалив язык набок, носилась Розочка. – Чунга-Чанга на греческий лад? – хихикнул Славик, закуривая. Пачку сигарет он нашел на плетеном столике под навесом. Надо сказать, с этой пагубной привычкой он боролся давно и безрезультатно, то бросая, то снова начиная. Шло ему это – как козе баян, но он считал, что дым сигарет с ментолом прибавляет ему мужества. Дубровский что-то лениво спросил у детишек, те засмеялись и ответили ему, размахивая руками. – Наверное, песня пиратов, – развел он руками. – Там поется про карту, которая приведет в тайное место. – А место отмечено печатью рода? – выразительно глянул на меня Славик и выпустил скептическое колечко дыма. – Ну-ну, слышали, плавали, знаем. Нам папа номер три уже про такое вещал. – Про какое такое? – Даринины родичи оказались не простые, а золотые. Похоже, от самого царя Миния род идет. Мы же сюда стремились не просто так, а по развалинам порыскать. Вдруг чего завалялось. Так что не мешало бы… – Славик упал с горы и ударился головой при первой попытке побега, вот его и плющит, – пояснила я Дубровскому, который с опасением поглядывал на приятеля.